И когда же? Когда бы ты сказал?
Зачем ты спрашиваешь об очевидном?
И что это был за дурацкий ответ?
Я хочу знать, почему ты здесь оказался так быстро? Он молчал. Ты сделал так, чтобы сигнализация оповещала тебя в твоем доме? Но даже в этом случае тебе понадобилось бы полчаса. Это невозможно.
Я был на яхте.
И тогда Анжелика заметила, что Никола был без рубашки. На нем были только джинсы и туфли, словно его неожиданно сорвало с кровати.
Это все объясняло. Она пристально смотрела ему в глаза, а затем наконец-то все поняла.
И как давно ты ночуешь на яхте?
Он сначала промолчал, а потом произнес:
Да какая разница.
Ты так не поехал домой. Перебрался на яхту, чтобы приглядывать за мной?
Я живу там.
Анжелика покачала головой.
Что?
Я же сказал, там мой дом. Я живу на «Маэстрале».
Она не верила ушам.
Стражник мне не нужен, я умею о себе позаботиться.
Ни на секунду в этом не сомневался.
Лжец.
Терпение Николы было на исходе. Да и выброс адреналина, который помогал Анжелике держаться на ногах, тоже вот-вот должен был растерять свой эффект. Но кое-чему не суждено будет произойти ни за что, так она решила.
Так и буду стоять здесь в дверях или ты меня все-таки впустишь?
Она отступила назад и отвернулась.
Делай, как считаешь нужным. А я иду в кровать.
И она направилась к лестнице, медленно передвигая ногами. Сердце щемит, горло перетянуто узлом. У лестницы она ощутила свинцовую тяжесть в ногах и жар в горле. Ноги сами остановились, и она слегка обернулась. Никола стоял без движения у лестницы и смотрел на Анжелику.
Я понятия не имею, кто это мог быть. Черт подери, почему ты хочешь, чтобы я ушел?
Анжелика даже не заметила, как заплакала, пока Никола не подошел к ней и не вытер слезы с ее лица. Она собиралась его оттолкнуть, но он оказался проворнее и заключил ее в объятия. Он был таким горячим, а Анжелика умирала от холода. Он поцеловал ее долгим и нежным поцелуем.
Пойдем наверх. А обо всем остальном поговорим завтра.
20
Липовый мед (Tilia spp.)
Напоминает цветок, из которого произведен, свежий и ароматный. Это мед принятия решений, он укрепляет волю. Отдает запахом мяты и воды, что течет в руслах самых глубоких рек.
Насыщенного золотого цвета, имеет плотные кристаллы, крупнозернистый.
Заказное письмо принес почтальон. Анжелика подписала квитанцию о повторном извещении и долго смотрела почтальону вслед, пока он не исчез из виду. Адвокатская контора Руина ди Сант-Антиоко Ничего не понятно. Анжелика вернулась на кухню, открыла письмо и нахмурилась.
Сначала ее разбирал смех, но затем улыбка исчезла с лица. Сжимая в руке письмо, она вышла в сад. Под глицинией она поставила стол из кованого железа, над которым теперь свисали гроздья и наполняли воздух благоуханием. Клумбы она оставила в том же виде, что при Яе, слегка неухоженными. Но аллея была вычищена.
Дом великолепен, подумала она. Очень красив.
Теперь этот дом принадлежал ей. Сердце у нее бешено колотилось, тошнота подступала к горлу. Все словно потеряло свой смысл. Она снова взглянула на письмо. Всего несколько слов. Неожиданно с моря налетел ветер.
Почему они не хотят оставить меня в покое? пробормотала она.
Анжелика достала из кармана телефон и набрала номер адвоката Руина, который был указан в письме.
Анжелика Сенес, произнесла она, когда адвокат ответил. У меня в руках ваше назовите, как хотите.
Очень рад вас слышать, синьорина. Речь идет о предложении. Ничего больше. Мои клиенты всего лишь просят о встрече. Они заботились о синьоре Сенес, а затем неожиданно были исключены из числа наследников ее имущества, без каких бы то ни было обоснований. В конце концов, можно понять их недовольство.
