Лев Семенович, зачем вам это? Вы просто хотите помочь?
Очень хочу, Ольга Павловна. И если у нас получится помочь начинающему поэту Александру Зорину, поможем потом и еще одному хорошему человеку, Модесту Рюмину.
Да вы и в самом деле святой! Лев Семенович! Это так прекрасно помогать людям! Конечно, я сделаю все, что от меня зависит! Я завтра же отнесу стихи. Где я смогу увидеть вас, чтобы сообщить результат?
Тихомиров расцвел улыбкой, прижавшись губами к ее руке.
Ольга Павловна, дорогая моя, я знал, что смогу на вас положиться! На Лубянском проезде, в доме Стахеева, есть магазинчик «Антикварная книжная торговля Захара Тихомирова». Владеет лавкой мой дед, Захар Акимович. Мы проживаем там же, в задних комнатах и допоздна не ложимся. Можете приходить, когда вам будет угодно. Завтра с утра посыльный доставит рукопись.
Тетушка деликатно стукнула в дверь, и, заглянув, напомнила, что уже поздно и Льву Семеновичу, должно быть, пора домой. Лев заторопился, снова поцеловал Долли руку и вышел. Долли отправилась следом и застала Минцлову в гостиной. Теософка никуда не торопилась, и сидела за накрытым столом Ирода Антипы. Почти шепча, провидица очень тихо и многозначительно говорила прислушивающимся к ней собратьям теософам:
Представить страшно, какой творится ужас! За время моего отсутствия в городе поднялась черная банда оккультистов самого низменного разряда! Эти изверги начали страшную деятельность в Москве. Случилось так, что я сейчас одна из представителей «белой школы». Против нас сейчас толпа сильных, темных, абсолютно незнающих, но практически очень сильных оккультистов.
Минцлова еще больше понизила голос и чуть слышно выдохнула:
За ними стоят еще другие, приближающиеся.
Помолчала и чуть громче продолжила:
Когда я была в Москве проездом из Крыма в Петербург, ко мне обратились с отчаянной просьбой очень серьезный случай одержимости. Но я отказала, я всей душой рвалась в Петербург, к Вячеславу. Меня не было три недели, и обратились к другому «оккультисту». И тот пришел в призвавшую его семью и, взглянув на одержимую, изрек следующий приговор: «Эта женщина неотвратимо должна погибнуть от самоубийства, которое внушает ей дух, одерживающий ее. Спасти ее нельзя. Ей грозит страшная участь в будущих мирах, если она покончит с собой под давлением духа темного, и спасти ее можно только одним убить ее». Муж этой дамы, несмотря на искреннюю любовь к ней, согласился на убийство, убийцей вызвался стать друг семьи, а самой жертве все равно, что с нею будет.
Минцлова закончила вещать и деловито приступила к трапезе, однако никто за столом не посмел взяться за приборы. Замерев в напряженных позах, теософы завороженно смотрели на Анну Рудольфовну, ожидая ее дальнейших откровений.
Прожевав и проглотив, Минцлова обвела сотрапезников близоруким взглядом и шепотом закончила:
Но я все-таки успела вернуться в Москву до того, как случилось страшное. И не позволила свершиться злу. Я вызволила одержимую из вечного ада, изгнав злого духа с помощью Учителей.
Закончив говорить, Анна Рудольфовна с аппетитом продолжила трапезу. Теософы не смели шелохнуться.
Москва, наши дни
Уже за полночь приступил следователь Цой к описанию трупа. Одежда, имеющиеся на теле украшения, поза, состояние волосяного покрова, костей, мягких тканей. И вот тогда-то все это время не отходивший от покойника судмедэксперт устало сообщил:
Кости черепа не только повреждены, но и раздроблены. Все остальное узнаю при вскрытии.
Значит, убийство.
Да уж, сам он так шарахнуться не мог, проворчал старик, делая соскоб запекшейся крови с ковра. А ведь ковер-то белый, перевернув труп, удивленно проговорил он, и Цой не сразу понял, что судмедэксперт имеет в виду.
Как же белый, когда черный? Не верь глазам своим! И только приподняв ковер и взглянув на его изнанку, следователь увидел белую текстильную основу.
Ну и дела! Это что же получается, ковер пропитан кровью так, что даже почернел? пробормотал Виктор. Литров десять крови из покойника вылилось. Явный перебор.
Притихшие было понятые, ахая и охая, снова завозились на принесенных от соседей стульях.
Цой недружелюбно зыркнул на молодящуюся старуху, что-то говорящую на ухо своему молчаливому супругу, повторяя строгий взгляд капитана, и, обращаясь к мелькнувшему в районе кухни Ледневу, прокричал:
Ну и дела! Это что же получается, ковер пропитан кровью так, что даже почернел? пробормотал Виктор. Литров десять крови из покойника вылилось. Явный перебор.
Притихшие было понятые, ахая и охая, снова завозились на принесенных от соседей стульях.
Цой недружелюбно зыркнул на молодящуюся старуху, что-то говорящую на ухо своему молчаливому супругу, повторяя строгий взгляд капитана, и, обращаясь к мелькнувшему в районе кухни Ледневу, прокричал:
Дим, удалось установить имя хозяина квартиры?
Капитан приблизился к следователю и протянул паспорт.
Панаев Илья Петрович, прочитал Цой первую страницу. И, глядя на фотографию, протянул: Тот самый Панаев?
Ага. Тот самый, подтвердил капитан, иронично пропев: Профессор биоэнергетических наук!
Помолчал и презрительно добавил:
В зубах уже навяз, олень винторогий.
