Но даже самая мощная и совершенная техника и вооружение это конечно, важно, но еще далеко не все. Главное это люди, без которых даже совершеннейшая техника становится не более чем кучей бесполезного хлама. А люди в ОСНАЗе опытные, битые и бывалые, проверенные почти двумя годами войны. Новобранцев нет до перевода в ОСНАЗ все успели повоевать: кто под Москвой, кто на юге, а кто при обороне Ленинграда. Каждый был ранен (некоторые по нескольку раз), почти все имеют боевые награды. Одним словом солдаты-победители во всей своей красе. И таковы все: от рядовых автоматчиков бронедесанта, мотострелков, танкистов и самоходчиков до старшего командного состава. Если рядовых красноармейцев, младших командиров, а также командный состав (вплоть до командиров полков, встретивших здесь войну два года назад) можно назвать невинными жертвами вероломства врага, собственной неопытности и неуверенности в своих силах, то, начиная от командиров тогдашних дивизий и выше редко про кого можно сказать доброе слово. Если отдать им даже такой совершенный инструмент как мой корпус, то они снова потерпят поражение, и с тем же результатом. По счастью, на нынешний момент те, кому просто не хватало опыта, успели доучиться в боях (это тоже университеты), а под их деятельностью уже подвело черту ведомство Лаврентия Павловича или вражеские пули (если генерал лично возглавляет контратаку стрелковой цепи, это говорит о его полной профессиональной непригодности).
Сегодня старший командный состав корпуса (ваш покорный слуга, начштаба генерал-майор Ильин, особист Иса Санаев и наш бессменный комиссар Леонид Ильич) собрался в моем кабинете для легкого праздничного «отмечания». Кстати, Ильич Второй (этот анекдот он заценил, ржал как жеребец на случке) примчался первым и занял свое место в «комиссарском» углу. Он у нас чемпион корпуса в области выпитых спиртных напитков, но мы ему это прощаем. Во-первых потому что состояние легкого подшофе (нажираться он не нажирается) не мешает ему исполнять служебные обязанности. Во-вторых потому что под наркозом ведет он себя прилично, мордой в грязь не падает (не то что некоторые президенты), не скандалит и в драку не лезет. Оркестрами не дирижирует. Сангвиники они такие, жизнерадостные. В-третьих потому что Лёня прекрасно знает, когда, где и в какой компании пить можно, и никогда этого правила не нарушает. Приезжал тут к нам с официальным визитом король Георг, так товарищ Брежнев все три дня был образцовым политработником хоть сейчас на плакат. Ни капли в рот при посторонних. Ну да ладно с ним, с Георгом он как приехал, так и уехал; а у нас сегодня праздник, и Леня это знает. Не выпить по такому поводу нельзя
Сегодня старший командный состав корпуса (ваш покорный слуга, начштаба генерал-майор Ильин, особист Иса Санаев и наш бессменный комиссар Леонид Ильич) собрался в моем кабинете для легкого праздничного «отмечания». Кстати, Ильич Второй (этот анекдот он заценил, ржал как жеребец на случке) примчался первым и занял свое место в «комиссарском» углу. Он у нас чемпион корпуса в области выпитых спиртных напитков, но мы ему это прощаем. Во-первых потому что состояние легкого подшофе (нажираться он не нажирается) не мешает ему исполнять служебные обязанности. Во-вторых потому что под наркозом ведет он себя прилично, мордой в грязь не падает (не то что некоторые президенты), не скандалит и в драку не лезет. Оркестрами не дирижирует. Сангвиники они такие, жизнерадостные. В-третьих потому что Лёня прекрасно знает, когда, где и в какой компании пить можно, и никогда этого правила не нарушает. Приезжал тут к нам с официальным визитом король Георг, так товарищ Брежнев все три дня был образцовым политработником хоть сейчас на плакат. Ни капли в рот при посторонних. Ну да ладно с ним, с Георгом он как приехал, так и уехал; а у нас сегодня праздник, и Леня это знает. Не выпить по такому поводу нельзя
Ладно, товарищи, говорю я, праздник есть праздник, гуляют все. Но понемногу. Во-первых потому что дата неофициальная, только для своих. Во-вторых потому что День Победы здесь случится явно не в сорок пятом году и не девятого мая. Силища за зиму накоплена неимоверная; лишь только поступит приказ и начнется такое, что наши зимние подвиги покажутся пионерской игрой «Зарница». А ведь мы с вами и так стоим на пороге Европы, а не под Брянском и Орлом, как год назад
Знаете, Вячеслав Николаевич, за что я вас люблю? с благодушием в голосе неожиданно произнес комиссар ГБ третьего ранга Иса Санаев. Еще тогда, в Крыму, когда мы с вами встретились в первый раз, вы уже точно знали, где мы будем через год и где через два, а также когда закончится эта война. Не так, как в вашем мире, а по-новому, максимально ускоренным образом.
Пятилетку в три года, Иса Георгиевич, да еще и с перевыполнением, усмехнулся мой начштаба Коля Ильин. Вон совсем недавно наши Италию тряханули как грушу и Югославию тоже освободили полностью и до самого конца. А ведь там у нас на Италию наши даже не замахивались, отдали американцам, и север Югославии освобождали по остаточному принципу в мае сорок пятого, когда немцы уже толпами бежали сдаваться англичанам. А вы что скажете, Леонид Ильич?
