Смолак нахмурился; он смотрел на расчлененное тело, но на самом деле его не видел просто вспоминал предыдущие убийства, восстанавливая в памяти хронологию и подробности.
То есть вы говорите, нужно искать англичанина? Которому сейчас примерно от семидесяти до девяноста лет?
Доктор покачал головой.
Когда говорят о викторианском Лондоне, вспоминают прежде всего трех человек: королеву Викторию, Чарльза Диккенса и Джека Потрошителя. Причем не обязательно в таком порядке. Как я уже сказал, маньяк, который так жестоко убивал женщин, стал почти что фольклорным персонажем. Подобно тому, как наш соотечественник Ян Неруда, прекрасный писатель, находился под влиянием Чарльза Диккенса, возможно, и Кожаный Фартук видит себя творческим наследником Джека Потрошителя. Слишком много сходств, которые следует учитывать.
Смолак задумчиво кивнул. Признаться, ему вспоминался Потрошитель, но он не знал подробностей о лондонских убийствах.
Насколько я помню, в Лондоне все жертвы были проститутками. А эта женщина Он кивнул в сторону тела на кровати. Нет, она не была дамой легкого поведения. Обеспеченная молодая леди.
Доктор снова пожал плечами.
Я же сказал, это просто наблюдение.
Хорошо, я займусь этим. Спасибо, доктор.
Есть еще одна деталь, которую стоит, наверное, принять во внимание, сказал Бартош прежде чем уйти. Вблизи одного из мест, где было совершено убийство, приписываемое Потрошителю, был обнаружен кожаный фартук.
Доктор ушел. А Смолак вдруг заметил, что у ножки кровати что-то сверкнуло.
4«В этой задержке есть свои преимущества, утешал себя Виктор Косарек. Гораздо приятнее совершить поездку при свете дня». Он испытывал невероятную любовь к своей стране: ощущал глубокую связь с природой Чехословакии, ее ландшафтом и культурой, и в этом не было чувства ожесточенного национализма товара, на который вел охоту тевтонский сосед. После вчерашних событий так приятно было бы сидеть и наблюдать, как за окном поезда город уступает природе.
День снова был холодным, но в просветах между тонкими полупрозрачными ветвями деревьев, высаженных вдоль железной дороги, плясали яркие солнечные лучи. Листья еще не опали, и за багряно-позолоченной бахромой поднимались сосновые леса, дышащие легендами. Земной рябью мелькали холмы, скучающие горы выламывались из недр, мелькали поля и деревушки. Темное сердце Европы.
Однако стоило Виктору, сидящему у окна, поддаться завораживающему ритму сменяющихся пейзажей, в его сознании возникло лицо того молодого человека со станции. Ярче всего врезалось в память выражение ужаса и отчаяния, когда несчастный бросился на него с ножом. Сейчас парень лежит в палате Главной университетской больницы в Праге, на грани жизни и смерти.
Никогда раньше, хоть он и провел немало исследований различных случаев галлюцинаций и паранойи, Виктору Косареку не удавалось представить себя в центре мира сумасшедшего; увидеть действительность глазами умалишенного, искаженную, хаотичную и страшную. Каково это так бояться за собственную жизнь? Каково это видеть демонов и монстров вокруг?
Затем в мысли Виктора вторглось другое, более знакомое лицо. Он постарался припомнить, когда последний раз видел Филипа Старосту.
Филип был сердечным, приветливым, светлым человеком, в компании с которым Виктору нравилось проводить время; но в то же время Филип был темной, пылкой, напористой личностью, чье общество казалось Виктору слишком шумным. Постепенно Виктор научился наслаждаться компанией светлого Филипа и терпеть общество Филипа необузданного. Как полагал Косарек, Филип был личностью, скроенной из парадоксов: это могло бы быть интересно с точки зрения исследования, но тревожило его как друга. В последнее время тревога стала более острой: Филип нередко пропадал из поля зрения окружающих, а его внезапные и сильные темные порывы увеличивались по частоте и продолжительности.
Филип не выполнил своего обещания и не пришел проводить Виктора, и это вызывало нешуточное беспокойство. Возможно, когда он, Виктор Косарек, уедет так далеко, его друга еще дальше унесет на волнах холерических припадков.
Виктор принял решение почаще выбираться в Прагу, чтобы проведывать друга. В конце концов, Орлиный замок находится не на краю земли.
В купе появился еще один пассажир, приятный мужчина на вид лет пятидесяти. Он вошел, сел напротив Виктора и дружелюбно поприветствовал его по-немецки. Косарек с некоторой тревогой определил по глазам незнакомца, что тот жаждет поговорить.
Вы едете в Млада-Болеслав? спросил он Виктора. Вопрос был риторическим, так как оставалось всего несколько остановок до пункта назначения.
Да, односложно ответил Косарек.
Прекрасный уголок страны. Позвольте поинтересоваться, с какой целью?
По работе. Молодой доктор наивно полагал, что на этом любопытство соседа будет удовлетворено.
Незнакомец говорил по-немецки совсем не так, как в Богемии и Австро-Баварии. Возможно, он был родом откуда-то из северной части Германии.
Я тоже, как ни в чем не бывало продолжил беседу немец. Чем вы занимаетесь?
Я врач.
Ах, воскликнул сосед. Значит, вы гостили в Праге? Красивый город, поистине красивый. Такая богатая история.
Нет, я живу, то есть жил, в Праге. Я получил новую должность.
