Компьютерщик вскочил, чтобы представиться, и стукнулся головой о крышу автобуса.
Сиди, сиди, сказал ему Лев. Твою голову беречь надо не так уж у нас много специалистов по электронике. Ну, кто мне эту запись будет показывать?
Запись с камеры? отозвался электронщик. Я покажу ведь это я ее обрабатывал. Садитесь сюда, прямо напротив экрана. А я сбоку сяду.
Гуров сел перед монитором, а Андрей, нажимая на клавиши, начал искать нужный кусок записи. Лев увидел знакомый служебный двор. Мелькали в ускоренном темпе грузчики с тележками, электрокары, пробегали люди Внезапно изображение остановилось, затем стало двигаться в нормальном темпе.
Вот этот кусок, сказал Андрей.
На самом краю экрана из тоннеля показались два человека. Видны они были со спины, лиц нельзя было разглядеть. Они шли по дороге, казалось, о чем-то разговаривали. В человеке, шедшем справа, Гуров узнал журналиста Угрюмова. Человек слева был ему незнаком. Он хотел получше приглядеться к этому незнакомцу, однако два собеседника промелькнули на экране и скрылись.
И это все? спросил Гуров.
Да, четыре секунды с четвертью, ответил Андрей. Давайте я вам еще раз пущу. Если хотите, могу сделать рапид медленнее пустить.
Да, давай помедленнее, попросил Лев.
Он просмотрел четырехсекундную запись еще двенадцать раз. Смотрел и в замедленном темпе, и в нормальном. Где-то на девятом просмотре он заметил кое-что, что вначале не бросилось ему в глаза. Это была некоторая особенность в походке неизвестного он словно бы слегка подпрыгивал. За время, пока шла запись, Гуров отметил два таких прыжка. «Точно, он в прошлом спортсмен. Отсюда привычки: ударять кулаком о кулак, подпрыгивать при ходьбе. Избавиться от таких привычек, пожалуй, невозможно. Он хотел бы стать совсем серым, незаметным, и отчасти это ему удается. Но не полностью. И это хорошо. Да, это очень хорошо»
Слушай, ты можешь мне скопировать эту запись? спросил он у Андрея.
Уже сделал, сообщил электронщик. Вот, держите, и протянул ему флешку с записью.
Спасибо! кивнул Лев и обратился к эксперту: Вы сейчас куда в Управление?
Да, назад в лабораторию, сказал Снитко.
Тогда я с вами поеду.
Вернувшись в Управление, Гуров вновь засел перед компьютером. Теперь он изучал материалы, касающиеся двух первых убийств Гурьянова и Касимова. Потом решил еще разок заглянуть в файлы, связанные с прокурором Конягиным и журналистом Угрюмовым. Он и не заметил, как сгустились сумерки, наступила ночь. Когда взглянул на часы, было уже десять, самое время возвращаться в гостиницу.
Подойдя к своему номеру, Гуров с удивлением обнаружил, что дверь приоткрыта. А зайдя в номер, увидел расположившегося у стола Крячко тот как раз нарезал колбасу.
Это ты! А то смотрю, дверь открыта
Ты уж, наверное, решил, что это убийца по твою душу пришел, хмыкнул Крячко, не отрываясь от дела. Набросится на тебя с буксировочным тросом, тут ты его повяжешь, и делу конец.
Нет, так я не думал. Это был бы слишком легкий выход. Нет, наш убийца не будет делать таких опрометчивых шагов. Мне кажется, он сейчас не клюнет даже на Надю Крупнову, если мы вздумаем использовать ее в роли «подсадной утки». Он осторожен, очень осторожен И все-таки мы подбираемся к нему все ближе. Знаешь, что мне удалось сегодня установить?
И Гуров рассказал другу о записи, сделанной камерой над грузовым тоннелем.
Итак, мы точно знаем, что убийца бывший спортсмен, заключил он. И он есть в том списке, который передал тебе Коробков. Надо только извлечь его оттуда.
И Гуров рассказал другу о записи, сделанной камерой над грузовым тоннелем.
Итак, мы точно знаем, что убийца бывший спортсмен, заключил он. И он есть в том списке, который передал тебе Коробков. Надо только извлечь его оттуда.
Обязательно извлечешь, обнадежил друга Крячко. А пока садись, пей чай, ешь. А то ведь я тебя знаю небось весь день ничего не ел.
Да, про обед я как-то опять забыл, признался Лев и сел к столу.
Следующие несколько минут прошли в молчании друзья дружно отдавали дань чаю и бутербродам. Потом Гуров сделал очередной глоток и сказал:
Я сегодня сидел, изучал материалы, связанные со всеми четырьмя убийствами. Я их все, в общем, знаю, просто пролистывал, освежал в памяти. И знаешь, какое у меня сложилось впечатление? Что одна часть этого пазла лишняя.
Не понял, объясни, удивленно поднял бровь Стас.
Мы исходим из того, что все четыре убийства совершил один человек. Для этого есть достаточно веские основания у убийцы имеется свой характерный почерк. Так сказать, особый почерк маньяка. А раз убийства совершал один и тот же человек, мы считаем, что он руководствовался одними и теми же мотивами. То есть у него были некие причины, чтобы желать смерти этих людей. И мы ищем соперников по бизнесу это в случаях с Гурьяновым и Касимовым, ищем тех, кого грозил преследовать прокурор и разоблачать журналист. И каждый раз получается, что какая-то деталь мозаики не укладывается в общую картину. Мы терпеливо начинаем все сначала, заходим с другой стороны, снова складываем И опять не получается! Так вот, у меня возникла мысль: а что, если не все убийства имеют причину? Что, если в каком-то случае преступник просто отвлекает наше внимание?
