Наоборот. Я сама думала ему позвонить.
Йона сунул руку в карман, понял, что забыл мобильник в машине, и попросил телефон у Даниэллы Рикардс. Объяснив Барку положение дел, он снова позвонил в социальную службу Сусанне Гранат и предупредил, что надеется вскоре поговорить с Юсефом Эком. Сусанна сообщила, что семья есть у них в списках, что отец страдал лудоманией и что три года назад у семьи совершенно точно был контакт с дочерью.
С дочерью? недоверчиво переспросил Йона.
Со старшей дочерью, Эвелин, уточнила Сусанна.
Глава 4
Вторник, восьмое декабря
Эрик Барк вернулся домой после ночного посещения Каролинской больницы и встречи с комиссаром уголовной полиции Йоной Линной. Комиссар понравился Эрику, несмотря на попытку заставить его нарушить обещание навсегда покончить с гипнозом. Наверное, Эрику понравилась нескрываемая, искренняя тревога комиссара за старшую сестру. Кто-то в эту минуту шел по ее следам.
Эрик вошел в спальню и посмотрел на лежавшую в постели жену, Симоне. Он страшно устал, таблетки начали действовать, глаза слипались, скоро он уснет. Свет лежал на Симоне поцарапанной стеклянной пластинкой. С той минуты, как Эрик уехал, чтобы осмотреть мальчика, ночь почти прошла. Теперь Симоне заняла всю кровать. Тело тяжелое. Одеяло сбилось к ногам, ночная рубашка завернулась на талии. Симоне спала на животе. На руках и плечах мурашки. Эрик осторожно накрыл жену одеялом. Она что-то тихо произнесла и свернулась калачиком. Эрик сел рядом и погладил ее запястье, посмотрел, как шевельнулись большие пальцы.
Я приму душ, сказал он и откинулся назад.
Как звали полицейского? пробормотала Симоне.
Не успев ответить, он очутился в роще Обсерватории. Он копается в песке на площадке и находит желтый камень круглый, как яйцо, большой, как тыква. Эрик ощупывает его и ощущает на одной стороне неровности, какие-то царапучие шероховатости. Повернув тяжелый камень, он видит, что это череп динозавра.
Черт! выкрикнула Симоне.
Эрик дернулся и понял, что задремал. Сильные таблетки усыпили его прямо посреди разговора. Он попытался улыбнуться и встретил ледяной взгляд Симоне.
Сиксан? Что случилось?
Опять началось? спросила она.
Что?
Что? зло передразнила она. Кто такая Даниэлла?
Даниэлла?
Ты обещал, ты дал слово, Эрик, возмущенно сказала Симоне. Я поверила тебе. Какая я была дура
Ты о чем? перебил он. Даниэлла Рикардс моя коллега из Каролинской больницы. При чем здесь она?
Не ври.
Что за чепуха, улыбнулся Эрик.
По-твоему, смешно? спросила Симоне. Иногда я думаю хотя я и постаралась все забыть.
Эрик задремал еще на несколько секунд, но все же услышал слова жены.
Может быть, нам лучше развестись, прошептала Симоне.
Между мной и Даниэллой ничего не было.
Не имеет значения, устало сказала Симоне.
Неужели? Не имеет значения? Ты хочешь развестись из-за какого-то случая десятилетней давности?
Какого-то случая?
Я был пьян и
Не желаю слушать, я все знаю, я Черт, черт! Я не хочу играть эту роль. Я не ревнивая. Но я верный человек и требую верности в ответ.
Я никогда больше тебе не изменял, никогда не
Тогда почему ты не докажешь мне свою верность? перебила Симоне. Ведь мне это так нужно.
Просто доверяй мне.
Ладно, вздохнула она и ушла из спальни, прихватив подушку и одеяло.
