Каждый раз мальчишка успевал отдернуть удочку за долю секунды до того, как захлопнутся черные пасти. Мелкие острые зубы клацали в воздухе. Мальчишка бурно радовался и забрасывал удочку снова.
Хорошая реакция, оценил Иван.
Толщиной твари были как раз с руку мальчишки.
Лодка наконец доплыла до странного сооружения. Межтуннельная сбойка, понял Иван, приспособленная для общественных нужд. Это был самый большой искусственный остров из увиденных им сегодня. В центре возвышалась алюминиевая будка, от нее шла лестница на веревках прямо к двери в стене туннеля. Надпись на двери «ДОЖ. Прием с 5 до 6». Главный по дождю, что ли? Откуда в метро дождь?
Дежурный по Обеспечению Жизнедеятельности?
Дураку Отыщем Жену?
Иван пожал плечами. У местных свои причуды.
На острове кипела жизнь. Лодки причаливали и отчаливали. Люди сновали туда и сюда, гул оглушал. Видимо, это был местный центр.
Купи угря, недорого! Чья-то рука вцепилась ему в рукав. Иван чуть не среагировал перехват руки и удар в горло, но притормозил себя. Почти вежливо отодвинул мужичка с ведром, стоящего в маленькой лодке, мельком заглянул там лежала черная, свернувшаяся кольцом, гладкая гадина. Ивана передернуло. Блин. Точно такая же недавно сожрала белый лист.
Не надо, сказал Иван. Не надо.
Над каждым островком висел фонарь стеклянный колпак, под ним горел свет. Интересно, что они используют? Точно не спирт. Цвет пламени другой. Масло?
Вокруг большого острова таких фонарей было штук двадцать по всему периметру.
Тут же на острове, на мангалах жарили угрей. Иван слышал шипение жира, капающего на угли. Огромный, с раскрасневшимся лицом хозяин в засаленном фартуке зазывал покупателей.
Шаверма! Шашлык! покрикивал он. Подходи, налетай!
Запах стоял такой аппетитный, что желудок постанывал.
Иван мотнул головой. Жрать охота, да патронов в обрез. Ничего, если повезет, сегодня уже буду на Невском.
Лодка свернула влево, протолкалась сквозь ряды других суденышек, пристала к причалу. Легонько стукнулась. Дальше, на той стороне острова, через всю сбойку, Иван слышал звуки десятков голосов, крики и возню. Там что-то происходило.
Интересно, что?
Лодочник молча ждал, глядя на Ивана. Высокий, худой.
Вот. Иван протянул обещанные патроны. У него оставался в запасе последний, пистолетный, для «макара». Мелочь, а приятно.
Лодочник взял патроны и, ничем не выражая ни досады, ни удовольствия, оттолкнул лодку Иван едва успел выпрыгнуть на остров и поплыл в обратном направлении.
Иван посмотрел ему вслед. Стоя на причале, почувствовал, как покачивается под ногами деревянный помост. Огляделся.
Ну что ж Вот мы и в Новой Венеции.
«Интересно, подумал Иван внезапно. Тане бы здесь понравилось?»
Через час Иван поел, выпил и был уже более-менее в курсе местных правил. Новая Венеция жила за счет угря. Мутировавшие земляные черви это были, что ли? Или рыбы? Никто особо не заморачивался. Угрей можно жарить, варить и солить больше от них ничего не требовалось. Изредка среди пойманных особей попадались электрические. Ну, этим местные нашли другое применение
Управлялась станция Дожем комендантом, перевел для себя Иван. В общем, все как у людей. За исключением, пожалуй, «долговых» рабов. Иван видел их, оборванных и безразличных, подметавших остров, таскающих тяжести, красящих лодки, сидящих то здесь, то там.
Иван вышел прогуляться, дошел до дальней оконечности островка. Народа здесь было немного.
На настиле лежал человек лицом вниз то ли мертвый, то ли пьяный. А может, вообще гнильщик или «долговой», судя по одежде. Его никто не трогал и вообще не обращал внимания. Может, у них так положено?
