В любом случае, собственные интересы для меня были важнее каких-то там Орденских: если лучшего в мире собеседника, способного отвлечь меня не только от мрачных мыслей, но и от их вполне объективных причин, вдруг стали выдавать щедрыми порциями, надо брать.
Однажды вечером мы с ним сидели на крыше Мохнатого Дома в такое прекрасное время, когда закат только-только погас, и город постепенно заливают чернила сумерек, сперва словно бы разбавленные молоком, но с каждой минутой всё темнее и гуще. Наверняка во Вселенной есть вещи и покруче ясных весенних вечеров в столице Соединённого Королевства, но это я только теоретически предполагаю. Пока ничего подобного не встречал.
Сэр Джуффин Халли появился на крыше внезапно, без предупреждения. На самом деле, он редко себя так ведёт. Я имею в виду, не валится как снег на голову без крайней необходимости. Да и в случае этой самой необходимости чаще к себе зовёт.
Увидев шефа, я первым делом привычно подумал: в городе что-то стряслось. Как всегда в таких случаях мысленно схватился за голову ну как же так, всё же хорошо было! зачем?! и одновременно обрадовался, что сейчас начнётся веселье, и мы всем покажем. Ну, как минимум некоторым. Кое-что.
Потом я, конечно, опомнился: какое может быть «в городе». Даже если там и правда что-то стряслось, то при чём тут я? Пользы от меня сейчас примерно как от садовой скульптуры: могу украшать своим видом какую-нибудь композицию, или храниться в сарае и не украшать.
За внезапное вторжение принято извиняться, но я не буду, сказал Джуффин. Для этого я слишком хороший гость.
И поставил перед нами бутылку вина. Я сразу понял, что того самого, лучшего года эпохи Халлы Махуна Мохнатого. А Шурф, прежде с этой редкостью не встречавшийся, молча разглядывал этикетку. Он, конечно, человек сдержанный, вернее, обученный контролировать своё поведение, поэтому не ахал, не хватался попеременно за сердце и голову, даже вопросов не задавал, хранил свою фирменную невозмутимость. От изумления у него просто ярче обычного светились глаза.
И правда, настолько хороший, что хоть в обморок падай, наконец сказал я. Благо у меня сейчас с этим запросто. Истеричным барышням уроки могу давать. Нет, ну правда. Такими сокровищами не делятся. Сам бы не стал. А ты да.
У меня столько новостей, и они такие неоднозначные, что я решил, лучше уж сразу одним ударом уложить тебя на лопатки. А потом понемножку добавлять, объяснил Джуффин. А сэр Шурф просто везучий. Вот кто всегда умел оказаться в нужном месте в самый удачный момент!
То есть я вашему разговору не помешаю? Могу остаться? вежливо осведомился Шурф.
За этой вежливостью стояла, конечно, не только его хвалёная выдержка, но и опыт человека, которому никогда ни в чём не отказывают. Когда Шурф ещё служил в Тайном Сыске, сэр Джуффин Халли, способный уморить работой любого сотрудника, а потом воскресить и заново уморить, всегда давал ему отпуск практически любой продолжительности по первой же просьбе при том, что всех остальных даже просто поспать через раз отпускал. Но всё равно я поразился хладнокровию своего друга. А если бы Джуффин сказал: «Нам самим мало», или: «разговор конфиденциальный, извини», что тогда делать? Спокойно встать и уйти, так и не попробовав эту редкость? Ужас какой.
Но говорю же, Шурфу Лонли-Локли никто никогда ни в чём не отказывает. Такая уж у него специфическая разновидность обаяния. Ну или просто хорошо выдрессированная судьба. Вот и сейчас Джуффин кивнул:
Разумеется, оставайся. Лучше поделиться с тобой вином, чем два раза одно и то же рассказывать. Я же, сам понимаешь, не то чтобы совершенно случайно тебя здесь застал.
От его деловитого тона мне стало весело и одновременно не по себе. Потому что по опыту знаю, как здорово быть участником разговоров, которые шеф Тайного Сыска ведёт таким тоном. И как крупно надо влипнуть, чтобы оказаться предметом обсуждения. А мне сейчас предстояло быть и тем, и другим.
Интересный у тебя получился поезд, сэр Макс, сказал Джуффин, разлив вино по стаканам. Красивое наваждение. Ты был прав, рисунок совершенно не передаёт впечатления. А я-то ещё удивлялся, почему ты так им недоволен
Разумеется, оставайся. Лучше поделиться с тобой вином, чем два раза одно и то же рассказывать. Я же, сам понимаешь, не то чтобы совершенно случайно тебя здесь застал.
От его деловитого тона мне стало весело и одновременно не по себе. Потому что по опыту знаю, как здорово быть участником разговоров, которые шеф Тайного Сыска ведёт таким тоном. И как крупно надо влипнуть, чтобы оказаться предметом обсуждения. А мне сейчас предстояло быть и тем, и другим.
Интересный у тебя получился поезд, сэр Макс, сказал Джуффин, разлив вино по стаканам. Красивое наваждение. Ты был прав, рисунок совершенно не передаёт впечатления. А я-то ещё удивлялся, почему ты так им недоволен
Так ты видел поезд? перебил его я.
Больше сотни человек его уже видели. Но, справедливости ради, это были не случайные люди, а специально проинструктированные полицейские и наиболее стойкие Кофины агенты, которые всё это время добросовестно гуляли по пустырю. И не зря: каждый вечер, ближе к полуночи им доставалось из ряда вон выходящее зрелище. За исключением тех вечеров, когда с ними был я. Твой поезд определённо меня опасается. И при мне не показывается, хоть тресни. Осторожный такой.
Значит, ты его так и не видел?
