Извини, но не превращу, совершенно серьёзно сказал Джуффин. Тебе пока форму менять не следует. Даже над лицом колдовать не советую. Пусть сперва твоё тело снова привыкнет быть. И, подумав, добавил, не утрачивая серьёзности: К тому же весна ещё не закончилась. Ты и так-то существо ненадёжное, а станешь котом, точно сразу в окно сбежишь.
Я улыбнулся, и это внезапно тоже оказалось очень тяжёлой работой растягивать губы в улыбке, напрягать щёки, щурить глаза. На меня навалилась такая усталость, что я снова улёгся. И спросил, едва ворочая языком:
А почему ты сказал: «плохо дело»? Если всё, в итоге, нормально закончилось? Ну я же
Хотел сказать: «Я же вернулся и быстро теперь оклемаюсь, вон уже даже получается колдовать», но уснул буквально на полуслове, как будто выключили меня.
Когда я проснулся, за окном было темно, но спальню отлично освещала яркая, почти полная луна. Я сразу же посмотрел на свои руки; в лунном свете они показались мне какими-то подозрительно зеленоватыми, мутными, как болотная тина и такими же зыбкими; я содрогнулся от ужаса, но потом всё-таки сообразил, что дело в освещении. И вообще, не просвечивают, скажи спасибо. Придираться к оттенкам будем потом.
Проснулся? спросил сэр Шурф.
Я сперва его не заметил, потому что он сидел в дальнем, неосвещённом углу. А когда услышал, обрадовался, как будто это не я, а он исчезал, а теперь наконец-то нашёлся. Спросил:
Ты драться пришёл?
А надо? удивился мой друг.
Буду честен, не очень. Не позарез. Просто Джуффин сказал, у тебя руки чешутся меня отколотить.
Чешутся, флегматично подтвердил он. И ещё долго будут чесаться. Это же, понимаешь, даже не злость, а просто желание вернуть себе хотя бы иллюзию контроля над ситуацией. Когда человек, чьё благополучие для тебя чрезвычайно важно, не подчиняется твоей воле, а поступает по собственному усмотрению, велико искушение применить силу, чтобы пусть временно, всего на минуту всё-таки его подчинить. А так-то ясно, что дракой ничего не изменишь. Как ты лез в разные подозрительные места без страховки и даже предварительных размышлений, так и будешь лезть. А бессмысленные поступки, продиктованные исключительно неуправляемыми желаниями, в Мире и без меня найдётся кому совершать. Поэтому придётся и дальше сидеть сложа руки, которые чешутся. В конце концов, у всякого человека должна быть хоть одна несбыточная мечта.
Хотел сказать: «Я же вернулся и быстро теперь оклемаюсь, вон уже даже получается колдовать», но уснул буквально на полуслове, как будто выключили меня.
Когда я проснулся, за окном было темно, но спальню отлично освещала яркая, почти полная луна. Я сразу же посмотрел на свои руки; в лунном свете они показались мне какими-то подозрительно зеленоватыми, мутными, как болотная тина и такими же зыбкими; я содрогнулся от ужаса, но потом всё-таки сообразил, что дело в освещении. И вообще, не просвечивают, скажи спасибо. Придираться к оттенкам будем потом.
Проснулся? спросил сэр Шурф.
Я сперва его не заметил, потому что он сидел в дальнем, неосвещённом углу. А когда услышал, обрадовался, как будто это не я, а он исчезал, а теперь наконец-то нашёлся. Спросил:
Ты драться пришёл?
А надо? удивился мой друг.
Буду честен, не очень. Не позарез. Просто Джуффин сказал, у тебя руки чешутся меня отколотить.
Чешутся, флегматично подтвердил он. И ещё долго будут чесаться. Это же, понимаешь, даже не злость, а просто желание вернуть себе хотя бы иллюзию контроля над ситуацией. Когда человек, чьё благополучие для тебя чрезвычайно важно, не подчиняется твоей воле, а поступает по собственному усмотрению, велико искушение применить силу, чтобы пусть временно, всего на минуту всё-таки его подчинить. А так-то ясно, что дракой ничего не изменишь. Как ты лез в разные подозрительные места без страховки и даже предварительных размышлений, так и будешь лезть. А бессмысленные поступки, продиктованные исключительно неуправляемыми желаниями, в Мире и без меня найдётся кому совершать. Поэтому придётся и дальше сидеть сложа руки, которые чешутся. В конце концов, у всякого человека должна быть хоть одна несбыточная мечта.
Я рассмеялся от неожиданности.
Какая отличная несбыточная мечта!
А потом почти машинально достал из Щели между Мирами кофе. Сразу получилось, с первой попытки, ай да я!
Смех, колдовство и кофе отличное начало дня. Вернее ночи. Такой прекрасной весенней ночи, что мне бы сейчас не в постели валяться, а шляться где-нибудь до утра.
Однако пока прогулки мне вряд ли светили. Настолько ослаб, что даже от таких незначительных усилий как смех и добыча кофе снова начала кружиться голова. Но я мужественно держался. В смысле, не падал ни в обморок, ни даже просто обратно в постель, а сидел, выпрямив спину, и неторопливо, маленькими глотками пил кофе. Потому что упрямство великое дело, где мы все без него были, Джуффин правильно говорил.
Сэр Джуффин сказал, от колдовства тебе лучше пока воздерживаться, заметил Шурф. Сперва надо набраться сил. Ты такие советы обычно пропускаешь мимо ушей, но в данном случае постарайся сделать исключение. Потому что чем меньше будешь прислушиваться к его рекомендациям, тем дольше придётся валяться в постели. Самому же быстро надоест.
