В следующем году мастер Степан Петров отлил вторую по величине бомбарду, носящую, как и пушка 1488 г., имя собственное «Павлин». В описях конца XVII в. о ней сказано следующим образом: «Пушка Павлин ядро каменное весом 15 пуд, длина пушке 6 аршин 3 вершка от запалу, длина пол 6 аршина по 3 вершка, весу в ней 1020 пуд, на ней подпись: «Божию милостию повелением благочестивого царя и великого князя Ивана Васильевича Владимирского, Московского, Новгородского, Казанского, Астраханского, Псковского, Смоленского, Тверского и всеа Русии государя самодержца сделана сия пушка в царствующем граде Москве лета 7063-го месяца сентября зделана сия пушка Павлин в лето 7064 году сентября, а делал Степан Петров», позади запалу на торели и на устье гнезда сквозные, в ней под запалом коморка для стрельбы»[294]. Калибр «Степановой пушки Павлин», надо полагать, равнялся не менее 610 мм. Отлитие гигантского орудия было приурочено к успешному присоединению Астраханского ханства обратим внимание, титул «Астраханский» стоит между «Казанским» и «Псковским».
Помимо названных бомбард есть указания на «пушку Стеновую», которая в 1563 г. была под Полоцком[295], и пушку «Молодец», которую применяли в осаде Ревеля в 1577 г.[296], но достоверных сведений об их калибрах и размерах нет.
Помимо названных бомбард есть указания на «пушку Стеновую», которая в 1563 г. была под Полоцком[295], и пушку «Молодец», которую применяли в осаде Ревеля в 1577 г.[296], но достоверных сведений об их калибрах и размерах нет.
Иоанн Кобенцель, посол Максимилиана II, посетивший в это время Москву (1576 г.), доносил своему императору: «в двух только местах хранятся две тысячи орудий с множеством разнородных машин. Некоторые из этих орудий так велики, широки и глубоки, что рослый человек, в полном вооружении, стоя на дне орудия, не может достать его верхней части»[297]. Несомненно, что Кобенцель в своем донесении преувеличивает число орудий, так как в походах 15761578 гг. участвовала значительная часть московского арсенала, и, судя по дефициту в артиллерии к этому времени, вряд ли на складах Москвы хранилось такое колоссальное количество стволов. Тем не менее о гигантских бомбардах посол описал более-менее правдоподобно канал ствола у них был более 2 м.
В 1576/77 г. мастер Микула Микулаев отлил бомбарду под названием «Ехидна». Сохранились подробные описания этого ствола: «Пушка Ехидна, ядро каменное весом 9 пуд, длина пушки с торелью 6 аршин без 2 вершков, от запалу длина пол 6 аршина, весу в ней 550 пуд, на ней к устью вылита ехидна, в правое руке держит яблоко, на одной же пушке на левой стороне подпись: «Божиею милостию Иоанн царь и великий князь, государь всеа России пушка Ехидна делана лета 7085 году, делал Микула Микулаев сын Высокого», с обеих сторон вылито по 4 скобы, в ней под запалом для стрельбы каморка».
Часть указанных бомбард не пережили и Смуту, некоторые были перелиты уже в XVII в. до 1701 г. в Москве сохранились только «Павлин» С. Петрова, «Кашпирова пушка» К. Ганусова и «Ехидна» М. Микулаева, да и те были впоследствии перелиты. В записях архивной «Вседневной книги» в феврале 1701 г. сохранилось упоминание на «Великого государя имяной указ о болших пушках: велено перелить в пушечное и мортирное литье пушку «Павлина» что в Китае у Лобного места на роскате, пушку «Кашпирову», что у Нового денежного двора от Земского приказу, пушку «Ехидну», что под селом Воскресенским.»[298].
«Пушки верховые», они же мортиры
В отличие от бомбард, мортирам не присваивались имена собственные их часто называли по пушечному мастеру («8 пушек Александровских», «4 пушки Якобовых»), или по месту изготовления («Вильянская»), либо по материалу, из которого она сделана («железная», «медяная»). Калибр «пушек верховых» был гораздо меньше, чем у бомбард, от 1 до 4 пудов.
