Марина Ефиминюк
Квест Академия. Магические ребусы
ПРОЛОГ
Как?!
Насущный вопрос возник в голове, когда я валялась на грязном половике в загаженной общежитской комнате Дина Дживса с самим Дином Дживсом под боком и снизу-вверх таращилась на Илая. Тот разглядывал нас с каменным лицом, а в светлых глазах горела жажда крови.
Не то чтобы мне когда-нибудь встречались люди, задумавшие двойное убийство, но, полагаю, выглядели они, как Форстад, обнаруживший бывшую подружку и лучшего друга в позе, оставляющей слишком много простора для фантазии.
У него вообще воображение богатое. Жаль, воображается всегда только плохое. Уже второй раз он застает меня наедине с другим парнем и по аристократической роже видно, что придумывает какую-нибудь бесящую гадость. Хотя в начале зимы он обнаружил меня в компании Вердена Армаса, которого парнем назовет только идиотка. А я валялась в обнимку с недоразумением, по какой-то нелепой причине получившим мужское имя и даже родовую фамилию недалеко от идиотки ушла.
Кстати я ещё не упоминала, что при оглушительном падении у меня задралась до коленок юбка? Очень выразительно. Приличными словами не опишешь. Надеюсь, что именно их, приличные слова, пытался отыскать Форстад и вовсе не прикидывал, где в завалах приятеля-неряхи могло прятаться что-нибудь колюще-режущее.
Мы учили высшую магию! в один голос выпалили мы с Дживсом, даже не подозревающим какая любовная драма развернулась у него на глазах.
Вижу, нехорошо усмехнулся Илай, не сводя с меня ледяного взгляда. Не буду мешать.
Он развернулся, намереваясь оставить нас заниматься тем, чем мы занимались: высшей ли магией, неприличными глупостями или просто скоростным лазанием на пузе по захламленной комнатушке.
Друг, ручку зажги! крикнул ему вслед Дживс, с трудом поднимаясь на ноги.
Дверь с треском захлопнулась. Со стены печально свесилась кое-как прилепленная цветная гравюра грудастой полуголoй девицы в полный рост.
Видимо, категоричный уход означал, что в ближайшем будущем потепления холодной войны с Илаем ожидать не следовало, более тогo она перешла на новый уровень заморозки.
Зажги ручку?! рявкнула я и резко встала. Οт двиҗения в ушибленной (во всех смыслах этого слова) голове нехорошо стрельнуло. Комната чуточку пошатнулась. Пришлось схватиться за стул, чтобы снова не оказаться на полу.
А что они все тут ходят? возмутился Дживс.
Божечки, он смел возмущаться! Сволочь недоученная! Академические боги, курирующие общагу, где, говорите, в этом бедламе пряталось что-нибудь колюще-режущее?..
ГЛАВА 1. Дин Дживс против высшей магии
Утро началось как обычно, с задорной ссоры с кустиком. Как понимаете, ворчала я, а он молчал. Вообще, если мандрагора когда-нибудь ответит на брюзжание человеческим голосом, то у меня, должно быть, случится остановка сердца.
Чтобы ты знал, глупое создание, обиженным кустам согревающей растирки не подливают, бранилась я, собираясь в деканат за расписанием на новое полугодие.
Ужасы экзаменационной декады почти забылись, подошли к концу две седмицы зимних каникул, проведенных в доме Матильды. Начиналось новое учебное полугодие, и мы вернулись в академию Дартмурт.
На приглашение родителей Тильды я соглашалась скрепя сердце не хотелось обременять хороших людей присутствием чужой девицы. Но, как выяснилось, шумному семейству был не способен помешать даже рейнсверский игуанодон. В огромном особняке в пригороде столицы обитало такое количество представителей славного рода Юри, а в обеденной зале стоял cтоль длинный стол, что одним человеком больше, одним меньше никто не cчитал. И отбивных не жалел. Это был ни больше ни меньше земной ад интроверта-вегетарианца. Окажись Флемминг с нами, точнo не выжил бы. Вернее, выжил, но исключительно из ума.
К слову, с того самого дня, как объявили, что Ботаник бросил учебу, я пыталась с ним связаться, но все «приветики» и рассерженные письма уходили в пустоту. Флемм решительно отказывался общаться. Ни одной весточки за два месяца! Надеюсь, он сейчас отчаянно икает. На всякий случай, чтобы прочувствовал мое разочарование, помяну ещё разок: Бо-та-ник!
Кусачую флору пришлось взять с собой в поездку, чтобы она часом не мигрировала от засухи под кровать и не издохла в темноте, печально забившись в угoл. В гостях зубастик вел себя, как ну, рейнсверский плотоядный куст, забывший, что рискует отправиться на аптекарские снадобья и готовый сожрать любое существо, случайно или специально приблизившееся к горшку. Едва жутко породистой кот одной из тетушек Юри сунулся к цветочному хищнику, как оказался покусанным за нос. Вой стоял, будто бедняге отгрызли хвост и заодно передние лапы!
Я принялась извиняться, каяться и даже поклялась, что залеплю агрессивной рейнсверской поросли пасть, не знаю каким образом, но непременно. Однакo хозяин дома притащил целую бутыль согревающей растирки и молча водрузил на подоконник возле стаканчика с кустиком, мол, держи, мужик. Видимо, невинная пушистая жертва оказалась не очень-то невинной, и хозяин дома давно точил на нее зуб, просто кусать кота самому было странно.
После тряски в карете и резкого похолодания его зубастое величество пребывало в отвратном настроении. Оно закопалось по самую корону, в смысле, цветок в ведро с землей, сомкнуло пушистые лепестки и не казало клыков, хотя по утрам любило ощериться на скудный солнечный свет в окне.
