Но не это ее беспокоило.
Вечно спешащие люди. Совсем другой запах в воздухе, и свет, и солнце. И еще там не было пчел.
В Аббадульке она была вольна делать все, что заблагорассудится. Если ей хотелось спуститься со скалы и поплавать пожалуйста. Хотелось побыть с Гомером и пойти с ним на пастбище ради Бога, сколько угодно. Еще Анжелика могла в любой момент взять лодку и отправиться к своим рифам. На самом деле все это становилось возможным, только когда уезжала Мария, потому что мать падала в обморок, стоило дочери приблизиться к морю.
Рим стал для Анжелики началом конца ее собственного мира. Да и нить, связывающая ее с единственным другом, оборвалась. Никола не ответил ни на один ее звонок и ни разу не писал ей.
Тогда то, что сначала было шоком, ужасом, вскоре соединилось со всем прочим и превратилось в единую глубокую скорбь, которая охватила ее и отделила от всего вокруг.
Неожиданно в ее жизни появилось все, о чем может мечтать девочка в таком возрасте, но она потеряла то, что значило для нее намного больше. Сколько бы Мария и Дженаро ни старались сделать ее счастливой, она так и не смогла привыкнуть.
И тогда она начала разрабатывать план.
Ее матери было хорошо в Риме. Никогда раньше она столько не улыбалась и не была так красива. Муж был хорошим человеком. Это было видно по его глазам, по манере говорить, по его деликатности. Он был очень учтив, и с девочкой тоже. По плану все должно было остаться, как раньше. Анжелика вернулась бы к Яе, а Мария приезжала бы ее навещать. Она сможет увидеть Николу, и все начнется с того момента, где оборвалось.
Нужно было только найти подходящий момент, чтобы рассказать об этом маме. Какое-то время Анжелика вынашивала эту идею. Она продумала все до мельчайших деталей, а затем решила, что единственный способ реализовать план поговорить с Марией.
Ты почему ничего не ешь? Посмотри на себя, кожа да кости, сказала Мария, обращаясь к дочери. Они ужинали, у мамы в тот вечер было очень много дел.
Каждый день она готовила одно из своих любимых блюд. На столе стояли цветы. Красные розы. Но не такие, как у Яи, которые разливали повсюду аромат. С того момента, как Анжелика приехала в Рим, Мария относилась к ней как к принцессе. Каждый вечер они ходили куда-нибудь вместе, и если мама почему-то не могла, вместо нее ходил Дженнаро. Часто Мария хотела причесать дочь и заплести ей косички, хотя Анжелика уже очень давно сама прекрасно справлялась. Мария обнимала дочь каждый раз, как только могла, и покупала ей новые наряды: платья, кофточки, брючки, даже духи. «Ты же уже настоящая девушка», сказала Мария, протягивая Анжелике флакон.
Нужно было только найти подходящий момент, чтобы рассказать об этом маме. Какое-то время Анжелика вынашивала эту идею. Она продумала все до мельчайших деталей, а затем решила, что единственный способ реализовать план поговорить с Марией.
Ты почему ничего не ешь? Посмотри на себя, кожа да кости, сказала Мария, обращаясь к дочери. Они ужинали, у мамы в тот вечер было очень много дел.
Каждый день она готовила одно из своих любимых блюд. На столе стояли цветы. Красные розы. Но не такие, как у Яи, которые разливали повсюду аромат. С того момента, как Анжелика приехала в Рим, Мария относилась к ней как к принцессе. Каждый вечер они ходили куда-нибудь вместе, и если мама почему-то не могла, вместо нее ходил Дженнаро. Часто Мария хотела причесать дочь и заплести ей косички, хотя Анжелика уже очень давно сама прекрасно справлялась. Мария обнимала дочь каждый раз, как только могла, и покупала ей новые наряды: платья, кофточки, брючки, даже духи. «Ты же уже настоящая девушка», сказала Мария, протягивая Анжелике флакон.
Даже тетрадки и книжки были самыми красивыми на свете. Но ничто не могло развязать тот узел, что сдавливал ей шею.
Я вернусь домой, к Яе, сказала Анжелика, уставившись на равиоли с рикоттой, к которым даже не притронулась. Затем взглянула на мать. На Дженнаро она не смотрела сколь милым и чудесным он ни был, его это не касалось.
Мария побледнела, ее губы вытянулись в тонкую линию, а пальцы пытались ухватиться за скатерть.
Это невозможно.
Возможно. Я вернусь к Яе. А ты, когда захочешь, будешь приезжать ко мне.
Мария покачала головой.
Она умерла. Маргарита умерла. В Аббадульке у тебя больше никого нет, сказала Мария.
Анжелика вернулась в настоящее, заморгала, глубоко вдохнула и сконцентрировалась на дороге. Она ей врала. Смотря в глаза, врала.
Как ты могла так поступить? Как у тебя язык повернулся произнести такую ужасную вещь? Тебе всегда было наплевать на меня. Годами ты бросала меня одну. И если бы не Яя если бы не она, я бы уже сто раз умерла! в порыве ярости, обуреваемая безутешной болью, кричала Анжелика. Почему Мария обманула ее? Почему она поверила и не убедилась в этом сама? У Яи никогда не было телефона, но адрес у нее был. Если бы она просто написала письмо, как и обещала, если бы она просто доверилась своему инстинкту!
Эмоции накатывали волнами: боль, разочарование, гнев. А затем глубокая растерянность и отвращение. Больше всех Анжелика корила не маму, а себя, ведь это она не сдержала обещание. Она была ничем не лучше Марии.
