То, что я не окликнул Валеру, оказалось очень правильным, в чём я убедился всего через несколько минут, когда дверь из столовой опять открылась и в сени вошла Татьяна. Воровато озираясь, она быстро проскользнула в мужскую спальню, вслед за Валерой. Я мысленно перекрестился неужели проблема строптивой Танюшки скоро будет таким простым образом разрешена. К счастью не во все бочки я должен был стать затычкой, поэтому, чтобы не сглазить такую удачу, затушил бычок и стремглав бросился в столовую. А там уж все силы направил на то, чтобы Сергей или Максим не вздумали в ближайшее время направиться в свою спальню. Невольно в этом деле мне очень помогли Саша с Флюром; наши энергичные бойцы решили не откладывать дело в долгий ящик, а начинать обучать боевым искусствам желающих прямо сейчас. А главными их учениками как раз оказались Сергей с Максимом, ну и я, естественно, направился вместе с ребятами на тренировку в подвал. Несколько часов мои бедные кости испытывали запредельные нагрузки, но дело стоило того. Да я каждый день был готов так мучиться, лишь бы у нас прекратились скандалы.
После этого тяжёлого и бурного дня в нашем коллективе действительно стало намного спокойнее. Зубоскальство, ругань и ехидные подначки почти сошли на нет, теперь повсюду велись интеллектуальные беседы с обсуждением тех тем, которые были недостаточно раскрыты на лекциях. Всё преобразилось теперь из нашей столовой потихоньку уходила нервная обстановка (будто мы, как в бараке концлагеря, каждый день начинали только с одной мысли помилует ли нас сегодня суровый надзиратель, сможем ли мы выдержать испытания, приготовленные «генералом Морозом»), теперь она стала похожа на университетскую (а может даже академическую) столовую. Так что мы неплохо устроились в эти жуткие холода, и былые страдания по воле, по широкому пространству приглушились потоком новой информации, которая мощной волной обрушилась на наши головы.
Новый год встречали опять под ёлкой. Тридцатого декабря Саша, несмотря на жуткий холод, надев «термокостюм», в шлеме с подогревом поступающего воздуха, сходил на лыжах в лес и привёз шикарную ёлку, не хуже чем в прошлом году. Правда, наряжать её пришлось очень аккуратно от малейшего давления иголки начинали осыпаться. Чувствовалось, что дерево уже полностью мёртвое, промёрзло насквозь и уже вряд ли когда-нибудь оживёт. После празднования Нового года ёлка быстро порыжела и полностью осыпалась, но на сам праздник смотрелась неплохо.
Мы тоже «смотрелись неплохо», можно сказать, шикарно все помылись и надели праздничные наряды; женщины наши и сами были похожи на новогодние ёлки эффектно разукрашенные, во всём блестящем. Ещё я заметил, что моя дочка Вика слегка пополнела, у неё появился животик. «Ничего себе, подумал я, наверно, скоро я стану дедом», и начал приставать с этим вопросом к жене, та только хихикала и отмахивалась в ответ:
Не суетись! Придет время, всё узнаешь, а сейчас не надо ничего выспрашивать, сглазишь ещё.
Я, конечно, не стал суетиться, решил сдерживать себя, но подумал, что теперь Вику перегружать работой ни в коем случае нельзя, и ещё надо для неё установить особый режим питания.
Новый год справили весело, никто не плакался, страдая об ушедших, благополучных временах, все прониклись фатализмом и ощущением того, что надо жить сегодняшним днём и радоваться каждому мгновению. Мы опять установили дежурства по выносу отходов, так как наш канализационный сток снова замёрз в ноябре, когда температура подошла к отметке минус семьдесят градусов.
Новый год справили весело, никто не плакался, страдая об ушедших, благополучных временах, все прониклись фатализмом и ощущением того, что надо жить сегодняшним днём и радоваться каждому мгновению. Мы опять установили дежурства по выносу отходов, так как наш канализационный сток снова замёрз в ноябре, когда температура подошла к отметке минус семьдесят градусов.
Наученные горьким опытом, по совету Володи, мы поставили на конечном отрезке трубы обогреватель, для чего к детскому радиоуправляемому автомобилю Никиты закрепили небольшой нагреватель. Эта дистанционно управляемая машинка, таща за собой нагреватель и электрический провод, уползла в канализационную трубу. Потом она провалилась в центральный канализационный коллектор. Володя специально рассчитал это расстояние, чтобы, когда игрушка упадёт, нагреватель остался почти у конца нашей трубы. Дальнейшая жизнь показала верность расчётов, всё-таки наш сток работал до температуры в минус шестьдесят семь градусов, но потом, наверное, мощности нагревателя не хватило, и сток окончательно замёрз.
Печку мы начали топить в октябре и теперь загружали её торфяными брикетами по полной программе. Для поддержания нормальной температуры в спальне у ребят, на первом этаже, пришлось затопить и вторую печь. В январе морозы достигали уже ста десяти градусов, так что пришлось топить и печь, работающую на дизельном топливе. Большую печку перевели опять на отопление углём; он давал больше жара, чем торфяные брикеты.
В январе Валера и Сергей перебрались спать в столовую, Максим с сестрой перешли в спальню к родителям. Девушкам с третьего этажа пришлось теперь ночевать в наблюдательной комнате, так как для уменьшения потерь тепла мы его заблокировали. На первом и втором этажах нам удавалось поддерживать температуру в двадцать градусов. Самая низкая температура в этом году была девятого февраля сто семнадцать градусов ниже нуля.