А, понял! воскликнул Крячко. Он как бы кидает камни по кустам Да, я читал о таких случаях. И какое же убийство, по-твоему, ложное? Какое совершено лишь для отвлечения внимания?
Мне кажется, это убийство Касимова. Из всех погибших он самый нелюдимый, самый, так сказать, никакой. Он никому не переходил дорогу, ни с кем не имел серьезных конфликтов. Остальные трое чем-то похожи друг на друга: они люди активные, напористые, идущие напролом. Касимов ни в чем не проявлял активности, был сдержан, уступчив Мы никак не найдем причину, почему его убили. Потому и не находим, что этой причины нет.
То есть ты предлагаешь мысленно исключить убийство Касимова из перечня преступлений и проанализировать их заново?
Да, именно так. Но я возлагаю надежды не на этот новый анализ.
А на что же?
На тот список, который тебе так и не удалось составить, ответил Гуров. Он допил чай и начал убирать со стола. Сдвиг в нашем расследовании произойдет тогда, когда мы найдем совпадающие фамилии в двух списках в том, которого еще нет, и в том, который тебе передал тренер Коробков и который ты мне так до сих пор и не отдал.
Извини, совсем забыл, покачал головой Крячко, он полез в свой блокнот, достал сложенные листки и отдал Гурову.
Тот развернул их, бегло просмотрел и с удивлением произнес:
Сто сорок шесть фамилий! Да, постарался Виктор Павлович. Как видно, всех вспомнил. Вот он, наш основной капитал! А второй капитал твой список. Завтра я тебе на помощь всю группу отдам, сам за это дело сяду. Надо постараться, чтобы к вечеру список был готов.
Глава 18
Слова у Гурова никогда не расходились с делом. Раз он обещал другу Крячко, что сам сядет за составление «широкого» списка значит, так и поступил. На следующий день он с утра явился в Управление, сел за компьютер, вывел на экран материалы, касавшиеся погибшего прокурора Конягина, и начал выписывать всех, с кем прокурор имел хоть малейший контакт. А закончив выписывать имена из файлов, отправился в прокуратуру и там стал ходить из кабинета в кабинет, опрашивая сослуживцев погибшего прокурора. Не обошел своим вниманием и самого руководителя областной прокуратуры Сытника, чем немало его удивил.
Вы что же, Лев Иванович, и меня хотите занести в ваш список подозреваемых? обиженным тоном спросил областной прокурор.
Нет, Матвей Юрьевич, не хочу, ответил Гуров. Просто таков порядок я должен занести в свой список всех, с кем Михаил Конягин имел хоть какой-то контакт. Значит, я не имею права проигнорировать и ваше имя. Ведь вы часто общались с погибшим?
Разумеется! Практически каждый день.
Вот, следовательно, и вас надо занести, заключил Лев.
Разумеется! Практически каждый день.
Вот, следовательно, и вас надо занести, заключил Лев.
К трем часам дня «список Конягина» был завершен. В нем значилось пятьсот тридцать семь фамилий. Гуров не стал немедленно сопоставлять его со списком тренера Коробкова, а отправился посмотреть, как идут дела у его сослуживцев. Стас Крячко сидел за главным компьютером, вытеснив из-за него майора Березина. Он, по старой памяти, занимался первым погибшим предпринимателем Гурьяновым.
Ну как подвигается работа? спросил Лев.
Ничего идут дела, голова еще цела, ответил Крячко строчками из детского стихотворения. Хотя, признаться, голова уже начинает трещать. Эта твоя установка: брать всех, кто хоть раз встречался с убитым, заставляет выписывать столько народу Сам должен понимать предприниматель по роду своей работы каждый день встречается с новыми людьми.
Ну и сколько у тебя в перечне?
Уже свыше семисот. Сейчас скажу точно. Так Значит, семьсот двадцать три. А в итоге, я думаю, будет в два раза больше. Мне даже страшно представить, сколько будет в списке по Угрюмову, которым занимаются Куликов и Соболев!
Если совсем испугаешься, выпей воды, посоветовал Гуров. Когда думаешь закончить?
Ты сказал к вечеру, значит, к вечеру и будет. А во сколько точно, не скажу.
Ладно, трудись, кивнул Лев и прошел во вторую комнату, где трудились Куликов и Соболев. Каждый из них сидел за своим компьютером и внимательно изучал то, что было перед ним на экране.
Привет, братья-разбойники! приветствовал он оперативников. И как вы, интересно, поделили наследство? Кому что досталось?
Мы решили разделить контакты Угрюмова по годам, объяснил капитан. Я взял все, что касается последних трех лет жизни Угрюмова. А Ивану досталось все остальное, начиная с юношеских лет погибшего.
Разумно, одобрил Гуров. И сколько же у каждого из вас получилось?
Иван свою работу, в общем, закончил. Сколько у тебя получилось, Вань?
Шестьсот двадцать один человек, ответил лейтенант.
А у тебя самого сколько?
У меня больше уже восемьсот шестьдесят, и еще работать надо. Думаю, выйдет больше тысячи.
Пусть будет больше тысячи, ничего страшного, сказал Гуров и отправился в другой кабинет, где сидел майор Березин.
У майора, как выяснилось, работа тоже подходила к концу. И тут окончательно выяснилось, что погибший предприниматель Рустам Касимов был малообщительным человеком в его списке значилось всего триста семьдесят шесть человек, с которыми погибший контактировал в течение жизни.