О, боюсь ваше гадливое ощущение вызвано более чем реальными причинами, невесело усмехнулась я и добавила: Выживание здесь является непростой задачей.
ОрКолин вопросительно выгнул бровь.
Если начать подсчитывать количество попыток моего устранения собьюсь со счета, была вынуждена признать я.
Несколько секунд оборотень мрачно взирал на меня, затем прямо спросил:
А каков в целом был план профессора?
Несколько запнувшись, я прикинула всю имеющуюся информацию и ответила слабым голосом:
Похоже выдать меня замуж.
Помолчав, ОрКолин глубокомысленно произнес:
Чем больше сталкиваюсь с вашим обществом, тем больше понимаю, что по распространенному общественному мнению главная задача вашей девушки выйти замуж.
Примерно так, вздохнула я.
ОрКолин мгновенно поинтересовался:
А если нет?
Через одиннадцать месяцев траур закончится, и я буду объявлена наследницей профессора Стентона, о чем узнает вся его семья и едва ли воспримет это положительно. Если к тому моменту я не буду замужем, счет остатка моего жизненного времени пойдет даже не на дни, скорее на минуты.
А если нет?
Через одиннадцать месяцев траур закончится, и я буду объявлена наследницей профессора Стентона, о чем узнает вся его семья и едва ли воспримет это положительно. Если к тому моменту я не буду замужем, счет остатка моего жизненного времени пойдет даже не на дни, скорее на минуты.
Твою начал было оборотень и не договорил.
Я сидела, уныло глядя на свои ладони и жизненные перспективы.
Кандидаты уже есть? поинтересовался ОрКолин.
Увы, призналась я.
Мы помолчали.
Оборотень вздохнул и выдал:
Ладно, переходим от твоих унылых жизненных перспектив к унылым перспективам империи. Что будем делать?
С моей жизнью? с надеждой спросила я.
Мне ответили скептическим взглядом, с ходу давая понять, что имели они в виду мою жизнь, даже два раза имели в виду, и вообще на мне уже крест стоит, возведенный еще профессором Стентоном. В такой ситуации рассуждать о судьбах империи было даже обидно, но деваться некуда.
Мне Арнел нравится, вдруг признался ОрКолин. Толковый мужик, умный, порядочный, честный знаешь, по всем нашим параметрам вождем бы стал не глядя. Плюс магически он сильнее герцога Карио. Знаю, что ваши магизмерители показали типичный предел для драконов, но честно скажу Арнел сильнее. Я это чувствую, зверем своим чувствую.
Значит, замеры провели Мне оставалось лишь порадоваться, что я подготовила Арнела к этому испытанию, но, боюсь, на этом поводы для радости исчерпывались.
И тут понимаешь, продолжил генерал, такая дилемма я очень многим обязан герцогу, действительно многим, но я вижу, к чему идет, я понимаю, чего он хочет, и мое чувство справедливости против. Понимаешь, я же зверь, как бы там ни было все равно зверь. У нас, зверей, свое звериное чувство справедливости. И Карио знает об этом, поэтому и пытался взять под контроль не только наше осознанное влияние на зверя, но и неосознанное тоже. Потому как если он начнет убивать императора я не знаю, что сделаю, Анабель. И не знаю, что делать. Герцогу Карио я и мой народ обязаны многим, но присягу мы давали императору, понимаешь?
Понимала.
Из всех, кто с нами работал, продолжил ОрКолин, ты уехала, а остальные в крысятнике.
«Крысятником» оборотни называли защищенную подземную лабораторию на территории императорского дворца, построенную по чертежам и под присмотром герцога Карио. Я там не бывала ни разу, профессор Стентон был, и у него от этого места остались самые гнетущие впечатления.
Наших не трогают, из охраны, в смысле, оборотень усмехнулся, но там личностей для экспериментов хватает, всех смертников определяют к ним. Насчет похорон не знаю трупы если и вывозят, то тайно. Но пару раз знаешь, драконами тянуло.
Я напряженно посмотрела на ОрКолина, тот выразительным взглядом ответил мне.
Я же с ужасом подумала каковы шансы, что из тех детей драконов, которых тайно вывозят из города, кто-то мог попасть в застенки «крысятника»?!
Есть еще кое-что, заговорила уже я, в городе драконов действует организация заговорщиков, цель которых, насколько я понимаю, поставить Ржавых драконов во главе ныне существующих.
ОрКолин выгнул бровь.
Rufusdraco не обладают звериной формой, пояснила ему. Они фактически всадники драконов. Они ими были изначально.
Генерал вскочил. Походил по моей спальне, нервно ероша шерсть на голове, вернулся, сел, глухо приказал:
Продолжай.
У меня есть существенные подозрения по поводу того, почему герцог Карио произнес заклинание «Transformatio» в доме Арнелов. Он готовил это более четырех лет и рассчитывал на определенную реакцию.
Глаза оборотня сверкнули огнем.
Да, ОрКолин многое знал о призвании трансформации, более того был одним из тех, кто знал женская кровь провоцирует зверя.
И ты остановила роды, понял он.
Посидел, пристально глядя на меня, и уже сипло добавил:
И натаскала Арнела.
Отрицать очевидное я не стала, просто сказав:
У меня тоже есть врожденное чувство справедливости.
Криво усмехнувшись, ОрКолин произнес:
Этого следовало ожидать.
Замер и вдруг глухо прорычал:
И до Карио это дойдет, Анабель, рано или поздно!
Скорее всего уже дошло, но смысл говорить о грустном.