Анжелика вздохнула.
Кузен мог спокойно сказать все это мне, когда мы встречались. Уже давно бы все уладили.
Мне очень приятно слышать, что вы дорожите своими родственниками. Я уверен, что эта ситуация для каждой из сторон разрешится наилучшим образом.
Она ответила не сразу. Ее взгляд был прикован к дороге, по которой туда-сюда ездили автомобили и ходили люди.
Неужели?
Конечно. И потом, видите ли, синьорина Сенес, вы могли бы стать участником договора, который уже подписали господа Фену и который принес бы всем значительную выгоду.
Ей не понравился дружелюбный тон этого господина. Это выходило за рамки обычных правил вежливости. Ей это было знакомо. Именно так хозяин какого-нибудь внушительного поместья, которому была нужна ее помощь, пытался убедить ее, что для него было бы честью поработать с ней.
Пальцы у нее дрожали.
Когда и где?
Завтра около одиннадцати? Что касается места встречи, как удобнее вам. Мы сможем все уладить сразу, без дополнительных задержек.
Хорошо. Тогда до завтра.
Положив трубку, Анжелика уставилась на телефон. И что теперь? Что теперь делать?
Она набрала номер Софии.
Привет. Как дела?
Как раз собиралась тебе звонить. Ты расскажи, как у тебя?
Анжелика вздохнула.
Родственники жаждут встретиться со мной. В присутствии адвоката. И я боюсь, что все может в корне перемениться.
София скорчила недовольную гримасу.
Конечно, в одиночку справиться с этим у тебя нет подруги или кого-нибудь, кто мог бы побыть рядом с тобой при разговоре?
Безусловно, такой друг у нее был. Более того, за последние несколько дней он стал ей не просто другом. Проблема состояла в том, что она не знала, как относиться ко всей этой истории. Никола тоже не знал, если уж на то пошло. Он приезжал к ней каждый день, иногда по нескольку раз на дню. Они болтали о том о сем, переглядывались, смеялись. Но ни один из них не позволял себе произнести даже намека на ту ночь, что они провели вместе неделю назад.
Анжелика была поражена.
Никогда прежде такого не было. Ни к одному мужчине она не испытывала такого чувства, словно принадлежит ему вся без остатка. Она не боялась утонуть в объятиях Николы, и это было не просто прекрасно. Она чувствовала себя так, будто что-то переворачивает ее изнутри.
Она хотела его. Хотела еще раз испытать эти ощущения. Прикасаться к нему, обнимать, снова прильнуть к его мягким губам своими губами.
А он? Чего хотел он?
Мемма поднялась вверх по тропинке. Шаги ее были проворными, черная юбка собирала на себе парашютики легких, как пух, одуванчиков. Она остановилась, закинула корзину на голову и продолжила подъем. В мыслях ее была легкость, в памяти всплывали картины из прошлого. О будущем женщине ее возраста думать не престало, поскольку вряд ли ее многое еще ждало впереди. Но этот факт ее не особо пугал. Все разъехались. Маргарита, чтобы отойти в мир иной, выбрала апрель. И Мемма оказалась одной из немногих. Она вернулась, чтобы почтить память самой близкой подруги. Весна унесла ее с собой. По-другому и быть не могло, ведь Маргарита являла собой это время года. Цветы, пчелы, зарождение новой жизни и доброта. Мемма повидала немало людей на своем веку, но не было никого, кто хоть отчасти походил бы на Маргариту, даже старая Элодия.
Большое сердце, прошептала она. Но далеко не глупое, это уж точно.
Мемма научилась разговаривать сама с собой с тех пор, как ей стало не с кем обсуждать свой день. Да и говорить с собой было не такой и плохой идеей так, по крайней мере, ты понимаешь, что хочешь сказать.
Она остановилась передохнуть. Невероятно, ей пришлось останавливаться уже несколько раз.
Ужасная вещь старость, пробормотала она.