Иван прошел мимо, сел у воды на скамейку.
Как ему сообщили, очередной паром отправляется к «Невскому проспекту» через несколько часов. Стоимость пять патронов. Иван сторговался за фонарь, выбора не было. Ничего, зато второй у него останется.
Прорвемся.
Паром доплывет до «гермы». Когда вода начала подниматься, ее закрыли намертво. Но там остался служебный ход наподобие того, через который Иван ходил на «Приморскую». Так что проблемы особой нет. «Подумаешь, промокну немного. Ерунда».
Осталось дождаться.
Ждать Иван бросил в воду камешек бульк! вода забурлила это вообще самое сложное.
Мемов, Орлов, Сазонов повторил он про себя, словно мог забыть.
«Скоро мы встретимся».
Грязная куча тряпья зашевелилась. Иван дернулся из-под кучи выбежали крысы и разбежались в разные стороны. Одна проскочила у самых ног диггера. Иван в сердцах сплюнул.
Кто здесь? спросил голос. Иван почувствовал, как волосы на затылке начинают шевелиться.
Еще бы.
Спрашивал давешний «мертвец». Глаза его смотрели прямо Ивану в душу. Испуг окатил диггера, словно из ведра, бросился в лицо черной верещащей крысой исчез. Кровь стучала в висках. Иван вдруг узнал.
Надо же. Он покачал головой.
«виноват Дарвин».
Здорово, Уберфюрер, сказал Иван. Вот так встреча. Как оно вообще? Как твое ничего?
Хуево, сказал Убер. Опираясь на руки, с трудом приподнял непослушное, будто взятое на примерку тело. Лицо его было словно раздроблено чем-то тяжелым. Плоское, опухшее. Глаза как у монгола. Убер посмотрел на Ивана.
Где я?
Иван хмыкнул. Своевременный вопрос.
На острове.
Это я знаю, сказал Убер. Губы у него были разбиты. Где конкретно я сейчас нахожусь?
Иван пожал плечами.
На центральном острове. Вон там лестница и написано «Дож». Это кто? Дежурный по жабам?
Ага, согласился скинхед хрипло. Он самый. Понятно. Мы здесь и бухали.
Это многое объясняло. В том числе и кислый запах, идущий от скинхеда такой мощный, что его даже перегаром было сложно назвать. Скорее уж перегарище.
Ну ты даешь, друг Иван присвистнул. Я вообще думал, что ты того Что бордюрщики из тебя ремней нарезали. Или на барабан натянули.
Я жесткий, как подошва ботинка, сказал Убер. Мучительно, перекосив лицо, выпрямился, сел. Его поза напомнила Ивану позу дяди Евпата, когда того прихватывала старая рана в бедре. Эти уроды побоялись обломать зубы.
Ну ты даешь, повторил Иван. А здесь ты как оказался? В Новой Венеции?
Убер открыл рот, подержал так и закрыл.
Не помню.
В девятнадцать лет Убер понял, что нравится женщинам, и пропал из университетских будней, чтобы проснуться в вечных праздниках жизни.
Институт на Ленинском проспекте представлялся ему не серым унылым зданием, а горящим, колыхающимся горнилом страстей и наслаждений. В этом здании все пылало, искушало и совращало, кокетничало и несло угрозу конфликты из-за внимания женщин Убер находил самыми естественными из всех существующих на земле, двигало стройными бедрами и опаляло взглядом из-под длинных, как полярная ночь, ресниц.
Как ты здесь оказался? спросил Иван.
Не помню. Убер мучительно пытался нащупать ускользающие воспоминания и натыкался каждый раз на одно и то же на пустоту. Все, что начиналось с момента «Вперед!» и его прыжка в туннель исчезло, в потаенном чулане памяти не было ни одной вещицы только темнота. Амнезия, поставил сам себе диагноз Убер и на этом успокоился. «Посттравматическая. Вот и ладно».
