Хмммда. «Профессиональная деформация» так это называется? Киллер рассуждает о том, как правильно, красиво убить жертву! Эстетика убийства, понимаешь ли!
А как мы тут? Что делать-то будем?!
Опять он! Да черт подери, Юра! Нет «мы», есть «Я», и «ТЫ»! ну как ему это объяснить? Приручил парнишку, и вот теперь
В коридоре пальба, грохочут ружья и мне показалось, или я ошибся вроде как пистолет несколько раз хлопнул? Ружье бьет гулко, как пушка долбает, пистолет сухо и звонко хлопает. Судя по звуку «макаров». Нумне так кажется, что «макаров».
Юра, сиди здесь и не вылезай! Тебя никто не тронет, если ты не влезешь в эту мясорубку! А мне надо выбираться отсюда.
И мне надо! Сколько я еще тут сидеть буду?! Я уже не могу! Хоть вешайся!
Не успел ничего сказать в ответ. В дверном проеме возникла высокая массивная фигура с дубинкой и щитом в руках. На лице балаклава, что впрочем совсем даже никакая не редкость. И ОМОН морды прикрывает, и тюремный спецназ по понятным причинам. Чтобы мести не было вдруг «спецконтингент» встретится на улице и решит поквитаться лучше, чтобы они не видели, кто им пересчитал ребра дубинкой.
Похож на Терминатора медленно поводит головой из стороны в сторону, будто выбирая цель, потом замечает на полу труп охранника. Молча взмахивает рукой с зажатой в ней дубинкой, и И я совершенно рефлекторно ловлю эту дубинку, тяну ее по ходу движения и отправляю хозяина дубинки в полет.
Вообще-то много сил прилагать не нужно, чтобы вот так запросто отправить человека в полет. Он сам себя валит, своей собственной энергией удара. Нужно только как следует подправить это движение, и вот он весь твой. И нет ни какой разницы большой он, или маленький, толстый или тонкий, сильный, или хиляк чем больше вкладывает в удар энергии тем дальше летит. Закон такой!
Головой крепко приложился, я даже поморщился. Вот не надо было меня доставать! Сидит себе человек у стеночки, мечтает о свободе, так зачем его лупить по вместилищу разума?
Быстро поднимаюсь на ноги, иду к спецназовцу и начинаю его раздевать. Чувствую Юрин взгляд, негромко, но жестко ему говорю:
Какого черта таращишься? Если хочешь отсюда уйти раздевай охранника! Наденешь его форму он по комплекции с тобой один в один! Или оставайся здесь, жди суда.
Спецназовец толще меня в поясе, и наверное весит больше килограммов на двадцать. Чем камуфляж хорош главное, чтобы в плечах был как раз, а то что в поясе болтается так это нормально. Под броником все равно не видно. Тощий я стал после того, как мутировал. Жира ну ни капли! Съедает мой организм весь жир. Вот и хожу как скелет, облепленный узловатыми мышцами. На себя в зеркало без содрогания смотреть не могу. Хотя честно сказать плевать мне, как я выгляжу. Надя смеялась по мне анатомию изучать можно. А еще завидовала она диету держит, голодает, а я в любое время суток любое количество любой жратвы лопаю и ничего! Как был тощим скелетом, так и остался!
Спецназовец толще меня в поясе, и наверное весит больше килограммов на двадцать. Чем камуфляж хорош главное, чтобы в плечах был как раз, а то что в поясе болтается так это нормально. Под броником все равно не видно. Тощий я стал после того, как мутировал. Жира ну ни капли! Съедает мой организм весь жир. Вот и хожу как скелет, облепленный узловатыми мышцами. На себя в зеркало без содрогания смотреть не могу. Хотя честно сказать плевать мне, как я выгляжу. Надя смеялась по мне анатомию изучать можно. А еще завидовала она диету держит, голодает, а я в любое время суток любое количество любой жратвы лопаю и ничего! Как был тощим скелетом, так и остался!
Конечно, я ей не говорил про то, что у меня ускоренный обмен веществ. И что потому, скорее всего долго не проживу. Мой организм работает на износ, как самолет, который все время летает на форсаже. Я можно сказать горю живу, и горю. Сгораю.
А впрочем я не знаю, сколько проживу. Сазонова спрашивал он ничего не ответил. Честно сказал, что не знает. И он правда не знает иначе бы сказал свое «табу». Или рассказал.
Но сейчас не о том надо думать. Сейчас одеться и вперед, на выход! Слава богу и ботинки пришлись впору! Кстати какие-то импортные, наверное штатовские. Удобные «колеса»!
Позади кто-то блюет. Ясное дело кто именно. Вот какого черта ты за мной увязался? Нет, вопрос надо ставить иначе какого черта я за собой его тащу?
Сам не знаю. Не нужен он мне. Только лишь мешает. Вздыхаю, смотрю на то, как бледный, с перекошенным лицом Юра натягивает на себя рубашку охранника, едва не отрывая пуговицы. Рубашка пропитана кровью и на нее налипли кусочки мозга. Ну да, неприятно, согласен. Но что делать?
Через пять минут Юра все-таки готов, и я аккуратно заправляю его длинные патлы в кепку охранника. А потом наклоняюсь, макаю ладонь в густую лужу «вишневого варенья» и мажу Юре лицо. У Юры снова позыв к рвоте, но сдерживается, только давится и тяжело дышит.
Сейчас повиснешь на мне, я тебя потащу на выход. Типа ты раненый охранник и я тебя выношу с поля боя, спасаю. Ни во что не вмешивайся, ничего не делай твоя задача изображать из себя полутруп. Помешаешь мне я тебе сам башку оторву!