Да видел, конечно. Просто не наяву, а во сне. Есть такая специальная техника, позволяющая привлечь в свой сон наваждение, которое прячется от тебя наяву.
А почему ты сразу не
Положа руку на сердце, я просто не знал, что такой способ вообще существует, признался Джуффин. Ну и чему ты так удивляешься? Естественно, я знаю не всё на свете. Даже сотой доли знаний о магии ни одному человеческому существу в себя не вместить. К счастью, мы все вмещаем более-менее разные части, поэтому обычно рано или поздно находится, кого спросить.
Я тоже никогда ни о чём подобном не слышал и не читал, заметил сэр Шурф. Видимо, это одна из тех тайн, о которых ни слова нельзя записать, буквы сами тут же стираются, хоть на табличке, хоть на бумаге, хоть веткой на песке их пиши.
Если повезёт, то просто стираются, усмехнулся Джуффин. А вообще осторожней надо с передачей секретных знаний, иногда и замертво можно упасть. Некоторые тайны так умеют себя беречь, что людям учиться у них и учиться. Эта, по крайней мере, вполне позволяет в личной беседе себя рассказать.
Сложная в освоении?
Ответ традиционный: для кого как, пожал плечами Джуффин. Пока не попробуешь, не узнаешь. Лично мне пришлось нелегко. Но не из-за самой техники, а потому, что сэр Макс, как выяснилось, не особо мне доверяет. Он, может, и хотел бы, но нет.
С чего ты взял? изумился я.
Сэр Джуффин Халли, конечно, человек проницательный. Даже несколько более проницательный, чем хотелось бы всем, кого он видит насквозь. Но тут он, пожалуй, всё-таки промахнулся, потому что на самом деле я ему доверяю более-менее. В большинстве случаев. Ладно, в некоторых. Но доверяю же иногда!
Твой поезд наябедничал, ухмыльнулся Джуффин. С потрохами тебя заложил. И уже серьёзно объяснил: Это наваждение кормится твоей силой. Поэтому до известной степени повинуется твоей воле. То есть ведёт себя именно так, как хотел бы ты.
Но я ничего не приказывал этому поезду. Только в самом начале сказал, чтобы он оставался с нами, и всё.
Наваждение подчиняется не приказам, а твоим желаниям, в том числе, неосознанным. Собственно, неосознанным даже в первую очередь; с желаниями вечно так. Твой поезд прячется от меня, потому что в глубине души ты сам не особо хочешь, чтобы я до него добрался. Хотя умом наверняка понимаешь, что это в твоих интересах. Знаешь, что я обычно играю на твоей стороне. Но на чувства теоретическое понимание если и влияет, то лишь отчасти. А недоверие чувство, и оно у тебя, ничего не поделаешь, есть. Я, если что, не в обиде; собственно, сам же когда-то тебя учил, что безоговорочно доверять никому не следует, всегда надо помнить, что у других свои интересы, и они не обязательно совпадают с твоими. Забавно, что в итоге ты так и не стал осмотрительным человеком, зато отлично выучился не доверять лично мне.
Я в этой области не особо способный. Но получается, очень старательный ученик, невольно улыбнулся я.
Получается, легко согласился сэр Джуффин Халли. К счастью, я могу переупрямить кого угодно, включая твои наваждения. Поэтому всё равно увидел поезд, просто не с первой попытки. И на довольно большом расстоянии. Но кое-что всё-таки разглядел. И многое понял, хотя ясно, что далеко не всё. Но самое важное для тебя лично, прямо сейчас всё-таки да.
И что у нас теперь самое важное? растерянно переспросил я.
Куда уходят все твои силы. И почему ты не можешь восстановить былую форму даже с помощью Тёмной Стороны. Я уже начал беспокоиться то ли она тебя разлюбила, то ли просто не узнаёт, когда ты так слаб. Зря беспокоился, Тёмная Сторона всякий раз даёт тебе столько силы, сколько ты способен вместить, просто добыча мгновенно уходит нахлебнику. Этот твой поезд, знаешь, совсем не дурак пожрать.
Не смешно, буркнул я.
Разумеется, не смешно, подтвердил Джуффин. А наименее смешным мне кажется тот факт, что это не твоё решение. Зная тебя, уверен, что ты не планировал всю оставшуюся жизнь скармливать себя первому попавшемуся наваждению только потому, что оно красивое. Ты не настолько безумен.
Да леший меня разберёт. Вполне может быть, что и настолько, подумал я. Но вслух, конечно, ничего не сказал.
Сэр Шурф, судя по непростому выражению лица, думал сейчас примерно о том же. Только с более утвердительной интонацией. Говорю же, он знает меня лучше, чем я сам.
На самом деле, даже удачно вышло, что мне пришлось прибегнуть к магическому сновидению, бодро продолжил Джуффин. Потому что в магическом сновидении можно гораздо больше разглядеть. В частности, механизм твоей связи с поездом. У меня скверная новость: это одна из самых крепких связей на свете, потому что основана на твоём импульсивном бескорыстном желании дать ему жизнь. Ты ничего не хотел от поезда для себя лично, только чтобы он продолжал быть. Такие бескорыстные созидательные желания настоящая высшая магия, сами по себе, без дополнительных заклинаний, потому что они сродни той силе, благодаря которой возникла и существует жизнь.
Я об этом читал в трактате принца Аллоя, встрепенулся Шурф. Счёл это одним из самых тёмных и непонятных мест, многократно возвращался и перечитывал, но так и не понял, как такое может быть. В конце концов, решил, что вероятно, как это часто случается с древними текстами, утрачен какой-то важный фрагмент. Вот уж не думал, что однажды стану свидетелем подобного случая. Но понимания мне это, честно говоря, не прибавило. Скорее наоборот.