Эрик тяжело вздохнул. Надо бы пойти за ней, не сдаваться, надо притащить ее обратно в кровать или лечь на полу возле дивана в гостевой комнате, но именно в эту минуту спать хочется всего сильнее. У Эрика больше не было сил сопротивляться сну. Он повалился на постель, чувствуя, как кровь разносит допамины по телу, блаженная вялость растекается по лицу, проникает в кончики пальцев. Тяжелый химический сон опустился на его сознание, словно облако муки.
Через два часа Эрик медленно открыл глаза. Сквозь шторы пробивался бледный свет. В голове пронеслись картины прошедшей ночи: жалобы Симоне и мальчик с сотней черных ножевых ран на блестящем теле. Глубокие раны на шее, горле и груди.
Эрик подумал про комиссара, который был убежден, что убийца хотел вырезать всю семью. Сначала отец, потом мать, сын и дочь.
На прикроватном столике зазвонил телефон.
Эрик поднялся, но не стал снимать трубку, а раздвинул шторы и глянул на фасад дома напротив, помедлил, пытаясь собраться с мыслями. Полоски пыли на окне были отчетливо видны под утренним солнцем.
Симоне уже ушла в галерею. Эрик так и не понял, что она имела в виду, говоря о Даниэлле. Он задумался, не было ли дело в чем-то совершенно другом. Может быть, в таблетках? Он сознавал, что стоит на пороге серьезной зависимости. Но ему нужно спать. Ночные дежурства в больнице нарушали его сон. Без таблеток мне не обойтись, подумал Эрик и потянулся к будильнику, но сбил его на пол.
Телефон затих, но через мгновение зазвонил снова.
Эрик подумал, не пойти ли к Беньямину. Полежать рядом с сыном, осторожно разбудить его, спросить, что ему снилось.
Он взял телефон со стола и ответил:
Эрик Мария Барк.
Доброе утро. Это Даниэлла Рикардс.
Ты все еще в неврологии? А который час?
Четверть девятого. Начинаю уставать.
Поезжай домой.
А вот и нет, твердо сказала Даниэлла. Это ты должен приехать в больницу. Комиссар уже едет. Кажется, он еще больше уверился, что убийца охотится за старшей сестрой. Твердит, что должен поговорить с мальчиком.
Внезапно Эрик ощутил темную тяжесть где-то в глазницах.
Не сказал бы, что это хорошая идея, учитывая
А сестра? перебила Даниэлла. Мне кажется, я скоро дам комиссару добро на допрос Юсефа.
Если считаешь, что у пациента хватит сил, заметил Эрик.
Хватит сил? Нет, конечно. Еще слишком рано, его состояние Ему предстоит узнать, что случилось с его семьей, безо всякой подготовки, он не успеет защититься Он может стать психопатом, он
Это тебе решать, прервал ее Эрик.
Да, я не хочу пускать к нему полицию. Но и не могу просто сидеть и ждать. Я хочу сказать его сестра, безусловно, в опасности.
Хотя
Убийца охотится за старшей сестрой. Даниэлла повысила голос.
Может быть.
Прости. Не знаю, чего я так дергаюсь. Может, потому, что еще не поздно, еще можно что-нибудь сделать. Такое не часто случается, но в этот раз мы можем спасти девушку до того, как ее
Так что тебе надо? перебил Эрик.
Ты должен приехать сюда и сделать то, что у тебя так хорошо получается.
Я могу поговорить с мальчиком о том, что произошло. Когда ему станет получше.
Приезжай и загипнотизируй его, серьезно сказала Даниэлла.
Нет, ни за что.
Это единственный выход.
Не могу.
С тобой никто не сравнится.
У меня даже нет разрешения заниматься гипнозом в Каролинской больнице.
К твоему приезду оно будет.
Но я обещал никогда больше не гипнотизировать.
Ты можешь просто приехать в больницу?
Помолчав, Эрик спросил:
Он в сознании?
Скоро будет.
Он слышал в трубке свое собственное шумное дыхание.
Если ты не загипнотизируешь мальчика, я разрешу полицейским войти.
