О, ну тогда предлагаю провести чистый эксперимент, Александр Дмитриевич! Попробуйте для начала мне понравиться, затем начните изменять вот и увидим, ревнива я или нет.
Он рассмеялся, спрыгнул со своего стула и подошел к моему. Я развернулась к нему, но его руки медленно опустились на стойку пока не интимная близость, но и ограничение маневренности.
Вы что делаете? не сдержалась я.
Начинаю нравиться.
А вы точно понимаете, что искренняя симпатия к человеку и животное желание разные вещи?
Понимаю, но мне пока достаточно последнего.
А как же эксперимент? я словно до сих пор не теряла призрачной надежды продолжить пустой треп, но уже по черному взгляду понимала он прямо сейчас перестраивается на другую игру.
Босс протянул руку по стойке, пододвинул тарелку с пирожными, до которых мы не успели дойти. Указательным пальцем зачерпнул крем с одной. Я невольно поморщилась мне ли не знать, что лакомство Тимура на вкус чудесно, зачем же так портить? Но замерла, когда палец оказался перед моим ртом, а лицо Александра Дмитриевича приблизилось, словно он хотел поцеловать.
Открой рот, выдохнул тихо.
Я лишь разомкнула губы, палец нырнул внутрь, но не отстранился, когда я невольно слизнула с него крем. Наоборот, он подался еще глубже, вынуждая меня посасывать.
Не закрывай глаза, смотри на меня.
Не понимаю, что такого в подобной пошлости, но почему-то начинает возбуждать. Или меня возбуждало его дыхание совсем рядом с моей щекой.
Хорошая девочка Карина, ты умеешь делать минет?
Я вмиг застыла, а потом и повернула голову, выпуская палец изо рта. Это на такие желания подтолкнуло его мое действие? Я не то чтобы не умела, а вообще никогда не пробовала и не собиралась. Не осуждала женщин, которые подобным занимаются, даже мысли такой не возникало, но не понимала в таких ласках смысла ну, разве что для мужчины. А женщина не получает ничего, но притом вынуждена преодолевать брезгливость.
Вот только моего ответа он не дождался. Сдернул со стула и надавил на плечи. Удерживая меня одной рукой, быстро расстегнул ширинку, выпуская полувозбужденный член. Сам же ладонью прошелся вдоль, возбуждая себя сильнее.
Открой рот, повторил, как недавно, но сдавленнее.
Я же умоляюще посмотрела на него снизу вверх.
Карина, тебе противно? его голос прозвучал неожиданно мягко. Или ты просто пока не готова?
Скорее второе я попыталась ответить максимально честно.
Тогда открывай рот, чуть резче произнес он и с силой надавил мне пальцами на скулы.
Я впустила и тут же зажмурилась от двояких ощущений. Мне было больше неприятно, особенно ощущать языком наливающийся член и проступающую на головке смазку со странным привкусом. Александр Дмитриевич не дал мне времени на привыкание, а задвигался внутри, довольно резко подаваясь вперед. Ладонь его переместилась мне на горло, поглаживая сверху вниз и обратно, как если бы он хотел, чтобы я вытянулась вверх.
Расслабься, Карина. И открой глаза смотри, что ты делаешь. Ничего страшного не происходит, ты просто сосешь мой член.
О, последней фразой он вряд ли собирался меня именно успокоить. Напротив, добавил пошлости в ощущения. Он подался еще глубже, почти до горла. Не дал мне опомниться, сдал обратно, после чего короткие толчки стали ритмичными. Член во рту окаменел само ощущение его растущего возбуждения вызывало томление внизу. Но этого томления было недостаточно, я просто отражала его удовольствие собственным, но не в полной мере. А еще не могла отвлечься от того, что он делает. Точнее, что делаю я.
Руки убери, попросил тихо и повторил громче. Руки, Карина!
Я теперь осознала, что вцепилась в его бедра и непроизвольно пытаюсь контролировать его движения. Защищаюсь уже непонятно от чего. Переместила пальцы ниже, но с очередным толчком снова взметнула их вверх. Александр Дмитриевич замер, перестал двигаться, но мокрая головка так и осталась у меня во рту.