Это решение мы приняли вместе я и Маргарита. Ты никак не могла привыкнуть. А твоя жизнь и твое будущее уже были здесь.
Это ложь! Ложь!
Мария схватила дочь за плечи и сильно встряхнула.
Прекрати строить из себя глупую девчонку. Ты прекрасно знаешь, что так и есть. Ты закончила школу. Потом университет. Ты живешь так, как тебе хочется. Ты вольна была выбирать, кричала ей в ответ Мария. На Сардинии, в той захолустной деревне для меня бы все и закончилось.
Что бы для тебя закончилось, мама? прошипела Анжелика, когда почувствовала, что силы покидают ее, а вместо них наваливается бесконечная усталость. Она смолчала, не произнесла слово «инсульт», которое всегда звучало в Аббадульке при упоминании имени ее матери. Анжелика никогда бы так не поступила.
Мама никогда ей ничего не рассказывала, не пыталась рассеять сомнения. Не отвечала на вопросы, а они только росли, множились и превращались в неприступные стены.
Анжелика еще немного подождала: решится ли Мария ответить, но поняла, что этому случиться не суждено. Тогда она просто отстранилась еще больше. Ей было очень плохо, и узел все крепче сдавливал ей горло.
Университет, работа, которая мне нравится. Это, по-твоему, действительно самое важное? Да, у меня есть все это. Посмотри на меня, мама, я счастливый человек?
Мария сжала губы, от негодования они сузились, а от гнева покраснело лицо.
Ты должна быть благодарна Богу за все, что имеешь. Ты не знаешь даже представления не имеешь
О чем? Что я не знаю?
Но Мария не ответила и который раз только взглянула на дочь, словно та нахамила ей, ледяной взгляд и настолько жесткое выражение, что казалось, будто черты высечены из камня.
Мне нужно было сделать несколько вещей, у меня не было выбора. Мне до сих пор стыдно. А ты, доченька, могла выбирать, не забывай. Ты сделала выбор. И меня все устраивает.
Анжелика покачала головой.
Нет, мама, ты не оставила мне выбора.
Она схватила чемодан, побросала в него то немногое, что возила с собой, и выбежала из дома вместе с собакой и кошкой со своей семьей.
С того дня Анжелика перестала отвечать на звонки матери.
Анжелика свернула, вот она почти и на месте. Она взглянула на дорогу, которая то и дело сужалась до одной полосы, и вынуждена была остановиться. Стадо овец перегородило проезжую часть и не спеша двигалось ей навстречу. Как белая река, как поток ее мыслей.
Она засунула руку в карман, взяла письмо Маргариты и крепко-крепко его сжала.
«Я уже почти приехала, Яя».
Вдруг очертания предметов поблекли, мир перед глазами поплыл. Она яростно потерла глаза и снова отправилась в путь.
Посмотри, рассмотри цвет. Каждый мед особенный, у каждого свой неповторимый вкус.
Анжелика кивает и присаживается на колени у медогонки. Мед течет в чан, словно золотая лента. Соблазн велик, и она обмакивает палец в вязкую жидкость. Она пробует мед и чувствует целую гамму вкусов. Мед и правда может многое рассказать.
Как его достают из сот?
Маргарита показывает стальной цилиндр, в который вставлены кассеты с рамки.
Когда запускают центрифугу, мед выжимается из ячеек. Помнишь, что это такое?
Анжелика прикрывает глаза.
Конечно, ячейки это маленькие соты.
Молодец. Итак, мед выходит из маленьких сот и оседает на стенках медогонки. Затем его собирают в бак, и он расслаивается. Ты помнишь, что значит это слово?
Конечно. Это когда воск поднимается наверх, а мед остается внизу.
Маргарита улыбается.
Именно так. Потом ты разливаешь его по баночкам, и жители Аббадульке приходят его купить. Но поскольку у них почти никогда нет денег, они дают тебе взамен разные вещицы, которые ты хранишь в шалаше. Это называется обмен.
Анжелика знала эти места, точнее, узнавала. Низкие парапеты из пористого камня, похожего на губку. Запахи, ручейки памяти, которые она гнала вперед, чтобы соединить в единый поток воспоминаний. Чем ближе она подъезжала, тем тяжелее становилось на душе от осознания.
Было принято считать, что Сардиния это сухая равнина, но Анжелика через ветровое стекло устремляла взгляд дальше. К обрывистым скалам с белыми утесами, которые искрились на солнце, к деревьям, что росли на вершинах гор, темным пятнам, наклоненным набок, потому что по велению природы такими их выковал мистраль. Там были и кустарники: красные, изумрудные и цвета желтой охры. Неожиданно открывалось море, а с ним и длинный мост, что соединял остров Святого Антиоха с материком. Зеленый переходил в синий.
Цвета в тех местах были столь насыщенными, что захватывало дух. Анжелика всегда была неравнодушна к цветам, а там они казались более яркими, порой даже буйными, дикими, лишенными всякой нежности. Постепенно в ней росло любопытство, она все чаще задумывалась, что ждет ее в конце этого путешествия. Изменилось ли что-нибудь в доме Яи, сохранилась ли комната, которая считалась ее? И что с пчелами?
Было очень жарко, поднялся влажный, пропитанный солью, ветер, отчего становилось трудно дышать.
Там было все, о чем можно только мечтать. Рядом с Яей. И с Николой. В Риме она жила сама по себе, она не принимала тот мир и так и не свыклась с ним.
В один прекрасный день в дверях дома Яи появилась Мария и увезла Анжелику с собой.