Даниэлла отключилась.
Эрик остался стоять с трубкой в трясущейся руке. Тяжесть в глазницах покатилась дальше, в мозг. Он открыл тумбочку. Коробочки с попугаем в ней не оказалось. Наверное, забыл в машине.
Квартира была залита солнечным светом. Эрик пошел будить Беньямина.
Мальчик спал с открытым ртом. Бледное лицо выглядело утомленным, хотя Беньямин спал всю ночь.
Бенни?
Беньямин разлепил сонные глаза и посмотрел на отца, словно видел его в первый раз. Потом улыбнулся улыбка у него не менялась с самого рождения.
Уже вторник. Пора просыпаться.
Беньямин сел, зевая, почесал голову, потом посмотрел на телефон, висевший у него на груди. По утрам мальчик первым делом проверял, не пропустил ли он ночью сообщение. Эрик достал желтую сумку с нарисованной пумой, в которой были десмопрессин, алсолсприт, стерильные канюли, компрессы, хирургический скотч, болеутоляющее.
Сейчас или во время завтрака?
Сейчас или во время завтрака?
Беньямин пожал плечами:
Все равно.
Эрик быстро протер тонкую руку сына, повернулся к окну, чтобы было светлее, нащупал мягкую мышцу, постучал по шприцу и осторожно ввел канюлю под кожу. Пока жидкость медленно уходила из шприца, Беньямин свободной рукой нажимал кнопки телефона.
Фигня, батарейка почти села, сказал он и лег. Эрик наложил на руку компресс, чтобы остановить кровотечение. Беньямину пришлось сидеть довольно долго, прежде чем отец закрепил компресс специальным пластырем.
Эрик осторожно посгибал руку сына, потом потренировал его хрупкие колени и под конец помассировал ему ступни и пальцы ног.
Ну как? спросил он, не отрывая взгляда от лица мальчика.
Беньямин скорчил рожу:
Как всегда.
Дать что-нибудь от боли?
Сын помотал головой, и Эрик вдруг подумал о лежащем без сознания свидетеле, мальчике с множеством ножевых ран. Может быть, в эту минуту убийца ищет старшую дочь.
Пап, ты чего? настороженно спросил Беньямин.
Эрик поднял на него глаза и сказал:
Если хочешь, я отвезу тебя в школу.
С чего это?
Машина медленно ползла в пробке. Беньямин сидел рядом с отцом, неровный ход машины укачивал его. Мальчик широко зевал, ощущая в теле что-то мягкое и теплое, оставшееся после ночного сна. Он думал, что отец торопится, но все же тратит время на то, чтобы отвезти его в школу. Беньямин улыбнулся. Всегда так, подумал он. Когда у папы что-то ужасное в больнице, он больше обычного волнуется, что со мной что-нибудь случится.
Коньки забыли, вдруг сказал Эрик.
Точно.
Возвращаемся.
Нет, не надо, ну их, сказал Беньямин.
Эрик собрался было поменять ряд, но ему помешал какой-то автомобиль. Сдавая назад, он чуть не столкнулся с мусоровозом.
Быстро съездим домой и
Да наплевать на эти коньки, ну их на фиг, громко повторил Беньямин.
Эрик удивленно глянул на него:
Я думал, ты любишь кататься на коньках?
Беньямин не знал, что ответить. Он терпеть не мог, когда к нему приставали с расспросами, а врать не хотел.
Не любишь? спросил Эрик.
Чего?
Не любишь кататься на коньках?
Почему это я должен любить коньки? буркнул Беньямин.
Мы купили совершенно новые
Ну что в этом интересного, устало перебил мальчик.
Так мне не ехать домой за коньками?
Беньямин только вздохнул в ответ.
Коньки скучно, сказал Эрик. Шахматы, игровая приставка скучно. А что тебе интересно?
Не знаю, ответил мальчик.
Ничего?
Да нет