Облизывай, приказал напряженно. Глаза не закрывай.
Сам резко выдернул ремень из штанов, быстро обернул мои запястья кожаной петлей и рванул вверх. Прижал кулак со свободным концом к стойке, оставив мои руки неудобно задранными. И сразу после этого вновь начал движения, теперь более плавные.
Я не могу объяснить, почему возбуждалась. То ли от коротких приказов, то ли сама неудобная поза, делающая меня уязвимой, выстраивала в голове немыслимую развратную картинку. Но это происходило, да так ощутимо, что если бы мои руки оставались свободны, я бы, наверное, прижала одну ладонь внизу, между ног. Не чтобы возбуждать себя, конечно, но желание это ощутилось очень отчетливо.
Теперь он двигался медленнее, однако в голосе звучало все больше напряжения:
Ну же, Карина, прижми язык сильнее. Я ведь не делаю тебе больно, чего ты боишься?
И только после вопроса я поняла, чего именно. Мне не хотелось, чтобы он кончил мне в рот. Я даже предположить не могла, как на это отреагирую, и уж точно не хотела проверять. Потому неосознанно отстранялась, хотя он и без моей помощи скользил по языку.
И еще через пару секунд он вдруг остановился, член выскользнул изо рта, а лицо мужчины оказалось перед моим. Он был возбужден, немного напряженно дышал, но как будто зол? Раздражен моим неумением? А чего он ожидал, природного профессионализма? Да я вообще о подобном даже не фантазировала, но притом не сбежала и не кричала в панике. Мог бы оценить, а не испепелять меня черным взглядом.
Глава 24
Александр Дмитриевич хотел что-то сказать я заметила эту заминку но осекся, обхватил руками мое лицо и поцеловал. Сразу сильно, глубоко проникая языком в рот. Я даже не успела подумать, почему он вдруг это сделал, поскольку недавнее возбуждение вновь взметнулось вверх уже с новой силой. В его объятиях отвлечься оказалось намного проще. Но как только я начала постанывать, он рванул меня вверх и развернул от себя.
Упрись руками, толкнул меня на стойку. Этому человеку надо потренировать навык нежности, он от возбуждения превращается в какого-то зверя.
Мои джинсы он стянул только до колен. Неудобно, мои ноги оказались будто связанными. Но он пристроился и вошел одним толчком на всю длину. Я выгнулась от тесного давления, заскулила стонами. Почувствовала, как он задирает мою футболку, обнажает грудь, сразу сжимает до боли, мнет. И притом буквально вдалбливается в меня. От переизбытка ощущений на грани удовольствия и боли мне хотелось кричать, потому и стоны раздавались все громче. Я готова была умолять, чтобы он еще немного ускорился мне хватит нескольких таких толчков.
Он будто прочитал мои мысли и сделал наоборот: неожиданно сбавил темп. Потому я снова застонала, теперь разочарованно. Александр Дмитриевич отпустил мою грудь, медленно наклонился и снял с моего запястья ремень, который так и остался на нем болтаться.
Закуси, он обернул ремнем лицо.
Я вцепилась зубами в кожу, но была вынуждена немного запрокинуть голову, так как он потянул назад. Другой рукой надавил на поясницу, выгибая меня. И продолжал двигаться медленно издевательски медленно. Выходил почти полностью, затем входил, лишь чуть быстрее. Снова назад и вперед. Но мои колени сдерживались джинсами, отчего ощущения внутри чувствовались намного сильнее. Назад и, совсем немного резче, в меня. Он определенно решил меня измучить этим невыносимым темпом, я даже дышать теперь толком не могла. Мычала, сжимала зубы на ремне еще крепче, но от тягучего перенапряжения на глаза наворачивались слезы. Оргазмом я захлебнулась. Он оказался настолько мощным и неожиданным, что я просто не успела поймать его начало.
