Ему бабушка:
Миша! Ты что, вообще?! Что ты как эти?! Ты что, не понимаешь, что нам, Вайнштейнам, нельзя становиться офицерами советской армии и военно-морского флота?!
А Миша в ответ ей:
Бабушка! Вайнштейнам нельзя? А Крузенштернам можно? Море, бабушка, это знаешь Море, оно Хочу в море! И не просто каким-то там, а обязательно военным морским офицером. Даже можно и на подводную лодку Если что добавил тихо Миша и прикусил язык.
Ка-во?! бабушка хорошо понимала в медицине и не стала вызывать скорую, она быстро заглотнула таблеточку и только потом уже схватилась за сердце и свалилась в кресло. Под-вод-ная ка-во?! Лод-ка?! Люди добрые! Все идите сюда! Вы слышали?!
Когда бабушка в ответ наобещала безжизненные тела всех родственников и знакомых на Мишкином пути в подводники, и что не доживет, и что позор на ее седую голову, и вспомнила про зов предков в белых халатах, которые все были врачи и беспокойно ворочаются сейчас на том свете, слыша, как Миша порочит фамильное дело Когда она напомнила о существовании вокруг легкомысленных девушек, которые хотят замуж за морских офицеров. Он в лодку и под воду, а она шмыг из дому и И что Миша, конечно, ошибется и, конечно, женится на какой-то, из семьи «потомственных цырульников и брадобреев», позор! кричала бабушка. Тогда Миша под давлением родственников и соседей «Миша, пожалей бабушку!» слова про подводную лодку обратно забрал, но все остальное продолжал тщательно и систематически мечтать.
Скажу сразу, он да. То есть нет. То есть да но нет. Уф-ф
Нет, не то, что вы подумали. Хотя то тоже! Он да, поступил. В военно-морское училище, а потом еще в академию поступил. И ничего не помогло. Ни уговоры, ни угрозы, ни тени забытых предков, ни даже то, что в училище вместе с Мишей послали дедушку, чтоб он своим видом, тросточкой, прыгающей походкой и неистребимым черновицким акцентом быстренько скомпрометировал Мишу перед приемной комиссией и чтобы они вдвоем Миша и его стремительный дедушка еще успели назад домой и подать документы в мединститут. Ничего не помогло. Мишу не просто приняли, а схватили с руками и ногами, с его светлой головой и убежденностью, что море для мужчины это все. Потому что все предметы он сдал блестяще, а его сочинение «Почему я хочу стать военным морским офицером» вообще было одним из лучших в истории училища и не содержало ни одной! ни одной грамматической, орфографической или стилистической ошибки.
Кто же, кто же научил Мишу так выражать свои мысли, мечты и чаяния? Кто разровнял площадку и тщательно выгладил трамплин, с которого мальчик взлетел и воплотил свою мечту в реальность? Кто он? Нет, дорогие мои, не он. Она.
Значит, однажды, когда вопрос подготовки к вступительным экзаменам встал уже остро, к Якову Абрамовичу в кабинет пришла пациентка с поврежденной рукой. Это была Мэри Иосифовна, учительница словесности. Золотой фонд нашего образования, лучистая женщина, педагог от Бога с прищуренным проницательным глазом и прелестной чуть седеющей прядью над высоким лбом. Яков Абрамович руку починил в короткий срок, и Мэри пришла благодарить его, естественно, с конвертом в вылеченной руке.
Как вы смеете, закричал доктор, как вы могли такое обо мне подумать?!
Какое такое? подняла брови Мэри Иосифовна. Какое такое?
А такое такое! не успокаивался доктор. Я врач-травматолог, мой отец врач-травматолог, мой дед врач-травматолог
Но позвольте! Вы что, не берете гонораров?! Вы себя не уважаете? Вы не цените свой труд? пыталась возразить Мэри.
Не позволю! Не беру! Уважаю! Ценю! в лучших традициях захолустного провинциального театра воскликнул доктор. Все! Забирайте ваш конверт с деньгами отсюда!
Но там чуть-чуть, сконфузилась Мэри.