Еще чуть-чуть, и она доберется до вершины. Последний участок дороги она плелась уже еле-еле. Как только со своей ношей на голове вскарабкалась наверх, присела на камень. Перед ней вырисовался дом, как на ладони. Просторный, одноэтажный, с башенкой посередине, что делало его особенным и неповторимым. Это был соединительный перешеек между двумя крыльями, а под ним была каменная арка. Дом Элодии Сенес, матери Маргариты, всегда был сплошным великолепием. Самый большой и самый красивый во всей Аббадульке. Такого дома не было даже у Гримальди. Его мистическая история уходила в далекое прошлое. Как поговаривали, построила этот дом чужачка, женщина не из этих мест. И будто жила она в нем только летом. С ней приезжали всегда одни только женщины: это было чем-то вроде школы. Там занимались совершенно разными ремеслами. Ткали, готовили хлеб и сладости, вышивали. В доме даже была специальная комната с токарным станком. Мемма видела этот станок всего лишь раз, ей показала Маргарита, когда обе они были еще девочками. Элодия так никогда и не вышла замуж, дочь она родила вне брака. Но она была богата, а если какие-то поступки совершались богатыми людьми, они считались менее греховными.
Маргарита не во всем пошла в мать. Красивой она не была. Нужно было внимательно вглядываться в ее лицо, чтобы это заметить: у нее были такие большие и добродушные глаза, что казалось, ты счастлив просто от того, что смотришь в них. То же можно было сказать и о ее улыбке. Маргарита была сильной и ловкой. Многие хотели жениться на ней. Но она не хотела оставлять Элодию одну и ни одному ухажеру не ответила взаимностью. Это было единственным, что Мемма никак не могла понять в Маргарите. Отказаться от мужчины, от семьи. Это было ненормально.
Маргарита не во всем пошла в мать. Красивой она не была. Нужно было внимательно вглядываться в ее лицо, чтобы это заметить: у нее были такие большие и добродушные глаза, что казалось, ты счастлив просто от того, что смотришь в них. То же можно было сказать и о ее улыбке. Маргарита была сильной и ловкой. Многие хотели жениться на ней. Но она не хотела оставлять Элодию одну и ни одному ухажеру не ответила взаимностью. Это было единственным, что Мемма никак не могла понять в Маргарите. Отказаться от мужчины, от семьи. Это было ненормально.
Сама Мемма в свое время тут же ответила Гульельмо «да». Она была счастлива с ним, хотя деток так и не получилось завести. Единственными детьми, с которыми она близко общалась, были дети ее сестры. Это было главной, самой сильной болью в ее жизни, потому что она, в отличие от Маргариты, не очень умела так сильно любить других людей. Но одного ребенка она бы полюбила, это она знала точно.
Вспоминая прошлое, она подняла взгляд к небу.
Есть вещи, от которых не существует лекарства, пробормотала она.
Любовь это не для всех и не про всех. Невозможно научиться любить. Но Сенес были особенными, они совершенно другие.
Анжелика нравилась Мемме. «Из тех, что в торбе хлеб носит», как говаривала ее мама, что жила когда-то близ Нуоро. Там все слова звучат иначе, там свои поговорки. Но смысл этих слов она улавливала они значили, что Анжелика из тех, кого не запугать, и даже если она умирает от страха, она умеет отличить одно от другого. У нее был тот же дар, что и у Маргариты: она пела пчелам. Она была немногословна, и в этом было ее главное достоинство болтушки Мемме не нравились. Смотри, слушай и молчи. Этому тоже ее научила мама, и это был замечательный совет. Следуя ему, можно было прекрасно жить: все, что происходит внутри стен дома, там и должно оставаться. Наверное, это было единственное, что отличало ее от Маргариты. Потому что Маргарита всем открывала и свое сердце, и двери своего дома. Она делилась с другими, как однажды объяснила это Мемме. Мемма же не очень верила в то, что в жизни лучше не бояться, чем дрожать. Но Маргарита была упертой. Она считала, будто все, что ей досталось в жизни, она должна сберечь, чтобы затем передать следующему человеку. В этом состоял смысл ее жизни. Маргарита рассказала ей еще кое-что и, наверное, была права: если бы все начали менять маленький мирок вокруг себя, небольшими шажками и действиями, весь мир бы изменился.