«У тебя есть три попытки провести чайную церемонию, Кей».
Дохлый дерсенг, стыдно-то как.
«Лея, я завалила все три», честно призналась сотруднику Полиглота.
Она молчала некоторое время, пока мы ехали через вторую часть ограждений, и в итоге сообщила:
«Это не очень хорошо, Кей. Тебе могут запретить садиться за стол со всей семьей, мотивируя это тем, что не уверены в том, что ты достаточно безопасна».
Вспомнила приемный обед в семействе Адзауро Сырая рыба, живая сырая рыба, сырые осьминоги частями, сырые подергивающиеся осьминоги, полностью живые мелкие осьминоги В общем, я не горела желанием испытывать позывы рвоты каждый прием пищи.
«Ты знаешь, я не то чтобы против», честно призналась спецу языкового управления.
«Я могу тебя понять, написала Лея в ответ, но это будет ударом по репутации твоего жениха. Более того, клан может «не скрыть» данную информацию, и в этом случае тебя будут усаживать отдельно везде. В любом месте. А это, согласись, несколько помешает выполнению твоей задачи».
И ведь даже не поспоришь.
«Танец вееров. Это твой шанс все исправить. Постарайся», написала Лея.
Увы, танцы с веерами тоже мне давались не слишком хорошо. Танцевать надо было на платформах в пятнадцать сантиметров, и это были не босоножки и не туфли это были шлепанцы. Дерсенговы деревянные шлепанцы, скользкие до одури, а танцевать нужно было в носках, но и это полбеды. Танцевать следовало в костюме из пяти долбаных халатов, пояса метров в десять, который наматывался на талию, с жуткой высокой прической и двумя здоровыми веерами.
«Я бы не стала рассчитывать на успех», написала совершенно откровенно. И добавила почти ожесточенно: «Я не кадет S-класса, Лея».
Секундная пауза и вполне интересное предложение:
«Можно аккуратно и незаметно сменить обувь на более удобную. Танец на обычных дневных гэта будет гораздо легче».
Хм, а это была мысль.
«Спасибо», искренне поблагодарила я.
«Удачи, пожелала мне Картнер. И будь осторожна, Ятори прекрасна лишь на первый взгляд, но лучший комплимент для местных женщин «ты хороша, как ядовитая змея». Ядовитая, Кей. Будь осторожна».
«Я постараюсь», ответила абсолютно без уверенности в том, что справлюсь.
И выключила экран сейра.
Настроение было паршивым до крайности. Задумчиво-заинтересованный взгляд сидящего рядом со мной социопата позитива не добавлял. Да и ситуация была С одной стороны, я не хотела подвести Исинхая. Никогда не подводила и сейчас не собиралась. А с другой если я провалюсь, меня вернут на Гаэру, и я как минимум смогу быть с шефом рядом и помочь, как только это потребуется. И я не знаю, как лучше и какое решение было бы более верным в данной ситуации.
Дохлый гребаный дерсенг!
Волнуешься перед встречей с моей семьей? вдруг спросил Акихиро.
Относительно. Я отвернулась и посмотрела в окно. Все, что я могла испортить, в плане впечатления твоих родителей по поводу невесты их дорогого Чи-крошки, я уже испортила.
Не называй меня Чи-крошка, очень мягко попросил Адзауро-младший.
Тебе не нравится? мгновенно заинтересовалась я.
Нет.
Моя усмешка стала злорадной.
Если ты полагаешь, что меня легко вывести из себя, то напрасно, очень вежливо уведомил Акихиро.
Вот тогда я повернулась, посмотрела на идеального молодого мужчину и сообщила:
Твоя мать вчера говорила примерно то же самое. И ты не поверишь к концу чайной церемонии она сорвала реликтовую катану со стены и собиралась обрадовать тебя сразу двумя невестами. Иначе как объяснить ее попытку разделения меня на две не слишком ровные половины?
Мне нравится попытка объяснить это материнской заботой, улыбнулся Адзауро-младший.
Она у тебя очень заботливая, подтвердила я.
