Я, не стал запираться Михаил.
Калюжный смерил его тяжелым взглядом и процедил:
Быть в готовности, скоро вылетаем
Тут-то Соломатов и допустил ошибку, о которой затем пришлось здорово пожалеть.
Слышь, командир отвел он Константина в сторону. На вот тебе, к бане, чтобы не сердился.
Он протянул Калюжному банку водки. Тогда в Москве продавались такие жестяные баночки, по 0,33 литра. Удобные они были тем, что их никогда не подделывали (алкомафии заниматься этим было невыгодно потому, наверное, их выпуск вскорости и запретили) и в дорогу такие брать было удобно: не бьются и тара почти ничего не весит.
Спасибо, уже мягче буркнул тот.
И ушел. Через несколько минут Соломатова отыскал борттехник вертолета.
Вас командир вызывает, сообщил он.
Вызывает? с нажимом переспросил Михаил.
Ну, приглашает, нехотя поправился борттехник.
В силовых структурах всего мира вообще очень болезненно относятся к подобным вещам: вызывать к себе офицера может только его прямой начальник. Любой другой, пусть даже генерал, и уж тем более другого ведомства, может только приглашать.
Оказалось, в салоне «вертушки» уже накрыт импровизированный столик, на котором одиноко торчала подаренная банка водки, а вокруг теснились небрежно, с зазубринами, вскрытые банки консервов и прочая немудреная армейская закуска невесть откуда взявшиеся свежие парниковые огурцы, колбаса, толсто нарезанное размякшее серое сало, крохкий хлеб из полевой пекарни
Поначалу Миша отреагировал на это вполне спокойно ну что такое 0,33 на четверых здоровых мужиков, да еще при такой закуси? Но, как вскоре выяснилось, все получилось согласно известной шутке: «Сначала было пиво». У вертолетчиков в «заначке» нашлась изрядная фляжка чистого медицинского спирта А команды на взлет все не было как потом выяснилось, «борт» должен был по пути забрать из Ханкалы известного всей стране генерала (не будем вспоминать его имя всуе и бередить душевную рану), у которого накануне погиб единственный сын-офицер и который прилетал позаботиться о его останках
Короче говоря, пока ждали команду, прикончили и спирт. Вертолетчики заметно захмелели, разговаривали громко, начали вспоминать эпизоды из службы Михаил несколько раз пытался напомнить им, что они «за рулем», но те только безмятежно отмахивались и наливали еще.
Короче говоря, пока ждали команду, прикончили и спирт. Вертолетчики заметно захмелели, разговаривали громко, начали вспоминать эпизоды из службы Михаил несколько раз пытался напомнить им, что они «за рулем», но те только безмятежно отмахивались и наливали еще.
В воздухе ГАИ пока не придумали, раскатисто смеялся Калюжный. Не боись, пяхота, доставим вас в лучшем виде! На всю жизнь запомнишь!
И ведь действительно запомнил разве такое забудешь
В конце концов, команда на старт последовала. Лететь предстояло прямо в Моздок, к счастью, не залетая за генералом.
Что это был за полет!..
Вертолет мчался над самой землей, едва не задевая передним колесом за поверхность. Он резко перепрыгивал через оказавшиеся на пути лесополосы, отдельные деревья и линии электропередач, причем, перепрыгивал так, что, казалось, трещала хвостовая балка. Геликоптер вдруг падал с обрыва к самой поверхности Терека, когда эта извилистая, со множеством рукавов, река оказывалась на пути. А потом вдруг свечой взмывал в синее небо
Журналисты негромко поругивали вертолетчиков, особо, впрочем, не переживая: считали, что подобным полетом те мстят им за сорвавшуюся баню, свято веря при этом в их мастерство. И только Михаил, зная, сколько те «приняли на грудь», с замиранием сердца ожидал каждой их очередной выходки. А ну как что-нибудь не рассчитают в своих виражах!..
Нигде не ошиблись и доставили в Моздок и в самом деле в лучшем виде. Однако даже теперь, в жарко натопленной бане, и то Михаил почувствовал, как по телу прошелся холодок от тех давнишних воспоминаний.
В конце концов поддался и этот узел. Соломатов скинул второй ботинок. С удовольствием стянул жесткие носки и безжалостно швырнул их в угол, где валялись какие-то тряпки. Предвкушая нынешнюю помывку, он специально зашел в магазин и купил пару новых. Наслаждаясь, пошевелил освободившимися от обуви грязными пальцами ног за последние дни пришлось немало помотаться, а помыться все не удавалось.
И вдруг принял решение:
А, ладно, уговорил, была не была, плесни и мне чуток.
То-то же! засмеялся Калюжный. А то девочку нецелованную строит
Он уже взялся за фляжку, когда дверь в предбанник распахнулась и в проем всунулась голова в форменной фуражке с «крылышками» на высокой тулье и жетоном дежурного на груди.
Калюжный, Костя! Ты здесь?.. обрадовался появившийся. Хорошо, что я тебя нашел Срочно на взлет!
Чего? летчику настолько не хотелось выбираться отсюда, что он решил понадеяться на то, что ослышался. Мне же сегодня выходной дали подмыться-подбриться!.. Ты же знаешь!
На вылет! перебил его дежурный. Там что-то серьезное стряслось Каких-то генералов раздолбали, матюком разъяснил он ситуацию.
Голова дежурного исчезла. И только тогда Калюжный разразился длинной тирадой отборных ругательств.
