Факт пребывания Карагодина и Демидова в Краснодаре в период с 22 по 25 февраля 1983 г. был подтвержден пассажирскими авиадокументами и показаниями ряда очевидцев.
В то же время на предварительном следствии Карагодин в некоторых показаниях заявлял, что убийство все-таки совершил Г. Аболмасов, который будто бы рассказал ему обстоятельства содеянного в деталях и заплатил 10 тысяч рублей. За эту сумму Карагодин якобы согласился сделать «явку с повинной» после того, как Аболмасов будет осужден.
Позднее на предварительном следствии и в суде Карагодин сообщил, что такие показания он дал вынужденно, никаких денег от Аболмасова не получал и в феврале 1983 г. вообще с ним не встречался. Просто работники прокуратуры Октябрьского района и милиционеры не верили его признанию, предъявили ему обвинение по ч. 2 ст. 181 УК РСФСР, заявляли о доказанности вины осужденного Аболмасова. Версия о предварительном сговоре Аболмасова с Карагодиным, несмотря на явную абсурдность и нелогичность, была тщательно проверена и полностью развенчана.
Вина Карагодина в совершении двойного убийства нашла убедительное, доказательственное подтверждение, он был осужден к 15 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Демидова осудили к лишению свободы за недонесение о данном преступлении. Бован осужден к шести месяцам исправительных работ, как совершивший заранее не обещанное приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем.
Ранее прокурор Щ. и следователь К. не принимали надлежащих мер к сохранению имущества, находившегося в доме Аболмасовой. Более того, нашлись свидетели, наблюдавшие, как следователь К. неоднократно посещал дом Аболмасовой, где изымал различные предметы без составления необходимых документов. Фактически дом потерпевшей был брошен на произвол судьбы, многие ценные вещи из него растаскивались.
Большой общественный резонанс в Краснодарском крае, вызванный фактом осуждения к смертной казни невиновного Аболмасова, способствовал тому, что в отношении прокурора Щ. и следователя К. возбудили уголовное дело, объем которого в итоге составил полтора десятка томов. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР рассматривала это дело в открытом заседании в г. Краснодаре, где в апреле 1987 г. вынесла обвинительный приговор. На скамью подсудимых не попал инспектор ОУР Октябрьского РОВД Никитин по причине его преждевременной смерти.
Бывший прокурор с бывшим следователем, как и предполагалось, отрицали вину в принуждении Аболмасова и его жены к даче показаний путем угроз и иных противозаконных мер. Так, Щ. пытался утверждать, что задержание в порядке ст. 122 УПК РСФСР Аболмасова и его супруги было законным. Верховный Суд РСФСР в приговоре отметил, что ни одного из оснований, указанных в законе, для такого задержания не имелось, о чем подсудимые знали. Подсудимые К. и Щ. обоснованно привлечены к уголовной ответственности по ч. 2 ст. 178 УК РСФСР за заведомо незаконное задержание Аболмасова и Кочетковой. Подсудимые К. и Щ., как указал суд, виновны также в принуждении к даче показаний путем применения угроз и иных незаконных действий (ч. 1 ст. 179 УК РСФСР). Однако Судебная коллегия отметила, что квалифицирующий признак такого принуждения издевательство над личностью допрашиваемых не раскрыт органами следствия в материалах уголовного дела и обвинительном заключении, поэтому нет оснований для квалификации действий К. и Щ. по ч. 2 ст. 179 УК РСФСР.
Верховный Суд РСФСР признал виновными К. и Щ. в совершении халатности по ст. 172 УК РСФСР, поскольку они не приняли мер к сохранности имущества Аболмасовых, вследствие чего значительная часть этого имущества была утрачена, и Аболмасову причинен существенный материальный вред.
Подсудимый Щ. в судебном процессе вину не признал, в отличие от К., который сознался, что задержание Аболмасова с женой он произвел незаконно, а к сохранности имущества заключенного под стражу Аболмасова не принял достаточных мер. Оба подсудимых были приговорены к 2 годам исправительных работ каждый, с удержанием 20 % заработка в доход государства. С них взыскано в пользу Аболмасова 4903 рубля.
Суд исключил из обвинения Щ. эпизод принуждения подозреваемого Карагодина к даче показаний (ч. 1 ст. 179 УК РСФСР), поскольку последний, доставленный в суд из ИТК, по этому эпизоду объяснений давать не стал, а сам Щ. вину никогда не признавал.
Верховный Суд РСФСР оправдал К. и Щ. в части предъявленного им обвинения по ч. 2 ст. 176 УК РСФСР за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, соединенное с обвинением в тяжком преступлении и искусственным созданием доказательств обвинения. Подсудимые заявляли, что они были убеждены в совершении Аболмасовым убийства матери и ее квартиранта, а допущенные нарушения уголовно-процессуального законодательства объясняли большой нагрузкой и неопытностью следственных работников.
По мнению Судебной коллегии, «хотя невиновный Аболмасов действительно был привлечен Щ. и К. к уголовной ответственности за преступление, которого он не совершал, однако это произошло вследствие односторонности и неполноты предварительного следствия, в результате следственной ошибки, заблуждения со стороны подсудимых, что исключает уголовную ответственность по ч. 2 ст. 176 УК РСФСР, по которой Щ. и К. подлежат оправданию за отсутствием состава преступления».