Просто ночью тетка тоже пыталась проникнуть в мою комнату, причем почему-то тоже с катаной. Уже другой, обычной, а не реликтовой, и потому утром мне пришлось спешно менять кровать. Проблема в том, что я не ночевала в комнате, так что, увы, мебель подверглась необратимым для ее целостности воздействиям. Но это все мелочи, а вот слова Леи задели. Реально, не сумею наладить отношения с семьей «жениха», и у меня могут быть проблемы с выполнением задания. Существенные проблемы.
И тут с тихим шорохом гравия флайт подъехал к главному входу в дом. Там уже выстроилась в два ряда прислуга, готовая приветствовать «младшего господина», чуть выше стояли мать и сестры Адзауро, и на самом верху, практически в дверях, его дед. Вообще, я не совсем поняла, почему именно Чи-крошка стал наследником рода, ведь несмотря на то, что его отец умер, имелись в наличии несколько родных дядей. Несомненно, все они были социопатами, любили употреблять местный аналог гашиша, да и спиртное пили своими наперстками только так, но что-то мне подсказывало, что суть не в этом дедок Адзауро тоже вполне себе все это потреблял. Вчера в момент чайной церемонии он даже сигары курил по две сразу нервы у человека, да и возраст уже, это понятно. Непонятно другое: почему только выпускники Камуки могли наследовать звание главы рода? И, собственно, о том, что ни один из сыновей «старшего господина» не закончил ее, я узнала вчера, немножко взломав кабинет деда. Он не возражал. В смысле, может, и возражал бы, если бы не был занят двумя гейшами. Причем не то чтобы сильно занят одна ему пела, играя на хрен знает чем, вторая танцевала во всех традиционных пяти халатах и десятиметровом поясе, но у всех свои извращения, я в душу к людям не лезу а вот в сейфы очень даже. В общем, на данный момент в клане Адзауро было восемь половозрелых мужиков, но только крошка-Чи имел чин «младшего господина». Оригинально так.
Оригинальность заключалась еще и в том, что и его дяди, и даже кузены на будущий год снова собирались поступать в Камуку. Уже даже не знаю в какой раз, я, если честно, сбилась со счета.
Готова? вдруг очень заботливо спросил Акихиро.
Я грустно кивнула.
Готова, куда я денусь.
Эй, мне улыбнулись, все будет хорошо.
Странный он, говоря откровенно. Вконец странный.
Угу. Я вымученно улыбнулась: Про легенду все понял?
Он кивнул и повторил:
Я ненавижу тебя, ты ненавидишь меня.
Вот и молодец, усек сразу.
Это стандартные отношения в основном для всех пар, внезапно сообщил Акихиро. И даже пояснил: На Ятори идеальными считаются взаимоотношения по типу «от жгучей ненависти до любви». У нас абсолютно все браки в принципе заключаются принудительно. Выбора нет ни у жениха, ни у невесты.
И он как-то многозначительно это произнес.
Скептически относясь к его явной попытке вызвать сочувствие, язвительно заметила:
Это не мешает мужикам водить к себе гейш толпами.
Тоже верно, усмехнулся Адзауро. Пошли?
И наследник клана улыбнулся мне жуткой, до крайности пугающей улыбкой монстра. Улыбка, абсолютно ничего не выражающая, словно была нарисована на маске. Обыкновенной маске полностью скрывающей лицо девятого дракона. «Адзауро» в переводе клан дремлющего дракона. Дремлющего? Что-то мне подсказывало, что скорее атакующего. Готового к атаке. Вот-вот планирующего нанести удар
У тебя зрачки увеличились, внезапно констатировал Акихиро. Вожделение или страх?
Ни то, ни другое, внимательно вглядываясь в него, холодно ответила я.
Тогда что же? Улыбка стала явственнее, и вместе с тем глаза младшего господина заледенели.
Я вновь окинула внимательным взглядом Адзауро, несколько потрясенно покачала головой и произнесла вслух, пристально вглядываясь в яторийца:
Твоя улыбка это что-то. Она одновременно не выражает ничего, словно ты надел маску на лицо, и вместе с тем многозначительна до одури Ты мне не нравишься.
