Держи. Мы остаемся.
И женщина всучила Анжелике горшок, так что она его чуть не уронила. В нерешительности Анжелика наблюдала, как женщина развернулась и зашагала прочь.
Эй! позвала она ее, но та не остановилась и даже не обернулась.
Горшок был тяжелым. Анжелика наклонилась: это был оранжевый амариллис такой необычайной красоты, что она таких и не видела раньше. Мясистые лепестки цветков, словно стрелы, вырывались из длинных зеленых листьев. Анжелика нахмурилась. Сделала пару шагов следом за женщиной, а затем очень осторожно поставила горшок на землю.
Подождите, вы кто? спросила она еще раз. Женщина не ответила. Может, она глухая? пробормотала Анжелика и пошла обратно.
Плиссированная юбка незнакомки развивалась и цеплялась за кусты, совершая странные пируэты. Анжелика провожала взглядом эту странную фигуру, всплывшую из прошлого. Кто же это мог быть?
«Что, черт возьми, происходит?» недоумевала она и остановилась, чтобы перевести дух. Оглядываясь по сторонам, Анжелика подумала: они ведь все еще на территории владений Яи, в той части, чуть к северу, что граничит с лесом из каменных дубов и зарослями маквиса. Какой густой запах леса. Она сразу узнала его, он буквально сбил ее с ног. Сердце безудержно заколотилось. Она понимала, что ждет ее дальше. Эта тропинка вела к старой хижине, где в детстве она жила с мамой.
Анжелика ускорилась. Женщина ушла далеко вперед, но это было не важно, Анжелика прекрасно знала дорогу.
Когда она увидела дом, ей пришлось остановиться. Хлынувший поток воспоминаний прервался, когда она увидела развернувшуюся перед ней картину. Анжелика открыла рот от изумления: она в жизни не видела ничего подобного.
Повсюду были цветы: в горшках, на клумбах. По саду бродило несколько десятков кошек. Кошки бросились ей навстречу, и она наклонилась, чтобы их погладить. Анжелика не могла оторвать глаз от ярких красок, которыми были разрисованы не только горшки, но даже камни желтый, синий, оранжевый, лиловый.
Но больше всего ее поразили расписанные стены. Деревья, закат и море. Еще были цветы, ракушки и фигуры людей. Казалось, будто ребенок использовал стены вместо альбома и, смело смешивая краски, дал волю фантазии. Получились очень необычные сочетания и богатые оттенки, которые гармонировали со всем, что окружало дом. Повсюду был тот самый символ, что Анжелика видела на белье и на коврах, сотканных Яей: дерево с огромными ветвями, на верхушках закрученными в спирали.
Эй! снова позвала она.
Странная женщина, за которой следовала Анжелика, выглянула из-за двери, бросила на нее взгляд, рукой пригласила войти и снова исчезла за дверью.
Странная женщина, за которой следовала Анжелика, выглянула из-за двери, бросила на нее взгляд, рукой пригласила войти и снова исчезла за дверью.
«Да кто же это?» продолжала недоумевать Анжелика и подошла к входу. Она почувствовала, как ее окутывают воспоминания. С каждым шагом они все больше опутывали ее, угрожая связать и уволочь с собой.
Привет. Как тебя зовут? Почему ты хочешь нас прогнать? послышался голос той странной женщины, что принесла ей цветок.
Анжелика не сразу нашла женщину в прохладной темноте комнаты.
Прогнать вас? Что вы такое говорите? Зачем это мне?
Женщина пожала плечами. У нее были миндалевидные глаза и всегда слегка приоткрыт рот. Выражение лица было настороженным и недоверчивым.
Меня зовут Анжелика Сенес, а вас?
Пина, ответила она, а затем повернулась к пожилой женщине, что лежала на подушках сбоку от нее. А ее зовут Лилия. Как цветок. Это моя мама.
Пина подбежала к кровати, улыбнулась маме, взяла ее ладонь своими руками и поцеловала. Потом бросилась на кровать и примостилась, свесив босые ноги. Анжелика внимательно разглядывала ее. Она делала точно так же, когда сама жила в этом доме, когда спала на этой кровати, хотя чаще ночевала на чердаке.
Ей плохо? Давайте позовем врача, предложила Анжелика, встретившись взглядом с Лилией, которая не сводила с нее глаз.
Он сюда не приезжает, ответила старушка, дыхание ее становилось все сбивчивее. Нам некуда идти. Прошу тебя, не выгоняй нас, прошептала она и закашлялась.
Всего несколько раз в жизни Анжелика так сильно сопереживала кому-то. На самом деле всего лишь однажды. И речь шла тогда даже не о человеке, хотя ей нравилось представлять Лоренцо именно человеческим существом. Боль нависла над этой кроватью, украшенной гирляндами увядающих цветов. На смену прежним чувствам пришли новые. Появилось желание защитить этих женщин. Те же чувства, что она испытывала к ребенку или щенку, когда сердце сжималось и внутри все клокотало. Но это было какое-то безумие, ведь это речь шла уже о взрослых женщинах. Зачем ей их защищать? Что с ней такое творилось?
Анжелика приблизилась к кровати под пристальным взором Пины.
У вас есть лекарства?
Лилия кивнула.
Я уже приняла. Это всего лишь простуда.
Температура есть?
Женщина покачала головой.
Нет
Тогда отдыхайте. И ничего не бойтесь. Вы останетесь здесь столько, сколько пожелаете.
Нет. Вон, вон отсюда. Так было сказано! Вранье! раздался резкий голос Пины, до того жалобный, как у младенца.
Анжелика вытаращила глаза.
Но я только что приехала! Я вас в глаза раньше не видела.