Мне и чуть-чуть не надо! надменно задрал голову доктор.
Хорошо, а как же? растерялась Мэри Иосифовна.
Идите и проверяйте ваши тетрадки, милостивая государыня, смягчился доктор. А впрочем тут доктор смутился сам. А подготовьте-ка вы моего мальчика к поступлению в вуз? Посейте в него, так сказать, неловко пошутил доктор, разумное, доброе и вечное, а я, конечно, заплачу.
Ну вот еще, обиделась Мэри Иосифовна. Давайте сюда вашего мальчика. Будем обрабатывать почву. Будем сеять.
Мэри была вдовой, то есть была одинокой тонкой красавицей, жила в уютной квартирке в центре Черновцов, и многие мужчины хотели бы у нее в жизни сеять. И разумное, и доброе, и вечное, и свои носки по всей квартире, и тапочки Но Мэри Иосифовна была строгих правил. Зато детей она очень любила, а что главное уважала. Мишка не был исключением, даже наоборот. Мэри вложила в Мишку душу. И сначала он блестяще сдал выпускные экзамены в школе.
Вот с этого дня и началась та самая история, которая очень многое изменила в жизни и Мэри, и доктора.
Итак, Мишка сдал на отлично и сочинение, и устный экзамен по языку.
Яков Абрамович надел новый сюртук, купил корзинку цветов, коробку конфет и торжественно отправился благодарить Мэри Иосифовну.
Мэри была обрадована, но подарки принять не захотела.
Но это ведь не деньги, мягко убеждал Яков Абрамович, всего лишь цветы и конфеты. А ведь вы дама. Вы очаровательная прелестная дама. А дамам положено дарить конфеты и цветы.
Ну хорошо, хорошо, право, неловко, ну хорошо, согласилась Мэри, смущенно сунув нос в букет и потупив взор, когда Яков Абрамович, откланиваясь, поцеловал ей руку.
Ночью Мэри приснился сон, что она берет с журнального столика подаренную коробку конфет, а там конверт с деньгами Конверт с Она проснулась, зажгла свет, подошла к своему письменному столу и сдвинула конфетную коробку. Под коробкой лежал конверт с портретом Менделеева.
Какое оскорбление! Ах, коварный! прошептала Мэри. Каков! Вы подумайте
Еле-еле дождавшись утра, она поспешила к Якову Абрамовичу домой, зная, что тот в это время в клинике на обходе.
Дома был только дедушка.
Вот, сунула Мэри конверт дедушке, вам передали.
Кто? поинтересовался бдительный дедушка. Кому? От кого?
Это Якову Абрамовичу, сдача! кинула Мэри через плечо и торопливо сбежала по ступенькам вниз, чтобы дедушка не успел сунуть конверт ей назад.
В школе проходил последний итоговый педсовет.
После педсовета Мэри зашла в учительскую и обнаружила в своем портфельчике между тетрадями перевязанную ленточкой книгу. Секретарь объяснила, что приходил доктор Вайнштейн, не застал Мэри в учительской и просил оставить для нее книгу «Сборник диктантов по русскому языку для поступающих в вузы». Книгу, которую та давала сыну Мише. Предчувствие Мэри не обмануло. В книгу был вложен знакомый конверт с Менделеевым. «Вот же злокозненный тип!» обозлилась Мэри и прямо из школы помчалась к Вайнштейнам.