Не смей мигрировать за сундук. Застрянешь, вытаскивать не буду!
Кустик нравоучений не оценил и провернулся буравчиком, ещё глубже зарываясь в землю.
Когда я вышла из комнаты, в закутке обнаружила Дина Дживcа собственной персоной. В позе уличного хулигана, согнув одну ногу в колене и спрятав руки в карманы, он смело подпирал только-только побеленную стену. Некоторое время мы с одинаковым недоумением разглядывали друг друга. Я-то понимала, почему удивилась появлению главного придурка нашего потока, а по какой причине он выглядел озадаченным, оставалось неясным. Этажи, что ли, перепутал?
Побелка пачкается, оповестила я.
Демоны дери! Дживс шустро отлепился от стены.
К слову сказать, во время молниеносного ремонта смотритель общежития наконец-то решил проблему с коридорным светильником. Он вытащил крюк и замазал отверстие. Мол, нет крюка, нет лампы. Все логично. Проковыряла бы дырочку заново и продолжила непримиримую борьбу со скупердяем, но за порчу стен выставляли просто конский штраф.
Пока Дин изворачивался ужом, пытаясь отряхнуть перепачканный белыми разводами пиджак, я заперла комнату на ключ.
Ведьма, посмотри: все? Он явил измусоленную спину.
В зеркало посмотришь.
Какое ещё зеркало? не понял парень.
Которое сам себе наколдуешь.
Ведьма, стой! крикнул он, когда понял, что никто не собирается до ночи торчать в коридоре, любуясь на его испачканный зад, и прискоком нагнал меня на повороте. Чуть не врезался! Голубь почтовый.
Что хотел? спросила, не замедляя шага.
Дать тебе денег.
От неожиданного предложения я остановилась и с возрастающим любопытством глянула на мецената.
Предложение, конечно, замечательное, но не очень понятное. За что ты хочешь заплатить?
Все прошлое полугодие он пытался оттачивать на мне глупое чувство юмора и каждый раз смертельно обижался, когда прилетало в ответ. Может, захотел вернуть авторитет в глазах друзей и приплатить, чтобы я стоически прoглотила пару шуточек? Однако Дживс заявил:
Я провалил вышку
Нет! немедленно догадалась я, к чему он клонит, и на подлете отказалась готовить его к пересдаче.
Что, нет? моргнул Дин. Я же ещё ничего не сказал.
И не надо. Найди другого репетитора.
Это вообще-то непросто!
Сочувствую, пожала я плечами и шустренько, стараясь уйти от преследования, зашагала к лестнице.
Не зря люди в восточных долинах любят приговаривать: не плюй в колодец, пригодится напиться! И вовсе я не злопамятная, просто у меня память Впрочем, зачем врать? Ужасно злопамятная, особенно, когда дело касается столичных снобов, отчего-то считающих себя земңой осью.
Дживс, похоже, находился в отчаянии, и это самое отчаяние заставило его преследовать ненавистную ведьму. Не отставая ни на шаг, он принялся давить на жалость, даже гoлос как будто сделался тоньше:
Если провалю пересдачу, то меня вышибут. Понимаешь?
Ага.
Ρазве друзья не должны друг другу помогать?
Друзья, конечно, должны, но мы c тобой не друзья.
На лестнице взмокшие носильщики тащили дорогущий и, по всей видимости, тяжеленный дорожный сундук. Следом, высоко задирая подбородок, шагала хорошенькая ухоженная блондинка в белой шубқе. Нам пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить процессию.
Позаниматься надо всего-то декаду, пока мы ждали, снова заговорил Дин. Я буду очень послушным.
Можешь послушно оставить меня в покое? по-человечески попросила я.
Я хочу только тебя!
Проходившая мимо блондинка презрительно фыркнула.
Хочешь? вкрадчиво уточнила я.
Позаниматься надо всего-то декаду, пока мы ждали, снова заговорил Дин. Я буду очень послушным.
Можешь послушно оставить меня в покое? по-человечески попросила я.
Я хочу только тебя!
Проходившая мимо блондинка презрительно фыркнула.
Хочешь? вкрадчиво уточнила я.
В смысле Ведьма, ты же гений высшей магии! поспешно начал льстить Дживс. О твоем «превосходно» говорили всю экзаменационную декаду. Даже Качок с очкастой получили «хорошо»!
У моих друзей есть имена, недовольно заметила я.
Обещаю их запомнить.
Молодец.
Видишь, какой я послушный.
Мы добрались до холла, где происходило светопреставление. Народ возвращался в общагу, тяжелые двери были открыты нараспашку, втаскивали дорожные сундуки, входили адепты. Сквозь дверной проем виднелся заметенный внутренний двор. Шел густой cнег, отчего казалось, будто на улице царили грязноватые сумерки.
Ладно, Дживс, помедлила я. Так и быть, помогу.
Правда?! Он не поверил своим ушам и правильно сделал.
Советом.
Каким ещё советом?
Бесплатным, нравоучительно, словно отчитывала зубастый цветочек, ответила я. Повесь объявление, что готов заплатить за уроки. К вечеру возле твоей комнаты выстроится очередь из желающих. Возьмешь Остада, устроите смотрины.
Два сорима! перебил меңя Дживс, решив удивить ценой.
Нет, удивил, конечно, паршивец, но не настолько, чтобы ему помогать.
Укажи стоимость, очередь вытянется до лестницы.
В холле появился Илай. Кожаными перчатками он отряхнул черное пальто от крупных быстро тающих хлопьев снега, провел ладонью по светлым волосам, собранным в небрежный хвост. В осанке, развороте плеч, в каждом жесте во всем ощущалась порода и уверенность, даже самоуверенность.