Опять из-за тебя баня срывается! с досадой сорвался он на Михаила.
Какие-то генералы, которых где-то кто-то раздолбал, были, во-первых, далеко, а во-вторых, они были понятием отвлеченным, абстрактным. А друг, на котором можно сорвать злость вот он, рядом сидит.
Я-то тут при чем? ошарашенный несправедливым обвинением, уставился на Константина Соломатов.
A-а, при чем, не при чем махнул рукой вертолетчик и принялся натягивать комбинезон прямо на влажное от пота тело. Как с тобой свяжешься, так обязательно баня сорвется, уже более миролюбиво, стараясь придать голосу шутливые интонации, ворчал он. Одно слово пяхота
Михаил, вздохнув, тоже принялся торопливо надевать свой «камуфляж».
У сильного всегда бессильный виноват процитировал он по памяти дедушку Крылова.
Ты-то куда собираешься?.. Тебя-то эти дела вообще никаким боком не касаются, с завистливой досадой продолжал ворчать Калюжный.
Да ну? хмыкнул Михаил. «Не касаются», язвительно передразнил он. Да если я сейчас с тобой не полечу, ты ж меня потом вообще совсем с белу свету сживешь!.. Пошли, ас!..
Видя, что Константин влез в комбинезон быстрее, чем он натянул свой «камуфляж», ботинки Соломатов натянул прямо на босу ногу, без носков старые, заскорузлые, надевать не хотелось, а новые, на немытые ноги, жалко Даже завязывать шнурки не стал просто небрежно заткнул их длинные концы за разлаписто оттопырившиеся берцы. Новенькие же, с необорванной еще этикеткой, носки так и остались дожидаться возвращения хозяина в предбаннике на лавке из обожженного дерева.
Видя, что Константин влез в комбинезон быстрее, чем он натянул свой «камуфляж», ботинки Соломатов натянул прямо на босу ногу, без носков старые, заскорузлые, надевать не хотелось, а новые, на немытые ноги, жалко Даже завязывать шнурки не стал просто небрежно заткнул их длинные концы за разлаписто оттопырившиеся берцы. Новенькие же, с необорванной еще этикеткой, носки так и остались дожидаться возвращения хозяина в предбаннике на лавке из обожженного дерева.
Плохая примета, надо сказать
Они выскочили из бани вместе.
Не улетай без меня! попросил Михаил друга. Я только на КП заскочу
Калюжный не ответил. Соломатов понял, что подождать вертолетчик его подождет, но только до разумных пределов будет команда срочно вылетать, он полетит, специально для Михаила задерживаться не станет.
Константин поспешил к своему вертолету, стоящему на бетоне «рулежки» в общем ряду со своими трудягами-собратьями «Ми-восьмыми». Свой аппарат он ласкательно называл «Ми-шкой» и Соломатову было приятно думать, что тут прослеживается ассоциативная связь с его именем
Михаил быстрым шагом, едва не бегом, направился к башенке командного пункта с застекленным «фонарем» наверху. Нужно было точнее узнать, что же стряслось такое, что поднимают в воздух именно Калюжного. Здесь выходных как таковых не бывает, но время от времени летчикам, да и не только летчикам, всем офицерам давали отдохнуть сходить в баню и побаловаться спиртным. И вызвать с такого полуофициального выходного человека могли только по причине очень актуальной.
Соломатову же быть в курсе происходящего полагалось по должности. Особенно если информация о разгромленной колонне и в самом деле верна мог ведь дежурный и приврать что-нибудь, чтобы поторопить Калюжного, или сказать что-то не в полной мере соответствующее действительности, не разобравшись толком в ситуации
На КП он сразу ткнулся в дверь с биркой «Посторонним вход воспрещен». По большому счету, Соломатов был здесь абсолютно посторонним. Однако его знали хорошо, а потому запретов для него не существовало.
В двери он столкнулся со знакомым офицером.
Ты Калюжного не видел? озабоченно спросил тот. Его тут ищут
Он уже в «вертушке», сообщил Михаил. Его из бани вызвали, счел нужным добавить он.
Что значит быть лучшим летчиком полка с непонятной интонацией обронил знакомый и хотел уже идти дальше.
Так что там стряслось-то? остановил его Соломатов.
Какие-то боевики на перевале Халам-Самбулак колонну вдребезги расхреначили, покосившись на разномастную группу военных, толпившихся возле окошка диспетчера по полетам, негромко сказал тот. А там одни генералы Море крови, куча трупов
Понятно
Офицер кивнул и поспешил по своим делам. Михаил вошел в комнату дежурного. Собираясь в баню, он оставил здесь на хранение свой автомат.
По большому счету, оружие, тем более автомат, ему в командировке было абсолютно не нужно. Однако приказ есть приказ в эти края летать только с личным оружием. Ну а коль уж прилетел со «стволом», никуда не денешься, приходится таскать его все время с собой. Особенно когда садишься в «вертушку», автомат нужно обязательно забирать неведомо, куда вертолет полетит дальше, какую задачу получит экипаж по ходу дела. Вертолет дело такое: можно вылететь на час куда-нибудь в соседний гарнизон за полсотни километров, а потом оказаться за тридевять земель и пробыть незнамо где невесть сколько времени. Направят в какой-нибудь Беташ-Юрт, и сиди там несколько суток, дергайся, переживай, что там с оружием!..