Это она так сказала что мы должны убираться отсюда. Маргарита умерла. И они продали дом.
Анжелика прищурилась.
Кто такая «она»?
Женщина занервничала и стала махать руками, словно прорубая воздух.
Хозяйка.
Это невозможно. Я ничего подобного не говорила. Я бы не смогла. Даже не знала, что здесь кто-то живет.
А почему ты не знала?
Такой простой, такой прямой вопрос поставил Анжелику в тупик.
Я же сказала, я только недавно приехала.
Пина сощурилась, так что за щеками почти не стало видно глаз.
Я тебе дала цветок. И мы остаемся.
Ну конечно.
Анжелика огляделась вокруг. На столе стояла миска, накрытая салфеткой, пара бутылок воды и пара пачек печенья.
Лилия подалась вперед, ее дыхание стало еще тяжелее.
Ты родственница Маргариты?
Да, я ее племянница.
И ты нас не прогонишь?
Нет! Я же сказала. Вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете.
Как ей еще было убедить старушку? Казалось, Лилия не верит ни единому ее слову. Неожиданно Анжелика поняла, что нужно оставить женщин одних, чтобы они смогли свыкнуться с этой новостью.
Я сейчас уйду и вернусь завтра. Хорошо?
Пина поднялась с кровати.
Зачем ты вернешься? Чего тебе нужно?
Пина продолжала щуриться, на лице отражалось недоверие.
Хочешь, я принесу меда для твоей мамы?
Женщина застыла как вкопанная.
Меда? Да, да. Если ты принесешь мед, тогда возвращайся. У тебя мед с того дерева?
О чем это она?
Пина не дождалась ответа Анжелики и, горя от нетерпения, сама пояснила:
Ну, того особенного, что навевает грезы.
Анжелика и ответить ничего не успела, как женщина схватила ее за руку и потащила во двор. «Мы остаемся, мы остаемся, мы остаемся». Она стала что-то напевать и с детской непосредственностью побежала в лес. Только она была не ребенком, а взрослой женщиной по крайней мере, внешне. Она повела Анжелику к тропинке, по которой недавно они шли, той самой, что вела к владениям Маргариты.
Если бы сцена, которая разыгралась у нее на глазах, не была столь драматична, она бы точно расхохоталась от странного поведения этой женщины.
Пока, Пина, до завтра!
Мед.
Конечно. Я принесу тебе мед.
Женщина еще несколько секунд не сводила глаз с Анжелики, а затем ушла. Она была очень шустрой, и казалось, что ее ноги парят над зеленой травой.
Анжелика проводила ее взглядом, пока та не исчезла за деревьями, и, опустив взгляд, зашагала к дому. К ней подбежал Лоренцо, она слегка его погладила, думая о своем. Кто-то пытался выгнать Пину и Лилию. Но кто? И зачем? И что за ерунда, что якобы дом уже продан? Она наследница имущества Маргариты. Завещание написано ею собственноручно, и там все сказано очень четко.
Нужно было поговорить с Меммой. Наверняка она бы все прояснила
Анжелика приостановилась под раскидистым фиговым деревом. Пчелы резвились, летали туда-сюда. На мгновение она застыла на месте, радуясь их приветствию, затем подняла вверх руку в ожидании, что они сядут ей на пальцы. Сквозь широкую листву просачивалось солнце и оставляло на земле мерцающие капельки света.
Они хотели выгнать этих женщин. Сказали, что дом продан, бормотала она. Высоко подняла палец и взглянула на золотую пчелку с тяжелой пыльцой между лапок. Никто вас не прогонит. Я обещаю.
Анжелика не знала, как приняла это решение, но точно знала, что женщины останутся там, где живут.
Именно в тот момент она стала по-иному смотреть на вещи и чувствовать все по-новому.
То отстраненное чувство, с которым она сначала смотрела на дом, на имение, на деревню в целом, улетучилось. На его место пришло осознание. Глубокое, невероятное осознание самой себя и всего, что ее окружает.
Она хотела напиться этим миром, чтобы он заполнил ее душу, а она стала его частью.
И тут Анжелика поняла, что уже стала его частью.
Крылышки пчелы затрепетали, и она взлетела ввысь, а Анжелика почувствовала на губах привкус тех слов, что произнесла. Это воспоминание было таким сладостным, оно отсылало к тем временам, когда они с Яей слушали, как женщины делились своими историями. Без слов, одними лишь жестами и движениями. Та же Пина, она почти ничего не говорила, но Анжелике и этого было достаточно, чтобы понять, что Пина потрясающая художница. В этой женщине скрывалась невероятная красота, которая позволяла разглядеть то, что другим оставалось неведомо. Старая хижина, в которой они жили, стала великолепной под ее руками. Пина как будто и сама состояла из солнца, красок и цветов. Анжелика, увидев все это, не поверила своим глазам. Это было невероятно.
«Как тут все необычно. Нигде в целом мире не найти похожего места».
Она огляделась, и каждый кустик, каждый цветок и каждая травинка показались ей особенными, неповторимыми. Из каждого уголка этого сада поднимался сладчайший аромат. И не только пчелы могли уловить его, потому что и она тоже пускалась в веселый танец вместе с ними. Анжелика все еще смотрела по сторонам и прогуливалась между ульями. Вокруг красота: порхающие бабочки и пчелиное жужжание. Она безотчетно запела, мелодия парила в воздухе, зачаровывая собой то мгновение и то место.
На краю поля, как вкопанный, уставившись на Анжелику, стоял Джузеппе. Когда она его увидела, тут же замолчала. А пчелы закружились в вихре вокруг нее.