Судебный процесс в Краснодаре над бывшими работниками прокуратуры К. и Щ. остался неизвестным для большинства следователей и прокуроров страны. Тем не менее в текстах определений и приговоров по «Краснодарскому делу» практики могут найти немало поучительного для себя, дабы избежать подобных «ошибок».
Осужденный Карагодин Е. А., находясь в местах лишения свободы, организовал преступную группировку и совместно с другими заключенными совершил в апреле 1989 г. побег из места заключения, соединенный с насилием над стражей, захватом заложников и иными преступлениями. Судебная коллегия по уголовным делам Краснодарского краевого суда 19 апреля 1990 г. приговорила Карагодина Е. по ч. 2 ст. 771, ст. 188, 191, 218 УК РСФСР к 10 годам лишения свободы. По Указу Президента РФ о помиловании от 18 июня 1999 г. Карагодин был освобожден из мест лишения свободы и проживает в Краснодаре, в одном городе с Аболмасовым Г.
Осужденный Карагодин Е. А., находясь в местах лишения свободы, организовал преступную группировку и совместно с другими заключенными совершил в апреле 1989 г. побег из места заключения, соединенный с насилием над стражей, захватом заложников и иными преступлениями. Судебная коллегия по уголовным делам Краснодарского краевого суда 19 апреля 1990 г. приговорила Карагодина Е. по ч. 2 ст. 771, ст. 188, 191, 218 УК РСФСР к 10 годам лишения свободы. По Указу Президента РФ о помиловании от 18 июня 1999 г. Карагодин был освобожден из мест лишения свободы и проживает в Краснодаре, в одном городе с Аболмасовым Г.
Криминалистами, психологами и психиатрами издавна отмечено, что совершенные насильственные преступления против личности (как правило убийства) могут сильно изменять психическое состояние виновного, способствовать поиску им выхода из такого состояния различным путем: употреблением алкоголя и наркотиков, пробуждением религиозного чувства, стремлением к самоубийству, явкой с повинной в правоохранительные органы и т. п.
Проведенный автором настоящего исследования опрос лиц, осужденных к смертной казни за совершение умышленных убийств, показал: из 53 человек 46 заявили о повторяющихся в сновидениях неоднократных сценах преступления. При этом 41 осужденный видел во сне свои жертвы только живыми[26].
Доктор медицинских наук В. Н. Касаткин в монографии «Теория сновидений», неоднократно издававшейся в нашей стране (1967, 1972, 1983 гг.), указывает на особенности сновидений убийц. Если преступление готовилось или длительно существовала ситуация, способствующая его совершению (ревность, вражда), то в сновидениях виновного лица проявлялся сюжет подготовки к преступлению и даже повторялся способ и вид оружия, которым замышлялось его совершение. Если же преступление совершалось неожиданно, вследствие случайной ссоры, опьянения, то криминальная ситуация проявлялась в сновидениях после деяния.
Эти знания, полученные в результате сотрудничества автора настоящего исследования с В. Н. Касаткиным в период 19761994 гг., позволяли в процессе работы использовать процессуально зафиксированную информацию о сновидениях убийц для изобличения последних, когда традиционные средства доказывания были неэффективными[27].
Не случайно убийца Карагодин Е. на предварительном следствии и в суде пытался сделать упор на свое якобы необычное психическое состояние. Подсудимый заявил, что после убийства Аболмасовой и Ковалева он уснул, а проснувшись, увидел картину совершенного им преступления, после чего похитил 7 тысяч рублей. Но, по мнению экспертов-психиатров, эти заявления Карагодина следует расценивать как грубо установочные, носящие демонстративный характер и выдвинутые подсудимым в целях психологической защиты. Они не соответствуют клинической картине какого-либо психического заболевания. В то же время у следователей и экспертов не вызвали никаких сомнений признания Карагодина о «кошмарных снах», в которых постоянно появляются убитые им потерпевшие.
Практика автора показывает, что знание следователем особенностей сновидений насильственных преступников позволяет тактически верно вести допросы подозреваемого (обвиняемого) и получать от него объективную информацию о содеянном. В ряде случаев можно назначать и экспертизы сновидений обвиняемого. К сожалению, по делу Карагодина таких исследований не проводилось.
Глава 3
Свердловские эпизоды
29 апреля 1982 г. во второй половине дня в лесу на 8-м километре Старого Московского тракта Верх-Исетского района г. Свердловска, недалеко от автобусной остановки «Контрольная» и гаражей Управления общественного питания была изнасилована и задушена 11-летняя Лена М., возвращавшаяся со школьных занятий.
Раскрытием этого преступления занялась оперативно-следственная группа; особое внимание уделялось проверке лиц, ранее судимых за насильственные преступления.
5 мая 1982 г. по заявлению жительницы Свердловска О. за покушение на ее изнасилование был задержан Хабаров Георгий, 1954 г. р., ранее три года находившийся в местах лишения свободы за квалифицированный грабеж. Он имел отставание в психическом развитии, ранее учился во вспомогательной школе, состоял на учете в психоневрологическом диспансере по поводу олигофрении в степени умеренно выраженной дебильности. В связи с сильным косноязычием и затруднениями в общении с людьми круг знакомых у Георгия был весьма ограничен.