Винторогих оленей не бывает, усмехнулся Вик.
Раз Панаев есть, значит бывает, начал злиться Леднев.
Ты недобр к покойнику.
Станешь тут недобрым! По телевизору, по радио отовсюду только и слышно Панаев, Панаев, Панаев. Мать с утра пораньше включает телевизор и понеслось! Панаев женился. Панаев развелся. Панаев купил новый дом. Как будто кому-то интересен этот старый дурень.
Сам же говоришь, что мать про него передачи смотрит. Значит, интересен.
Разве что таким же старым дурам.
Панаев один жил?
Я же говорю. Женился. Развелся. Опять женился и жил с молодой женой. Земфирой Аюшевой.
И где сейчас Земфира Аюшева? Отчего так долго в семейном гнезде не появлялась, что муж успел основательно протухнуть?
Аюшева гостила у родителей в Казани, а когда мы позвонили, сразу же выехала в Москву.
Из угла, где расположились на стульях понятые, раздался старушечий голос:
Я бы на вашем месте, товарищи, присмотрелась к молодой жене. Ни здрасте от нее, ни до свиданья. Буркнет что-то себе под нос, и была такова, вертихвостка. Вот Гелечка до нее была святая.
Кто такая Гелечка?
Ангелина Юрьевна Цатурян, первая жена Панаева. Все горевала, что деток ей Господь не дал. Болезнь придатков у нее в детстве была, она рожать, бедненькая, не может. Сирота она, в детском доме выросла, и семейное счастье ценит превыше всего. Благотворительностью занимается, больным детишкам помогает. Но разве мужчинам важна душевная красота? Чуть женщине перевалило за тридцать все. Для мужа она старуха. Молоденькую подавай. А уж перед Панаевым этих красоток молоденьких сколько вертелось! И не сосчитать. И каждая в жены норовила набиться.
Простите, как ваше имя-отчество? приблизился Виктор к понятой.
Татьяна Романовна Зычкова, живу на первом этаже.
Как вы думаете, Татьяна Романовна, могла Цатурян отомстить мужу?
За что?
За нанесенную обиду.
Да не было никакой обиды, они полюбовно расстались. Гелечка ведь тоже мужчину себе нашла. Я недавно ее в центре встретила. Идет со своим новым другом, глаза горят, и сама так и светится.
Как друга зовут, случайно, не знаете?
Чего не знаю, того не знаю. Врать не буду. Молодой, красивый брюнет. А Панаев хоть и видный мужчина, но старый уже. Про таких говорят песок сыпется. Нет, не стала бы Ангелина ему мстить. Дай бог ей счастья, не женщина ангел. А Земфира эта прохиндейка бесстыжая. Панаев хоть и экстрасенс, а в людях разбираться не умеет.
Понятая поджала губы и, мелко тряся головой от возмущения, многозначительно замолчала.
Вик уныло оглядел бескрайние пространства квартиры экстрасенса и, взглянув на Леднева, задумчиво протянул:
Дим, как думаешь, может, не ждать приезда Земфиры Аюшевой, а пригласить кого из родственников, чтобы труп прямо здесь опознали? А то начнем поднимать на носилки, он совсем на атомы развалится.
Дело говоришь! А заодно и посмотрят, все ли в квартире цело, согласился Леднев.
Я позвонила Гелечке, она уже прилетела, голубка моя, оживилась Зычкова. И, выглянув в окно, указала на освещенный серебристый джип: Вон ее машина, под фонарем стоит.
Сбитый с толку чрезмерной инициативностью соседки, следователь Цой молчал, и капитан раздраженно дернул его за китель.
Ну что, Виктор Максимович, звать Цатурян?
А, зови, дал отмашку Виктор. И пошли своих ребят, пусть запись с камеры над подъездом под протокол изымут.
В ожидании первой супруги Панаева следователь Цой продолжил обходить квартиру, заполняя бумаги. Он уже дошел до кухни, когда распахнулась дверь, и на пороге появилась плотная чернявая женщина в дорогом шелковом платье оттенка чайной розы. Круглое большеносое лицо ее было сосредоточенно, между искусно вычерченных бровей залегла глубокая складка, точно она перемножала в уме трехзначные числа.
В ожидании первой супруги Панаева следователь Цой продолжил обходить квартиру, заполняя бумаги. Он уже дошел до кухни, когда распахнулась дверь, и на пороге появилась плотная чернявая женщина в дорогом шелковом платье оттенка чайной розы. Круглое большеносое лицо ее было сосредоточенно, между искусно вычерченных бровей залегла глубокая складка, точно она перемножала в уме трехзначные числа.
Боже мой, ну и запах! Вошедшая зажала пальцами нос. И с напором продолжила: Мне позвонила Татьяна Романовна, сказала, что в доме полиция и труп нашли. Труп Панаева?
Голос ее дрогнул.
Это вы мне скажите, удивленно протянул Виктор. В квартире обнаружено разложившееся тело, предположительно господина Панаева. Супруги его, Земфиры Аюшевой, в городе нет, и только вы на данный момент можете помочь следствию.
Да-да, конечно. Я понимаю, закивала Цатурян.
Только, предупреждаю, зрелище не из приятных.
Ничего, я сильная.
Они прошли в зону спальни и, заметив труп, женщина в ужасе зажала ладонями рот и закрыла глаза. Она стояла так, пока следователь Цой не тронул ее за плечо.
Обмерла-то как, голубка моя, жалостливо затянула последовавшая за ними соседка.
Взяв себя в руки, бывшая супруга экстрасенса приблизилась к телу настолько, насколько позволял едкий смрад, и всмотрелась в останки.