Телохранители стояли безучастно, глядя перед собой. Как будто это не про них говорили, как будто их все это не касалось. И дама стояла смирно, ожидая приказа.
Я рад, что вы понравились друг другу.
Хотя понравилась только дама. Но она не могла не понравиться
Ваши друзья будут ездить с вами, будут жить в вашем номере, а мадам Ирен спать в вашей спальне.
Ирен ласково улыбнулась и сделала глазки. Журналист втянул живот и сглотнул слюну.
Но спать вы будете под разными одеялами. Это оговорено условиями контракта. Все должны считать, что она ваша новая любовница. Ирен подыграет вам.
Ирен игриво махнула ручкой.
Ваши телохранители отвечают за вашу жизнь и здоровье, поэтому вы обязаны слушаться их и беспрекословно выполнять любые приказы. Это серьезные профессионалы, которые смогут защитить вас.
Телохранители действительно были из самых лучших, которых пришлось собирать по всей Европе, пришлось отсеивать и проверять в деле. Для чего поручить охрану «болвана».
Вот ваш «объект», сегодня, завтра или послезавтра на него будет совершено нападение. Или не будет. Но надо быть готовыми
Нападения, конечно случались. В самый неожиданный момент. С разных сторон. В первую или последнюю минуту назначенного срока, когда меньше всего ожидаешь. Разными, на каких никогда не подумаешь, людьми. Где угодно. И либо телохранитель распознавал опасность и вовремя на нее реагировал. Либо нет. Либо успевал выхватить муляж пистолета и открыть огонь на поражение. Либо опаздывал. Либо умудрялся поразить разом несколько целей. Либо бесславно «погибал» под чужими выстрелами. Либо, мгновения не сомневаясь, на рефлекторном уровне, прикрывал «объект» своим телом. Либо помнил о себе. Таких безжалостно отсеивали. Десятками. Оставляя тех, которые замечали, реагировали, попадали, прикрывали. Таких были единицы. Им поручили охрану журналиста.
Но эти охранники были не единственными, кто отвечал за безопасность вверенного им лица. Потому что были другие, о которых журналисту никто ничего не сказал. И которых было втрое больше! Основная линия обороны располагалась не вблизи объекта, а на дальних и ближних подступах к нему. Потому что никто никогда не нападает вдруг. Любую атаку предваряет слежка за объектом покушения, отсмотр подходов и путей эвакуации. И если ее вовремя распознать, то можно успеть предпринять действенные контрмеры. А если ждать, то дождешься.
Группу контрслежки возглавлял поляк Вацлав Гребень один из шпиков, хорошо проявивших себя еще при вербовке агентов для «облавы» на террористов. Тогда он из-за своей европейской внешности не подошел. А теперь вписался.
Ваша задача отслеживать периферию
Ну да, это понятно замечать болтающихся без дела вблизи места обитания объекта «прохожих», пусть это будут даже восьмидесятилетние бабушки, выявлять технические средства разные там жучки-паучки-маячки, прощупывать «случайных» соседей, просчитывать возможные направления атаки
Всё это азы, банальщина. Все про это знают. Но не все умеют это делать так, чтобы не быть раскрытыми. Потому что на слежку есть контрслежка. На контрслежку своя слежка. А на ту, вполне вероятно своя. Короче на каждого агента найдется какая-нибудь сволочь с винтом, а на того некто с капканом. Такова селяви.
Задача ясна?
Вацлав Гребень кивнул. Он знал свою работу. Знал порученный ему объект. Знал в лицо и по кличкам вверенных ему агентов. Знал телохранителей ближнего круга. Но не знал, кто его нанял. Потому что вот этот типчик точно не наниматель, а лишь мелкий посредник. На котором, если что, информационная цепочка оборвется. Все это Вацлав понимал. И принимал как должное, потому что пусть лучше посредник, чем он. Правила игры в их профессии жестоки. И чем меньше знаешь про заказчика, тем спокойней и дольше живешь. Вацлав хотел жить долго. Ему нравилось жить
Известный теперь уже на весь мир журналист отправился в Норвегию. С ним полетела его «любовница». За ними два неприметных на вид мужчины. Вслед им еще десяток сопровождающих лиц. А остальные уже были на месте, исползав и излазив рыбацкий домик и все окрестности на предмет обнаружения потенциальных угроз и установки средств технического слежения. Такая карусель. Из двух десятков людей и полутонны различного оборудования. Незаметная для окружающих.
И, наверное, никто бы не узнал, где теперь скрывается приговоренный к смерти журналист, если бы не Ну, пусть будет случайность
Встреча с сексотом проходила в теплой, потому что до Африки рукой подать, непринужденной, потому что никто его ни к чему не принуждал, а просто платил, обстановке.
Как семья? Как дети? Как братья? Как скотина?..
Без этого никак нельзя. Даже если с глазу на глаз, с сексотом.
Спасибо, а как у вас, почтенейший?
Слава Всевышнему, не плохо.
Как идут дела у Абу-Дари-Масудда?
Хорошо.
Это плохо, что хорошо. Значит, стреляет, режет, душит, давит, взрывает У таких душегубов дела должны идти плохо. Желательно хуже некуда.
Я рад Абу-Дари-Масудд храбрый воин, которого боятся все неверные.
Да это так. Он убил очень много неверных и добыл славу себе, своей семье и своему роду.
Он достойный сын и брат, им могут гордиться его предки.
Это верно.
Но почему так давно не слышно о его подвигах? Или он начал стареть? Или он собрался уйти на покой?