Пищаль «Язь» К. Ганусова 1563 г. По рисунку Я. Телотта
В разрядных записях и летописных повестях неоднократно говорится, что при осадах неприятельских городов пушкари били «из верхних пушек из вогненых», чтобы «попытати город зажигати». Существовали ли отличия «пушек верховых» от «огненных»? Предполагаю, что, по сути, это одно и то же, а разделение по названиям связано с особенностями боеприпасов. Пушки верховые стреляли «верх ядрами каменными» с целью разрушения зданий, а «вогненные» орудия пустотелыми ядрами, начиненными «огненными» составами, с целью поджога деревянных строений.
Ни одной мортиры времен Ивана Грозного не сохранилось до наших дней. Среди рисунков Я. Телотта[299] сохранился чертеж большой мортиры 1551 г., отлитой неизвестным мастером Якобом фан Вайлерштатом. На тулове верховой пушки отлит автограф «1551 Iacob van Weilerstat», а также изображение российского двуглавого орла, аналогичное изображению на русском орудии 1563/64 г. Дополнительных украшений нет, ствол сделан в строгих, практичных формах после потери части артиллерии под островом Роботка после первого Казанского похода надо было срочно воссоздавать потерянный осадной наряд, украшения интересовали в последнюю очередь.
Скорее всего, мортира Якоба фан Вайлерштата это одна из так называемых «Якобовых верховых пушек», упоминавшихся в разрядах Ливонского похода, калибром в 6 пудов (96 кг ядро).
Помимо крупных мортир, стрелявших «верхом» каменными и огненными ядрами, существовали небольшие мортиры (калибром до 10 фунтов), которые в первой половине XVII в. именовались «пушечками верховыми»[300]. Первый в России артиллерийский трактат, «Воинская книга о всякой стрельбе» 1620 г. (перевод 3-й части книги Л. Фронспергера «Военная книга» 1573 г.), так описывает эти орудия: «Да пушечки ж бывают верховыя или огненныя, в устьях широки, длиною три и четыре ступеней, весу в них бывает по три-четыре контаря, а стреляют из них камеными и огнеными ядры и в приступы дробом, а на подъем их по одной лошади»[301].
Помимо крупных мортир, стрелявших «верхом» каменными и огненными ядрами, существовали небольшие мортиры (калибром до 10 фунтов), которые в первой половине XVII в. именовались «пушечками верховыми»[300]. Первый в России артиллерийский трактат, «Воинская книга о всякой стрельбе» 1620 г. (перевод 3-й части книги Л. Фронспергера «Военная книга» 1573 г.), так описывает эти орудия: «Да пушечки ж бывают верховыя или огненныя, в устьях широки, длиною три и четыре ступеней, весу в них бывает по три-четыре контаря, а стреляют из них камеными и огнеными ядры и в приступы дробом, а на подъем их по одной лошади»[301].
Фоеркугели. Огненные ядра. Гравюра из книги Л. Фронспергера 1590-х гг.
Небольшие пушки-мортиры, заряжаемые с казны, встречаются в документах XVI в. Так, на вооружении Белопесоцкого монастыря Каширского уезда в XVI в. стояла «пушечка медена, а в ней 2 заряда, длина 5 пядей, ядро 6 гривенок дал ту пушечку в монастырь князь Юрий Иванович Токмаков» [302].
Производство проломных пищалей
О производстве орудий крупного калибра данные, к сожалению, отрывочны. Архив пушечных изб 1470-1540-х гг. и Пушечного двора с 1540-х гг., как и документы Пушечного приказа, погибли в пожарах XVIXIX вв. Существуют лишь фрагментарные данные описи 1670-1690-х гг., позволяющие оценить производственную мощность литейных мануфактур времен Ивана Грозного.