Уже надоело, признался я. А в Щель между Мирами я просто по привычке, спросонок полез. Ну не пихать же теперь чашку обратно Кстати, а это возможно в принципе? Засунуть предмет в Щель между Мирами? Не добыть Магистры знают откуда, а подбросить неизвестно куда? Ты что-нибудь о таких фокусах слышал? Или, может, читал?
Шурф задумался. Наконец отрицательно покачал головой.
Боюсь, до тебя просто никому в голову не приходило попробовать. Мы, угуландцы, сам знаешь, люди практичные. И древние, с которых началась Истинная магия, не исключение. Зачем куда-то что-то подбрасывать, когда можно наоборот, присвоить и с пользой употребить? Но теперь мне тоже стало интересно. Сам не возьмусь, мне пока даже доставать оттуда предметы довольно сложно, совсем недавно стало что-то путное выходить. Поэтому если попробуешь, обязательно расскажи, что из этого вышло. Только не прямо сейчас, пожалуйста, пробуй. Потом.
Да, конечно, потом, вздохнул я. Куда мне сейчас экспериментировать. Видишь, даже встать не пытаюсь. И дело, к сожалению, не в том, что мне просто лень.
Очень тебе сочувствую, серьёзно сказал мой друг.
А ты пришёл подменить Джуффина? спросил я. Меня сейчас надо караулить? Чтобы не исчез окончательно? Потому что вообще-то могу? Вот настолько плохи мои дела?
Не настолько, коротко ответил он. И, помолчав, добавил: Сэр Джуффин не считает, что ты можешь исчезнуть. И леди Сотофа достаточно твёрдо сказала, что об этом уже можно не беспокоиться. Они оба уверены, что ты окончательно восстановил свою телесную плотность на Тёмной Стороне. И было бы довольно непоследовательно с моей стороны не доверять им обоим именно в этом вопросе. Поэтому я пришёл просто так. Чтобы быть у тебя под рукой, если не сможешь подняться; впрочем, дело, конечно, не в этом. Я тебя знаю, если очень захочешь, поднимешься. И на одном упрямстве куда будет надо, туда и дойдёшь.
Экстатически скрежеща зубами, яростно доползу, например, до уборной, подхватил я. Подвиг, достойный кисти придворных художников. Но мы их не позовём.
Ладно, если не хочешь, не позовём, согласился Шурф.
Всё-таки зря все вокруг считают, что с ним трудно договориться. В некоторых вопросах сэр Шурф Лонли-Локли на диво покладистый человек.
На самом деле, я пришёл, чтобы ты не проснулся в одиночестве, сказал он. И не начал гадать, закончилось то наваждение с поездом, или ты в нём окончательно растворился, и теперь видишь свой самый последний сон. Ты и так-то вечно сомневаешься в реальности происходящего, а уж теперь-то Страшно вообразить, до чего ты мог бы додуматься всего за пару минут, особенно если бы у тебя спросонок не получилось сразу же послать кому-нибудь из нас зов.
Всё-таки он очень хорошо меня знает, это факт. Порой утешительный, а иногда, напротив, прискорбный то для меня, то для него, то для обоих сразу. Когда как.
К тому же у меня, как ты, наверное, сам догадываешься, свой интерес в этом деле, признался Шурф.
Какой интерес? изумился я. Но тут же сообразил: Хочешь услышать про поезд не в кратком пересказе Джуффина, а из первых рук?
При условии, что у тебя есть силы и желание об этом говорить, церемонно ответил он. И, не меняя тона, добавил: А если ни сил, ни желания у тебя нет, мне, вероятно, придётся вернуться к первоначальной концепции проведения нашей встречи. То есть всё-таки тебя отколотить.
Пытки запрещены законом! восхищённо напомнил я.
Знаю. Но этот поступок можно будет официально оформить как жест отчаяния. И общественное мнение осудит не меня, а тебя.
Естественно, я всё ему рассказал, потому что и сам хотел этого больше всего на свете. Говорить, вспоминая по ходу дела всё больше новых подробностей и деталей тёмный материк Чобамбайя со скалами-черепами; город, крутящийся, как карусель; специальный мост для русалок, построенный из воды; вечно горящий замок; конституцию империи Танис, запрещающую обижать маленьких, и всё остальное, что я видел, слышал и ощущал. А рассказывая, заново переживать всё это необъяснимое, не поддающееся пониманию, но несомненное счастье. И заново удивляться чего это я?
Рассказал всё, что помнил, только имя Агаты не стал называть, как не назвал его Джуффину. Не потому, что считал, будто это как-то ей повредит. Просто из уважения к её то ли воле, то ли капризу, то ли просто нелепому заблуждению, будто у мёртвых не бывает имён.
Шурф слушал меня, кивал, иногда задавал вопросы и всё больше хмурился, но так сочувственно и понимающе, как будто сам что-то подобное уже не раз переживал.
Самое странное в этой истории, заключил я после того, как выложил ему всё, что вспомнил, не поезд, не живая мёртвая женщина, даже не мелькающие за окном выдуманные реальности, а то, как я там был счастлив. И это удивительное ощущение, что я наконец-то дома. Даже не как обычно на Тёмной Стороне бывает, а гораздо острей, хотя, казалось бы, куда ещё? Но получается, есть куда. При том что память-то я не терял. И здравый смысл, вроде бы, тоже. Не возомнил себя непонятым одиноким мечтателем, навеки потерявшимся в чужом человеческом мире сиротой, которого наконец-то подобрали и приютили. Прекрасно помнил, что мне надо вернуться в Ехо, заранее знал, как буду этому рад. Но это совершенно не влияло на мои чувства: я дома, наконец-то я дома, какой восторг! Полное раздвоение даже не личности, а её ощущений и знания о себе. Вот что это было вообще? У тебя есть идеи?