Стодесятиградусный холод держался с конца января и практически весь февраль, теплеть начало только в марте. Я с большой тревогой наблюдал, как расходуется топливо, теперь мне казалось, что при таких темпах расхода уже бессмысленно говорить о двух годах, хорошо, если протянем до начала следующей зимы. Так что, несмотря на желание сэкономить бензин, летом придётся возить уголь. И обязательно надо провести разведку вдоль Симферопольского шоссе проехаться по заправкам, может, где-нибудь ещё остались запасы бензина. Также я думал, что надо поискать в Серпухове, на предприятиях или в магазинах, отбойные молотки, так как уголь наверняка смёрзся, и его придётся долбить. В общем, работа летом предстояла серьёзная и тяжёлая.
До апреля мы практически не выходили на улицу, только дежурные, надев «термокостюмы» и шлемы, чтобы не отморозить лёгкие, выносили отходы и заносили топливо. Я опасался, что земля промёрзнет так, что скважина перестанет действовать, но она была такой глубины, что вода подавалась бесперебойно. Подача подогретого и увлажнённого воздуха работала тоже без всяких срывов, даже в самый холод этот воздух был слегка тёплый.
Обстановка в коллективе была нормальная, после начала занятий всякие скандалы прекратились фракции распались, и мы опять стали одним коллективом. Самые буйные успокоились, теперь у них были другие интересы. Катя ходила, одетая в строгий наряд, деловая и озабоченная проблемами своих слушателей; она уже больше не шушукалась по углам со своими, так сказать, сторонниками. С Володей теперь у неё были отношения как с коллегой-преподавателем. Ну а Таня, та вообще в корне изменилась вместо задёрганной злобной мегеры вдруг возникла, смешливая, ласковая девчонка.
Казалось, теперь можно было успокоиться и все силы отдать на подготовку к предстоящим экспедициям в большой мир. Но не тут-то было пришлось опять заниматься нашими взаимоотношениями и воспитательной работой. В этот раз учудили наши «бульбаши» Серёга и Валера (который и являлся мозговым центром этого предприятия). Они как истинные белорусские партизаны-подпольщики сумели осуществить дерзкую секретную операцию. Никому не ведомыми путями мужики начали гнать самогон. Как они, в наших-то условиях, где практически каждый был на виду, умудрились в подвале из гнилой картошки изготавливать брагу, а в сенях ночью перегонять её в самогон, уму непостижимо. А вот спалились бедолаги ни на чём так как мы ввели сухой закон, обоняние на присутствие в воздухе паров спирта у всех было, как у ищеек. Многие обратили внимание, что от «бульбашей» как будто изредка начало перегаром попахивать. Даже дознание учинили не подобрали ли они ключи к бане, где хранились запасы спиртного. Но экспертиза показала, что все запасы целы, и пробки у бутылок не были проткнуты шприцами, чтобы незаметно отсосать содержимое. Сами подозреваемые отметали все подозрения в тайном употреблении водки. Сергей, с улыбкой до ушей, утверждал:
Да вы что, мужики, какая, к чёрту, водка? Я уже забыл и вкус её, и как она выглядит! А запах это у нас с Валеркой от лекарств сердце, понимаешь, ноет и ноет, вот и приходится иногда сердечные капельки принимать. Кстати, еле-еле выпросили у дохтура пузырёк корвалолу.
Действительно, Игорь подтвердил, что выдавал Валере 50-миллилитровый пузырёк корвалола. Ну, на этом наше расследование закончилось, пришлось довольствоваться объяснениями по поводу участившихся сердечных болей у Валеры и Сергея и обязать их еженедельно проходить обследование у Игоря. Тогда только один Володя усомнился, что у Валеры, а тем более у здоровяка Серёги может заболеть сердце, поэтому наш интендант самостоятельно продолжил расследование. Не мог этот педант смириться с такой мыслью если мужики хитрят, значит, где-то имеется запас неучтённого алкоголя. Наверное, недели две он пас бульбашей и всё-таки выследил хитрецов-подпольщиков.
Однажды Володя, заговорщицки ухмыляясь, пригласил меня в подвал. Там подвёл к установке нагрева наружного воздуха и снял боковую панель. Внутри стояли две трёхлитровые банки с натянутыми на горлышки резиновыми перчатками. Внутри этих банок пузырилась какая-то бурда. Процесс брожения из-за поступающего тепла от калориферов шёл очень бурно. Кивнув на это безобразие, Володя заявил:
Ты видел, что тут бульбаши устроили? Мини-спиртзавод, хитрецы, организовали. Наверное, по пол-литра сорокоградусной с этой браги получают. Я ещё и аппарат их в сенях обнаружил. Партизаны вмонтировали охлаждающую трубку в ограждение вольера с поросятами. Просто так хрен её заметишь, а колбу из нержавейки, в которой это варево кипит, у себя в комнате, заразы, прячут, за печкой.
Я расхохотался и только через пару минут смог произнести:
А что ты хочешь, Вован? Партизанские гены в действии! Эти орлы тебе суп из топора сварганят, не то что самогонку из отходов произвести! А как всё грамотно организовали поразительно! Вонь от этой бурды совершенно не чувствуется на фоне запахов от складированных овощей. Даже наши женщины, которые периодически перебирают их, выявляя гнильё, ничего не заметили.