Те сидели в столовой то ли за ранним ужином, то ли за поздним обедом. Мэри гостеприимно усадили за стол. Она присела, вертя в руках знакомую книгу. Вся семья дедушка, бабушка, старший сын Женя не отводя взгляда, хищно следила за руками Мэри. Они поняли, что Мэри пришла не просто так, она явилась с освободительной миссией, то есть прибыла освободиться от Менделеева. «Ну нет, руки прочь от стола, держите их подальше от нашей мебели, Мэри Иосифовна», говорили красноречивые взгляды. Мэри сначала пыталась усыпить бдительность Вайнштейнов: то укладывала книгу себе на колени, то, как бы невзначай, чтобы книга диктантов не мешала, оставляла ее позади себя на тумбочке рядом с телевизором. Но бабушка, видимо назначенная ответственной за бдительность, тут же тяжело, с кряхтеньем вставала, ковыляла, переваливаясь, к тому месту, куда Мэри положила сборник, брала его аккуратно и совала в руки Мэри, тоже как бы машинально чтоб не забыли, добавляла она вежливо, а то мало ли что, такая полезная вещь книга диктантов Прощаясь, Мэри изловчилась оставить книгу на шляпной полке в прихожей. Облегченно и радостно шагала она к остановке троллейбуса, но не тут-то было! За своей спиной в сумерках она услышала торопливый мелкий топот и поняла, что коварные Вайнштейны послали за ней вдогонку старшего сына Женьку, специалиста по мухам. Мэри побежала. Женька-генетик тоже побежал. Мэри быстро вскочила в стоящий на остановке троллейбус и чуть не показала растерянному Женьке язык, когда двери троллейбуса с шипеньем закрылись перед его носом.
Когда она подошла к своему дому, она увидела у входной двери подозрительную фигуру, вылезающую из машины такси. Приглядевшись, Мэри идентифицировала дедушку Вайнштейна. Тот, по-шпионски прикрывшись шляпой, стоял у подъезда Мэри, держа под мышкой сверток в газете. «Сборник диктантов», поняла Мэри и бросилась к черному ходу, о котором дедушка Вайнштейн и не подозревал. Несколько раз в дверь кто-то звонил, Мэри не открывала. Свет она не включала, чтоб ее не было видно, телевизор и воду тоже, чтоб ее не было слышно. Она стояла в прихожей и прислушивалась. С другой стороны двери переминался, возился и тупотел дедушка Вайнштейн и тоже прислушивался. Мэри в отчаянии размышляла, что утром завтра ей на экзамен в девятый класс и что делать, если дедушка Вайнштейн будет околачиваться тут всю ночь. Тот оказался нетерпеливее, он ушел часов в одиннадцать.
Рано утром, когда Мэри выходила из своей двери, ей навстречу выскочила соседская Наташка:
Мэри Иосифовна, вам вчера сверток передали, какой-то пожилой человек, сказал, что вам он срочно нужен. Мы вам звонили-звонили
Мэри внутренне содрогнулась. Душа заныла, требуя мщенья. «Ах, так?! Вы так?! шептала она в ярости. Ну что ж, многообещающе щурила она глаза, ну хорошо же!!!»
После экзамена она рысью помчалась в поликлинику. Поправ все порядки, ворвавшись к Вайнштейну в кабинет, она молча швырнула ему на стол конверт, мрачно и злобно хмыкнула на попытки доктора что-то сказать или объяснить, вырвала свою руку из руки доктора, когда он сделал попытку ее поцеловать, и, громко хлопнув дверью, ушла. Подходя к школе, полезла рукой за носовым платком, чтобы вытереть вспотевший лоб, и в кармане пиджака обнаружила Менделеева. Мэри села на лавочку перед школой и заплакала от злости.
Возраст был уже не юный, у Мэри гудели ноги, собирался дождь, но делать было нечего надо было идти мстить Вайнштейнам.
Потом Вайнштейн с содроганием вспоминал, что он стоял себе на крылечке приемного покоя клиники и курил, и вдруг из-за дерева на него скакнуло Что-то и затмило белый свет. Это Что-то, злобно рыча, помяло его, доктора Вайнштейна, со всех сторон, облапало ему бока, потом, отпрыгнув за дерево, это Что-то стремительно вприпрыжку унеслось вдаль. На Чтом-то Вайнштейн узнал знакомую шляпку Мэри и, не снимая халата, зажав мятого Менделеева в кулаке, подвывая и скрипя зубами, помчался вслед за шляпкой. Дождь вдруг хлынул сплошным потоком. Он грохотал громом, сверкал молниями, разбушевался ветром словом, все прелести жизни в секунду рухнули на головы наших героев. Мэри заскочила в подвальчик, где находилась сапожная мастерская. Следом за ней в подвальчик ввалился Вайнштейн в мокром докторском халате.