Нет. Он теперь готовит большую войну против наших врагов. И скоро все услышат о нем.
Так, это уже интересней.
Что же он готовит?
Из кармана полезла пачка долларов. Сексот затих. Просто оборвался на полуслове. Он смотрел на деньги. Думал. Взвешивал. Прикидывал.
Почему ты молчишь? Ведь я не враг ему. Мы все «братья», все делаем одно дело.
А он не узнает?
Ты помогаешь мне почти полгода. Разве кто-нибудь узнал о нашей дружбе? Разве я хоть чем-то навредил тебе? Зачем ты обижаешь меня своим недоверием?
Прости. Я не хотел. Ты действительно никому ничего не говорил. Ты щедр и честен. Но если Абу-Дари-Масудд узнает То мне не сдобровать. Он очень крут на расправу.
Он ничего не узнает. Но если ты боишься, я готов прекратить наши отношения
И пачка долларов, поплыла обратно в карман.
Нет, нет, я верю тебе, я расскажу. Всё что знаю. Но у меня семья, детишки, и если со мной что-то случится, то кто станет их кормить?
Хотя детишки у него были двадцати от роду лет еще те отъявленные головорезы.
Ради нашей дружбы, если ты не будешь ничего утаивать, я прибавлю тебе немного денег.
Ты очень щедр. Я верю тебе и расскажу всё, что знаю
А знал он немало. Знал численность и состав банды Абу-Дари-Масудда, знал каждого боевика в лицо, где живут их семьи и где они отлеживаются после боев, знал, где расположены склады и схроны с оружием, мог назвать имена «спонсоров» и покровителей, был осведомлен о планах ближайших операций и намеченных жертвах.
Он много что знал. И много что мог рассказать. И кое-что передать. Потому что это очень важно иметь каналы для слива информации через таких вот, на финансовой основе, «друзей».
Слышал я, что Абу-Дари-Масудд поклялся отомстить неверному, что оскорбил наш народ, нашу веру и нашего бога?
Да, это так. Абу-Дари-Масудд сказал, что найдет его, убьет и бросит тело на съедение собакам!
Он настоящий воин! Отчего же неверный все еще жив?
Этот шакал, сын шакала, этот трус прячется от нашего праведного гнева.
Разве его нельзя найти?
Как? У него много денег и много адресов.
Я помогу тебе. Потому что ты помог мне. Я скажу тебе, где скрывается враг всех правоверных. Я скажу тебе. Ты скажешь Абу-Дари-Масудду. Он найдет и убьет его. И обретет тем вечную славу. И обретя ее, щедро отблагодарит тебя.
Но откуда ты знаешь, где он теперь находится?
Не я. Я лишь проводник воли всемилостивейшего и всемогущего Аллаха, который знает всё про всех и направляет праведную руку против неверных, нанесших ему оскорбление
Короче, пиши адрес
Приятная во всех отношениях дама медленно расстегнула пиджак тонкими изящными пальчиками с наманикюренными ноготками И отстегнула кобуру пистолета. Потом, сексуально поведя плечами, сняла пиджак И стянула сбрую, на которой крепилась кобура с запасной обоймой Расстегнула, извиваясь бедрами, стянула брюки И сняла с бедра еще одну кобуру небольшого дамского пистолета Расшнуровала высокие полусапожки, скинула с ноги, красиво отбросила на пол И отстегнула ножны, закрепленные на голени, откуда торчала плоская рукоять бритвенно заточенного ножа. Для ближнего боя.
Журналист зачарованно смотрел на свою разоблачающуюся «любовницу».
Что вы пялитесь? Отвернитесь, сказала та. Мне за стриптиз не приплачивают.
А это не стриптиз, это разоружение, вздохнул журналист. Интересно, что у вас там еще и где припрятано?
Всё, что требуется для вашей защиты.
Журналист отвернулся.
Если бы не его возраст. Не его болезнь. Не его теперешнее дурацкое положение С такой дамой, в одном помещении, на одной кровати!..
Можете повернуться.
Дама стояла в шелковой пижаме. Но ее левая рука всё равно чуть-чуть оттопыривалась.
А где ваша бомба? съязвил журналист.
В сумочке, спокойно ответила Ирен. Ложитесь спать. Мне вам еще укол делать.
Да, верно, укол. Как всё по-скотски в этой жизни рядом с тобой в спальне, на одной кровати полуголая модель, которая сделает тебе на ночь укол.
Надеюсь, у вас хватит ума не приставать ко мне? спросила Ирен.
Так вы же не женщина, вы же терминатор.
Спокойной ночи.
Ирен положила на прикроватный столик крем для снятия макияжа, ватные диски, пудреницу, пистолет «Глок», электрошокер, мобильный телефон, радиостанцию, метательный нож и изящную дамскую сумочку, в которой уже понятно, что было.
За дверью, в соседней комнате, было слышно, как по-деловому переговариваются телохранители. Им всю ночь по очереди охрану нести, не позволяя себе ни выпить, ни расслабиться, ни телевизор посмотреть, ни в картишки перекинуться. Равно как тем, которые обложили дом снаружи. Такая собачья, но хорошо оплачиваемая работа.
Журналист лежал и думал Как он поддался, позволил втянуть себя в эту авантюру? Охранники, боевики, бабы с пистолетами Интервью, которые он никогда не давал, но которые перепечатываются всеми таблоидами. Поджоги квартир и разгром издательства. Какой-то дурной, бульварного пошиба боевик, который еще неизвестно, чем закончится. Вернее, известно чем! И надо ему все это?! Не проще было бы тихо лежать в своей квартире, на любимом диване