Он усмехнулся, обнажив идеально белые зубы, и равнодушно-издевательски произнес:
Смело, честно, вызывает неподдельное уважение и вместе с тем глупо. Как ты там сказала? До одури? Так вот, маари, честность не то, что следует проявлять на Ятори.
И он, открыв дверь, покинул флайт, чтобы, обойдя его, позволив открыть мою дверь лакею, галантно протянуть мне руку.
За нами наблюдало много глаз. Наблюдало внимательно и в высшей степени враждебно по отношению ко мне, но я несколько помедлила с подачей руки Акихиро. Просто «мари» это любимая, а вот «маари» уже принадлежащая. Как игрушка. Как вещь, на которую заявили права. Как женщина, лишенная прав и защиты. Как как будто он сказал «моя», вложив в это все собственнические смыслы, которые только можно было вложить.
И потому да, я пребывала в некотором замешательстве.
Недолгом.
Одного взгляда на Акихиро Адзауро хватило, чтобы понять: со мной он был другим. Живым. Пусть даже притворялся, возможно, но был живым. А сейчас перед автомобилем, протянув мне руку, стоял манекен статуя, с идеальной кожей, отстраненным выражением на лице и холодом в глазах. Улыбка? Больше не было и намека. Если бы не грудь, едва заметно вздымающаяся от дыхания, я бы решила, что передо мной киборг, в крайнем случае искин, но человек нет. Никогда. У людей не бывает таких застывших лиц. Словно действительно маска, только сейчас неживыми казались даже глаза.
Я вложила пальцы в его ладонь, Акихиро учтиво-безразлично помог покинуть транспортное средство и придержал меня на тот миг, когда флайт с тихим шорохом отъехал, оставляя нас на растерзание встречающих.
Что странно моей руки монстр не отпустил, хотя следовало бы. Ему полагалось идти на шаг впереди, мне на шаг позади, склонив голову и совершая маленькие быстрые шаги. Но младший господин почему-то забыл о такой важнейшей детали, как необходимость соблюдать правила, приличия и традиции!
Крепко сжав мою ладонь, он вальяжно-флегматично направился к ступеням, едва ли одарив взглядом прислугу и довольно холодно взглянув на мать, которая шагнула к нему навстречу, уже начав возмущенно дышать, потому как мы нарушали традицию, да. Мы ее даже фактически уже нарушили, отрицать это было бы глупо, но Акихиро и не отрицал.
У этого монстра, кажется, было правило не хочешь отрицать, доведи ситуацию до абсурда. И потому, вместо того чтобы, повинуясь возмущенному взгляду матери, отпустить меня, он лишь холодно произнес, проводя меня мимо женщины, подарившей ему жизнь:
Моя невеста неприкосновенна. Я говорю это один раз и хочу быть услышан и правильно понят.
Он произнес это невозмутимо и глядя так, словно мать не замечал вовсе, но мне вдруг стало безумно жаль эту красивую, как фарфоровая статуэтка, женщину, которая стояла с широко распахнутыми глазами, сегодня синими, и практически не дышала, словно ее дыхание было выбито одним жестоким ударом.
И когда Акихиро начал подниматься по ступеням с невозмутимостью ледяной глыбы, я все оглядывалась на его мать, которая, словно вовсе лишившись зрения, стояла, застывшим взглядом глядя прямо перед собой и даже не шевелясь. И при этом на лице ни единой эмоции, никакого оттенка чувств, ничего. Куколка с идеально белой кожей, алыми губами, черными, собранными волосами, в нежно-розовом каимичи качимичи не помню, как называется этот третий наружный халат, подвязанный сегодня синим поясом, в тон к которому был подобран и цвет глаз моей условно «почти свекрови». Но, несмотря на то что ее лицо не выражало никаких эмоций, она вся была напряжена как струна, и слова сына, поступок сына, поведение сына были для нее ударом. И такое ощущение, что сокрушительным.