Натягиваю балаклаву, шлем, на пояс вешаю дубинку готов! Юрину руку себе на шею, и вперед!
В коридоре шум, гам, тела поверженных наземь заключенных, и кстати сказать спецназу тоже досталось. Минимум три человека сидят и стоят у стены вытирая кровавые сопли.
Тащусь в противоположную сторону, к решетке, перегораживающей коридор. У нее трое охранников с дубинками огнестрельного оружия не видать. Меня кто-то окликает что-то вроде «Эй, ты куда?». Но я не отвечаю, и меня больше не беспокоят. Тащимся дальше.
Дверь в решетке со звоном и гудением электрического запора открывается, ко мне бросаются двое охранников. Вернее не ко мне, а к Юре, старательно постанывающему, как если бы он был при последнем вздохе. Дожидаюсь, когда они приблизятся, переваливаю Юру им на руки, шагаю к третьему цирику и коротко бью его в основание черепа косточками сложенных вдвое пальцев правой руки. Не насмерть бью, только чтобы выключить, и это большая проблема. Все мои рефлексы отточены на то, чтобы убивать. Мне стоит огромного труда удерживать руку от смертельного удара ведь Сазонов меня учил только убивать, и я давно уже не мент, которого учили противоположному. Мент не убивает. Мент задерживает. Не дай бог он кого-нибудь прибьет!
Двое, что подхватили Юру не успели ничего понять они и не видели, как я обошелся с их коллегой. И пали рядом чистые нокауты. Для хорошего нокаута и не нужно так уж сильно бить. Достаточно сделать это резко, хлестко, в нужную точку. Мозг в черепной коробке получает встряску и на время переходит в спящее состояние.
В общем поспят немного, да ивсе. Голова немного поболит, а так ничего особенного. Мало ли в нашей жизни было микросотрясений мозга? Упал с велосипеда вот тебе и мироксотрясение! Врезала соседка по парте учебником по твоей макушке вот тебе и сотрясение! Переживут цирики.
Дальше по коридору! Дальше! Лестница ведет вниз, навстречу поднимается человек двадцать в камуфляже и в бронежилетах. Видимо дела у администрации совсем плохи стягивают все резервы. Заключенные пошли вразнос.
На нас с Юрой косятся, но никто не останавливает и ничего не спрашивает. Лицо Юры мы помыли из бутылки с минералкой, а то, что охранника не узнают так что же такого? Их тут десятки! Одни увольняются, другие приходят им на смену разве всех упомнишь?
Внизу суета. Бегают, возбужденно говорят, куда-то звонят. Почему-то тут и пожарные что пожарным делать в СИЗО?! Он что, горит? Или хотят разгонять толпу брандспойтами? А что, вполне реально, напор-то вон какой! Как дать по толпе, иконец бунту! Нумне так кажется, а я могу и ошибаться.
Выходим на улицу. Тут зачем-то все оцепили милиция за оцеплением, толпа любопытных, или это родственники заключенных? А может родственники охранников? А откуда узнали, что тут случилось? Хотясколько времени прошло с начала безобразия? Час? Два? Странно, но я потерял чувство времени. И это плохо. Надеюсь, оно восстановится.
Проходим сквозь оцепление. Бронежилет и балаклаву я бросил там же, где вырубил троих охранников. И шлем там оставил. Взял форменную кепку одного из них, так и вышел из здания.
А куда теперь? Точно не на автобусную остановку. Валить отсюда надо быстро, а значит останавливаю такси. Деньги есть немного, но есть, пришлось охранников слегка пощипать. Почистил бумажники набралось немного денег. Совсем чуть-чуть, но на такси и поесть хватит.
Остановилась мятая-перемятая «копейка» с таксистными шашечками на крыше. Мужик лет семидесяти, седой, мешки под глазами. Времена хреновые, пенсионеру приходится подрабатывать. Называю адрес, мужик называет цену. Дорого, черт подери! Почти все деньги придется вывалить! Но киваю валить надо, и как можно быстрее. Есть у меня один домик, о котором никто не знает. Никто кроме моих погибших друзей-соратников.
Подумал о них, и сердце сжалось от боли. Ну как же так?! С какого хрена?! Так не должно было случиться! И я даже похоронить их не сумею. Как и мою Надю
Нет, я точно проклят! Каждый, кто рядом со мной обязательно умирает! Вроде как царь Мидас все, до чего дотрагивался превращал в золото. Вот и я такой Мидас, только все, до чего я дотрагиваюсь превращается не в золото, а в трупы.
А что там случилось-то? Чего оцепили? спрашивает водитель, но я недовольно машу рукой. Мол дураки они все! Кто они? Да все! У настоящего служивого дураки все, кроме него самого командиры идиоты, потому что заставляют делать тупое и странное. Подчиненные служаки идиоты потому что не исполняют как следует те гениальные приказы, которые он отдал. А все остальные просто идиоты, мешающие жить настоящему вояке.
Водитель еще что-то говорит я отвечаю односложно, без интереса, так что он скоро стихает и ведет свою машину смерти, ловко вписываясь в городской поток машин, пробиваясь за город, на выезд.
Выходим мы за километр до нужного места. Не нужно нам светить, куда именно отправились. Как бывший мент, как бывший оперативный работник, я с полной уверенностью могу сказать найти можно любого Лю-бо-го! Если только он не воспользуется запасным комплектом документов, и не уедет насовсем, обрывая все связи, все контакты из своей прежней жизни.