Кампания сорок третьего года только начинается, с нарочито серьезным видом произнес Брежнев, а немцев от нее уже тошнит. При этом основное веселье даже не начиналось, так, приняли по рюмочке для разогрева. Вы мне, Николай Викторович, вот что скажите. Обычно перед наступлением мы развертываемся в условиях строжайшей секретности, но сейчас почему-то торчим в этом Белостоке на всеобщем обозрении как Театр Оперы и Балета. И даже штаб наш в этом дворце Браницких, который тут знает каждая собака, а не в каком-нибудь леске под елочкой, благо весенняя погода позволяет совместить приятное с полезным
Вы, товарищ Брежнев, напустив на себя строгий вид сказал Иса Санаев, не забывайте такой простой истины, что чем меньше вы знаете, тем спокойнее вам будет жить. И это факт. Что касается режима секретности, который у нас пока как бы и отсутствует, как будто кругом мирное время то таково было распоряжение начальства, а его следует выполнять. Верховному Главнокомандующему зачем-то надо, чтобы враг знал, где находится наш корпус и корпус товарища Катукова, и он хочет сделать так, чтобы немцы нас усиленно боялись. Как мне по старой дружбе сказали товарищи из первого управления[29] у нашего командира товарища Бережного среди немецких генералов сложилась жутковатая репутация, и иначе как «Вестником Смерти» они его не называют. Боятся они его значит, уважают. Очевидно, товарищу Сталину требуется, чтобы, опасаясь прорыва по кратчайшему направлению на Берлин, враг сконцентрировал против нас свои основные резервы. А наступление при этом начнется где-нибудь в другом месте, тогда эти резервы у врага окажутся не там где надо, и немцы будут вынуждены снимать эти дивизии с берлинского направления и перебрасывать под бомбовыми ударами нашей авиации туда, где в них будет настоятельная необходимость. Понимания этого факта вполне достаточно, остальное совершенно не наш случай.
Думаю, что Иса Георгиевич прав, сказал Коля Ильин, если у нас есть репутация, то не грех воспользоваться, тем более что до Варшавы по дорогам от места нашей дислокации двести километров, а до Берлина семьсот пятьдесят
В этот момент открылась дверь, и вошел Николай Бесоев. Он у нас уже за всякие хорошие дела уже подполковник, и думаю, до конца войны это не предел. В полковники успеет выйти точно, особенно если притащит из очередного поиска живого Гитлера.
Вы думаете, что эти двести километров легко преодолеть? прямо с порога спросил Коля. Да черта с два. Гитлер там настроил оборонительных рубежей и нагнал войск, так что плюнуть негде. Правда, половина откровенная шваль, вроде французов с бельгийцами и так называемых фраубатальонов. Но все равно о прогулках, как прошлым летом, можно забыть. К Варшаве придется прорубаться через вязкую как смола массу, утопая по колено в крови и отплевываясь от бабских соплей.
Николай Арсеньевич, хмыкнул мой начштаба генерал Ильин, не забывайте, что здесь, в Польше, красуются только два мехкорпуса самые старые, опытные и авторитетные. У товарища Катукова репутация тоже будь здоров, так что немцы напротив нас сидят тихо, как кролики перед удавом, и боятся даже дышать. Зато местонахождение мехкорпусов товарищей Рыбалко, Лелюшенко, Ротмистрова и Лизюкова никому не известно, и я не думаю, что они сейчас где-нибудь в песках Средней Азии. Пока мы тут привлекаем к себе внимание, где-то готовится удар сокрушительной силы, после которого немцы в целях штопки штанов начнут снимать отсюда самые боеспособные части. Если все будет сделано правильно, то к тому моменту, когда мы получим приказ на наступление, в полосе прорыва останется только самый отборный европейский сброд и женские части. Не скажу, что это будет так любимая нами оперативная пустота, но остановить наш порыв эта смесь ни при каком раскладе не сумеет. Немного замедлить да, а остановить нет. При этом могу дать руку на отсечение, что глубина операции будет не особо большой. Не далее как до границы так называемого генерал-губернаторства. Как мне кажется, время лезть в саму Германию еще не пришло
Это вам правильно кажется, Николай Викторович, ответил я Ильину, время лезть непосредственно в логово злого придурка Адика и в самом деле не пришло. Насколько я понимаю, мощи у Советского Союза сейчас столько, что он мог бы закончить эту войну буквально за месяц-два. Для этого достаточно сосредоточить основные силы здесь, в Польше и они, невзирая ни на какое сопротивление, буквально втопчут противостоящую группировку в землю и штурмом возьмут Берлин. В таком случае война имеет шанс завершиться во вторую годовщину своего начала, но на этом история не закончится, а только начнется. Во всех европейских странах, в которых еще нет наших войск, сразу объявятся ушлые личности, которые заявят, что это они тут власть, и опять позовут на помощь американцев. Все что угодно, только не коммунисты неважно, русские они или местные. Тот же король Эдик посыплет голову пеплом, раскается, вернет трон брату и в результате Британия очень быстро окажется нашим врагом, как и Америка. В результате будут те же яйца, что в нашей истории, да только в профиль. Но такого развития событий не требуется ни нам, ни товарищу Сталину. Главное уже не просто выиграть эту войну это мы уже сделали. Теперь окончательная победа должна быть достигнута ценой минимальных потерь с нашей стороны и таким образом, чтобы к моменту уничтожения Третьего Рейха мы заняли всю контролируемую им территорию, чтобы ни одна сволочь не могла поднять голову и вякнуть, что она, мол, против коммунистов. И это правильно. То, что мы не сделаем до окончательного завершения войны, мы не сделаем уже никогда а посему нам необходимо набраться терпения и быть готовым к тому, что до Берлина нашим солдатам придется побывать еще в Париже, Лондоне, а быть может, даже Мадриде с Лиссабоном, не говоря уже о всяких Варшавах с Будапештами.