Так-так-так! сказал немец. Вот так удача! Поздравляю! Желаю вам успехов в новой работе.
Виктор улыбнулся и поблагодарил его. Несмотря на то, что столь желаемое одиночество было нарушено, дружеский настрой и приятная внешность незнакомца не оставили ни малейшего шанса раздражению.
Профессор Гуннар Педерсен. Университет Гамбурга. Приятно познакомиться. Немец вежливо кивнул и протянул руку.
Доктор Виктор Косарек. Виктор смиренно признал: длинная беседа неизбежна.
Вы получили должность в больнице? Или вы семейный врач?
Ни то, ни другое, ответил Виктор. Я психиатр. Меня пригласили на работу в Орлиный замок.
О, я знаю, где это! воскликнул Педерсен. Видите ли, я профессор археологии и направляюсь как раз в те же края. Немец задумался. Орлиный замок Там, кажется, держат этих убийц? «Дьявольскую шестерку»?
Виктор вздохнул. С тех пор как он принял приглашение работать в Орлином замке, все спрашивали о шестерке убийц, ставших легендой во всей Центральной Европе.
Этот ярлык им не на пользу, да и их преступления совершенно не связаны между собой. Но вы правы, держат их именно там, в замке с таким красивым названием.
Я хотел бы посетить замок хоть раз, сказал Педерсен. Совсем не потому, что там находится ваша клиника, заметьте. Просто с точки зрения археологии это интереснейшее место.
Неужели? Насколько я знаю, замок был построен в раннем Средневековье.
Ах, вы ошибаетесь. Сам замок в том виде, в котором он дошел до нас, возможно, был построен именно в это время, но его фундамент Археолог многозначительно погрозил пальцем. То, что находится под зданием, очень, очень древнее. Замок сооружен над постройкой времен позднего неолита. Дунайская культура или, если точнее, культура линейно-ленточной керамики, я полагаю. Фактически внешняя стена замка повторяет контур оригинальной неолитической рондели[1]. Знаете ли вы, что при постройке замка в проекте не были предусмотрены ни кухня, ни что-либо похожее на нее? Что это место изначально вообще не было предназначено для проживания?
Тогда для чего этот замок возвели?
Несмотря на то, что она не несет важного стратегического значения, это одна из самых неприступных крепостей в Богемии. Но ее возвели не для того, чтобы сдерживать врагов извне, а чтобы содержать кого-то или что-то взаперти. Поэтому нынешнее предназначение замка вполне отвечает историческому, не правда ли?
Вот как? Виктор был заинтригован. А кого же содержали там?
Не кого, а что, возбужденно воскликнул немец. Под замком скрыта сеть пещер, которые, как полагали, были вратами ада. Замок построили, чтобы запереть эти врата. Понимаю, звучит как небылица, но то, что существует постройка эпохи неолита, в основании которой расположен вход в разветвленную сеть пещер, не вызывает сомнений. Вы ведь там были? Тогда наверняка обратили внимание, что стены замка будто бы вырастают из скалы. Напоминает Предъямский замок в Словении, который неприступным делает не только природа, но и стены, возведенные человеком. Мы, археологи, не знаем, когда в окрестностях Орлиного замка впервые поселился человек. Вот почему это место столь привлекательно для нас. И вот еще что. На протяжении нескольких столетий местные фермеры то там, то сям, но главным образом в полях за деревней, наталкивались на очень любопытные артефакты.
Не кого, а что, возбужденно воскликнул немец. Под замком скрыта сеть пещер, которые, как полагали, были вратами ада. Замок построили, чтобы запереть эти врата. Понимаю, звучит как небылица, но то, что существует постройка эпохи неолита, в основании которой расположен вход в разветвленную сеть пещер, не вызывает сомнений. Вы ведь там были? Тогда наверняка обратили внимание, что стены замка будто бы вырастают из скалы. Напоминает Предъямский замок в Словении, который неприступным делает не только природа, но и стены, возведенные человеком. Мы, археологи, не знаем, когда в окрестностях Орлиного замка впервые поселился человек. Вот почему это место столь привлекательно для нас. И вот еще что. На протяжении нескольких столетий местные фермеры то там, то сям, но главным образом в полях за деревней, наталкивались на очень любопытные артефакты.
Какие же? не сдержал любопытства Виктор.
Педерсен наклонился поближе, явно довольный эффектом, который его рассказ произвел на собеседника.
Керамические в основном. Что-то вроде осколков горшков, маленькие глиняные диски с отверстиями, просверленными посередине, огромное количество каменных орудий. Среди находок немало декоративных стеклянных бусин, но они относятся к гораздо более позднему периоду. Разумеется, самые ценные экземпляры сразу же были отправлены в университеты и музеи Праги и Вены. Уточню, все это было найдено вокруг замка.
В самом деле? Я этого не знал.
Да, да, доктор Косарек! Ваша новая работа находится в одном из важнейших районов с точки зрения археологии. Еще около пятидесяти лет назад ваш соотечественник Йозеф Ладислав Пич, отец-основатель чешской археологии, провел раскопки в лесу неподалеку от замка. Он обнаружил интереснейшие артефакты: две фигурки из глины, изображающие дородную богиню Матери-Земли, похожие на Венеру Виллендорфскую, сейчас они находятся в Национальном музее в Праге. И, конечно, давным-давно, до раскопок Пича, были обнаружены останки Человека-Медведя, но никто не знает, что с ними стало.