ОрКолин вновь поднялся, несколько долгих минут он мотался по моей спальне, потом остановился и прорычал:
До него это точно дойдет, девочка!
До него это точно дойдет, девочка!
Ну, что сделано, то сделано, и тому подобное.
К слову о подобном:
Есть еще одна девочка, сообщила я. Немногим старше меня. Вероятно, либо полукровка Ржавый дракон-дракон, либо просто полукровка Rufusdraco. Сильная. Очень сильная.
Насколько сильная? глухо спросил ОрКолин.
Призвание «Gehénnam» далось ей, насколько я поняла, не сложно, а фактическое призвание геенны огненной не помешало после этого устроить спринтерский забег и скрыться от полиции.
ОрКолин сел, посидел, спросил:
Что нам делать?
Хороший вопрос, я его и себе задала бы с удовольствием. И все же речь сейчас шла не обо мне, а потому ответила генералу:
Сменить всю посуду с серебряной на железную, убрать серебро отовсюду, откуда только возможно.
На железе остаются следы, так? понял оборотень.
Ржавчина, подтвердила его предположение.
Та-а-ак, а какова цель у нашей «еще девушки»? Генерал знал, о чем спрашивать.
Утопить этот город в крови, предельно откровенно сообщила ему.
Посидев несколько секунд, оборотень отвлеченно произнес:
Хорошо поговорили.
Чаю? запоздало предложила я.
Никак, я в уборной, огорошил ОрКолин.
И пока я потрясенно взирала на него, пояснил:
Там полицейский ворвался практически следом, миссис Макстон выдала первое, что пришло на ум. Теперь все сосредоточенно ожидают, когда я покину место природного уединения, полицейский уже предложил вызвать врача, мистер Уоллан ответил отказом и с невозмутимым видом солгал, что у оборотней этот процесс всегда занимает много времени.
Я не удержала смешок, как, впрочем, и вопрос:
И как вы будете покидать место природного уединения?
ОрКолин хитро глянул на меня и поинтересовался:
Есть предложения?
Если честно, я в этот момент представила себе лицо лорда Давернетти, читающего отчет приставленного ко мне полицейского, где будет значиться: «Оборотень ворвался в уборную, провел там почти час и стремительно из оной вырвался».
Частичная трансформация? предложила я.
Оборотень оскалился и начал стремительно увеличиваться в размерах.
В следующую секунду дверь в гостевую уборную распахнулась, там появился зверь, в иллюзию которого плавно влился покинувший мою спальню ОрКолин, и в этом полувменяемом виде он, сотрясая гостиницу жутким рыком, покинул мой номер, вызвав у полицейского панику, после чего его пришлось снимать с гардин, на коих служитель правопорядка повис, испуганно подвывая. Это был молодой дракон, он никогда не видел оборотней, так что его можно было понять.
Но, к сожалению, явившимся начальством он понят не был, а увидеться со мной, чтобы задать вопрос о появлении оборотня, лорд Давернетти все еще не мог, по причине продолжающегося у меня женского недомогания. И недомогать я лично планировала еще очень, очень, очень долго.
Но планам не суждено было сбыться. Промаявшись больше часа после ухода ОрКолина, я не выдержала и, похитив путем наглого отбирания плащ и шляпку Бетси, дорисовала себе ее брови углем, уворованным у повара, позаимствовала у потрясенной и явственно не одобряющей моего поведения миссис Макстон ее «пудру для врагов» и отправилась туда, где точно не ждали.
В полицейском управлении я представилась именем Бетсалин Макдауэлл и заявила о своем желании посетить арестованную миссис Томпсон, назвавшись дальней родственницей несчастной.
Меня пропустили после обыска, произведенного женщиной полицейским, которая осталась в немом изумлении от лицезрения моих бровей, но, не найдя ни во мне, ни в прихваченных булочках с корицей ничего запрещенного, сопроводила к узнице.
К вам посетитель! мрачно сообщила служительница правопорядка, проведя меня в женское отделение тюрьмы.
Дорогая тетушка! воскликнула я, приподнимая шляпку.
Миссис Томпсон, узрев «посетителя», не удержалась и свалилась со стула. Я запоздало подумала, что подводить брови следовало, вероятно, как минимум у зеркала, а не «Мистер Оннер, так пойдет?». Потому что, судя по взгляду моего повара, это мне явно не шло, судя по реакции миссис Томпсон тоже.
Мисс начала сваха, неловко поднимаясь.
Бетси, тетушка! воскликнула я, пытаясь поддержать легенду. И булочки с корицей! уже исключительно в качестве подкупа, чтобы у миссис Томпсон тоже появилось желание поддержать легенду.
И сработало.
Дорогая дальняя родственница! воскликнула та, пытаясь прикинуть, под каким видом меня можно поприветствовать, дабы не вступить в противоречие с уже заявленной мной легендой.
Служительница окинула нас обеих подозрительным взглядом и сурово сказала:
Пять минут!
После чего отошла, не желая нарушать приватность общения родственников.
И оно к счастью, потому что первым вопросом миссис Томпсон было:
Вы выжили?
Как видите.
Я протянула ей корзинку.
Это радует. Миссис Томпсон взяла одну из булочек, сурово откусила и, жуя, начала рассказывать: Кто-то в полиции в курсе, мисс Ваерти. В ночь, после того как мы виделись, сюда заходил кто-то, лица я не видела, но это был маг. И он вызвал иллюзии, просмотрев, кто ко мне приходил. Когда разглядел ваше лицо выругался. Но я не поняла, мужчина это был или женщина. Точно не лорд Давернетти, тот раньше посмотрел.