А здесь это где? спросил он ради интереса. В принципе, какая разница, откуда начинать новую жизнь?
Новая Венеция. А что, ты совсем ничего не помнишь?
Помню только, когда очнулся, отливал на гермуху.
Иван поднял брови.
С заброски?
Старая примета помочиться на гермодверь. На удачу.
А черт его знает. Может, у меня сотрясение?
Смотри мне в глаза. Иван прищурился. Ага. Нет, зрачки одного размера. Скажи: прыжок с подвыподвертом. Только быстро.
Охуевающая проблядь, сказал Уберфюрер быстро. Выхухоль, нахухоль, похухоль. Синхрофазотрон. В рамках банальной эрудиции Да нет, все в норме, брат.
Ага. Иван кивнул.
Посмотрел на Убера с отрешенным выражением на роже. «Странный он, подумал Иван. Клево».
Мы «Восстания» взяли? Все-таки кое-что он помнит.
Иван помедлил.
Ну как тебе сказать взяли.
Лицо у него стало выразительней некуда. Убер почесал затылок.
Так где мы, брат? спросил он.
На «Горьковской». Вернее, в перегоне от «Горьковской» до «Невского проспекта».
Как это? удивился скинхед. Тут же туннель должен быть завален!
Да, Убер, сказал Иван. По башке тебя крепко приложили, если даже этого не помнишь. Сам-то как сюда попал, по-твоему? А? Ну-ка Диггер вдруг насторожился, наклонился вперед. Покажи руку!
Чего?
Да не эту другую! Ногти твои где? Иван поднял взгляд, посмотрел ему в глаза. Да, брат.
Убер наклонил голову, посмотрел. Вздрогнул. Левая рука была недавно зажившая, с уродливыми пятнами розового мяса вместо ногтей. Уцелел только ноготь на большом пальце. Дела. Уберфюрер сжал руку в кулак, разжал. От усилия вспомнить заболела голова.
Кто тебя так? спросил Иван.
«Найду затейника, Убер стиснул челюсти, яйца вырву плоскогубцами. Медленно». Он пожал плечами. Месть это личное. Потом сказал:
Не помню, брат. Да это уже не важно. Верно?
Он проснулся от ощущения, что рядом кто-то есть.
Иван осторожно открыл глаза. «Ага, вот ты где». Диггер бесшумно поднялся, вынул нож, подаренный стариком. Одно название, что оружие. Вот раньше у него был нож как нож. Даже с небольшой тварью можно справиться. Или, например, уберовский кукри почти топор
Неизвестный, наглец такой, залез в Иванову сумку. И что-то там искал. «Возможно, смысл жизни», подумал Иван с иронией. Или пожрать.
Иван мягко перетек за спину наглеца, присел на корточки.
Эй, тихо позвал он. Ты кто?
«Наглец» вскинул голову, увидел Ивана. Испуг плеснулся в круглых глазах и вдруг растаял. Его место заняла радость. Рот раскрылся:
Командир!
Ну, блин. Иван выпрямил спину, встал.
Ты что здесь делаешь? Он почти не удивился. Ну что за жизнь, плюнуть некуда, везде знакомые лица
Перед ним сидел потомственный мент Миша Кузнецов. Только уже без «макарова» и с подбитым глазом. Одежда порвана, руки в цепях.
Вот уж война раскидала так раскидала.
А профессор где? спросил Иван.
Не знаю. Кузнецов виновато пожал плечами. Он от меня это убежал.
«Мда. Поручи дураку»
Кузнецов сопровождал Водяника по туннелю на «Гостинку». Профессор не был особо этим доволен, злился, даже кричал. Но Кузнецова не прошибешь молодой мент упорно выполнял поставленную задачу. Они шли с профессором, то ругаясь, то обиженно молча, почти до «Гостиного двора» и тут Проф напоследок выкинул фокус. Кузнецов только отвернулся а Водяника нет. Как испарился. Миша сунулся в один коллектор, тот вывел в другой. А там в туннель.