Еще немного, услышала его сбивающийся дыханием шепот. Попробуй устоять.
Однако сам же поддержал меня за бедра, наращивая ритм. Он кончил почти сразу, за пару секунд. Потом развернул меня к себе, не позволил потянуть вниз футболку, наклонился и с удовольствием лизнул сосок. Меня, кажется, до сих пор не отпустило, поскольку спазмы внутри до конца не утихли. Потому я была только рада сильным ладоням на талии. И потом, когда прижал к себе, закрыла глаза, медленно успокаиваясь.
Карин, может, в душ вместе?
Я представила: мы, оба обнаженные, изможденные произошедшим, но открытые друг перед другом. Не ограниченные во времени, но ограниченные в пространстве. И это совершенно точно закончится новым порывом страсти. Или начнется им. В моей же прояснившейся голове звенела другая мысль. Я отступила он не удерживал. Застегивая джинсы и поправляя футболку, отвела взгляд. Мне было плевать на смущение, которое от усталости так и не проявило себя, и даже на капли засыхающей спермы на внутренней стороне бедра.
Нет. Мне нужно уйти, сделать одно дело.
Отрефлексировать теперь и сегодняшний день? с усмешкой поинтересовался мужчина.
Отрефлексировала уже, спокойно ответила я. У меня, кажется, лимит переживаний еще вчера истратился.
Тогда подожди, я тебя отвезу.
Лучше вызовите такси.
Прозвучало вполне решительно и предельно спокойно, никаких нервов или тревожности. Развернулась и подхватила единственное целое пирожное, закинула в рот. Поленилась смотреть на начальника, чтобы оценить его реакцию. Но попутно удивилась, что он не стал спорить или пытаться меня задержать такси так такси. Что это, интересно, равнодушие к моей персоне? Или полная свобода выбора? Или равнодушие, связанное с тем, что сегодня он меня уже получил? Или нежелание давить хотя бы там, где может не давить? И почему мне вдруг это интересно? По барабану. Дома об этом поразмышляю, если не будет лень. Сейчас намного важнее мое срочное дело.
Вышла из собственной ванной и глянула на часы. Еще совсем не поздно, какой насыщенный день получился, но то ли еще будет. И все же я немного тянула время, собиралась с мыслями. Однако высушила волосы феном и отправилась в путь еще минута промедления, и я могла бы передумать.
Разговор с Сережкой получился долгим и сложным. Само собой, он ничего не понял и не мог поверить. Я не заикнулась об измене или другом мужчине, не собиралась делать ему больно. Просто заявила, что наши отношения окончены, а потом по большей части отмалчивалась. А он смотрел на меня, что-то бесконечно повторял, спрашивал и никак не мог поверить в мою серьезность. Ведь мы даже не ссорились! Наши отношения были идеальны, от таких не отказываются из-за ПМС или магнитных бурь.
Ушла я, оставив его в угнетенном состоянии, но больше ничего сделать не могла. Ведь сама была растоптана. Я бросила Сережку не из-за чувства вины и даже не из-за начальника, с которым мы очень скоро наиграемся и разбежимся в разные стороны. А от четкого осознания: я, наверное, всегда любила его, но никогда не любила до такой степени, чтобы с ума сходить от страсти. Секс и любовь совсем не одно и то же, мне ли не знать. Но наши отношения развалились от того, что мне теперь всегда будет чего-то не хватать. Буйных красок, что ли, эмоций? Ощущения, что мне с Сережкой хорошо не только днем, или что женщина во мне оказалась весьма страстной такую уже полумерами не успокоишь. И пусть так, и пусть решение было взвешенным и единственно возможным. Но я все равно очень об этом сожалела. Проклинала себя за то, что предпочла душевному комфорту какие-то временные свистопляски. И дурой я себя не считала понимала, что когда-нибудь выйду замуж за человека, очень похожего на Сережку. Просто начну с ним иначе, потому иначе и буду воспринимать. Но я уже переварила одно чудо и спустила его в унитаз, а сколько таких шансов на одну жизнь приходится?