На следующий год после «Казанского взятия» мастер Степан Петров на Пушечном дворе сделал орудие с изображением молодого льва: «Пищаль медная, прозванием «Левик», ядром 16 гривенок, длина 6 аршин без вершка, подпись у казны русским письмом: «Повелением царя и великого князя Иоанна Васильевича, сделана сия пищаль 7061 лета, месяца марта, делал Степан Петров». На зади за казною вылит левик. Весу 145 пуд». Участие пищали в боях 15581583 гг. не отмечено, очевидно, захвачена поляками, так как в 1654 г. упоминается в польской описи Смоленска. В 1671 г. орудие стояло в Смоленске «на третьем земляном выводе». Дальнейшая судьба неизвестна[303].
В 15541555 гг. Каспар Ганус отлил проломное орудие, которое в документах называли по имени мастера: «Пищаль Кашпирова немецково литья 15 (по другим данным 20) гривенок ядро, длина 5 аршин 6 вершков, в ней весу 117 пуд 26 гривенок; на ней от запалу вылита подпись: «Лета 7063 делал Кашпир Ганусов». Участие в боях 15581583 гг. не зафиксировано, очевидно, захвачена польскими войсками. До 1659 г. стояла на вооружении Быхова, в 1660 г. прислана в Кремль на Мстиславский двор, где хранилась до 1695 г.[304]. Затем орудие участвовало во втором Азовском походе. Под пищаль был сделан станок 6 аршин в длину и ¾ в ширину весом 45 пудов[305].
Пищаль «Беркут» мастера П. Кузьмина 1572 г. По рисунку Я. Телотта
В 1550-х гг. производили на Пушечном дворе осадные «змеи» длинноствольные крупнокалиберные пищали, аналоги европейских «шлангов» («Schlange»). Орудия «Змей Летячей» и «Змей Свертной» упоминаются при осаде Казани 1552 г.[306]. Трофейные немецкие «шланги» в источниках именовались также «змеями», но с привязкой к месту их захвата, например ливонские «Змей Юрьевский», «Змей Перновский» и т. д. В арсенале Казани в 1566 г. упоминаются ядра и поломанные станки от больших пищалей «Грановитая», «Львова Голова» и «Сокол Свертной» [307], которые, по-видимому, были отлиты к 1550-м гг., принимали участие в осаде города.
Пищаль «Ястреб» 1573 г. неизвестного мастера. По рисунку Я. Телотта
Помимо «шлангов» существуют данные о производстве в России «шарфметцов», аналогов немецких тяжелых орудий, упоминаемых в большинстве немецких военных трактатов XVI столетия[308]. Солдатский юмор позволил сравнить «норов» тяжелого орудия с характером женщины легкого поведения. Metze девка, Scharfmetze дословно «острая девка», но более подходит «решительная девка», «крутая девка». Существует версия исследователя из Белоруссии Ю.Г. Тарасовича, что шарфмеца могла означать «точный стенолом»[309].
Пищаль «Лисица» А. Чохова. По рисунку Я. Телотта
Русский аналог шарфмецы, 185-пудовая «Острая панна» калибром в 35 фунтов, был создан Кашпиром в 1564 г.: «Пищаль медная русского литья, прозвище «Острая панна», в станку на колесах, ядром 35 гривенок, длина полпята аршина с полувершком, старого Смоленского наряду. На ней подпись русским письмом: «Божиею милостию Иоан, царь и великий князь, государь всея Руси; сия пищаль сделана в лето семь тысяч семьдесят второго, мастер Кашпир Ганусов». Причем чтобы подчеркнуть пагубность блудниц, Ганус сделал соответствующее украшение: «к дулу вылиты две ехидны человекообразии до пояса, а от пояса хоботы змеиные, у дула ранена, за казною вылит репей»[310] Вслед за «Острой панной» немцем были отлиты однотипные пищали «Гладкая», «Стрела» и «Вепрь», они все имели калибр по 12 фунтов и вес по 150 пудов, а со станком по 230 пудов [311].