Что?!
Я пошутил. Или нет. Не всегда получается договориться с дежурным о свободной камере.
Что?!
Все, Карин, мне надо идти. Через полтора часа заеду.
Понятное дело, что я за это время справиться с уборкой не успевала. Потому решила пройтись по поверхностной программе: быстро смахнуть пыль в гостиной и спальне владельца, а полы помыть только на первом этаже. Носилась туда и обратно, а Тимур ехидно интересовался:
Карин, ты меня избегаешь или неудобных вопросов?
Надо же, научила его болтать на свою голову! Такой приятный молчун в начале нашего знакомства был, а теперь ишь, прорвало.
Нет, конечно! Спешу!
А куда спешишь, если не секрет?
Пришлось притормозить и объясниться, чтобы он собственных выводов не наделал:
Опять Лёха-брат накосячил. А шеф меня с собой берет, я теперь как адвокат дьявола. Все потому, что изначально слабину проявила!
Лёха? удивился Тимур. А вчера Дмитрич тебя зачем задерживал?
Тоже из-за Лёхи, соврала я. Потом расскажу.
А ведь я собиралась ничего не утаивать. И тут застали врасплох сразу выставились другие приоритеты. Может, со мной что-то не так? Или я все же, в тайне от себя самой, очень стесняюсь положения, в котором оказалась? Видимо, Александр Дмитриевич сильно ошибся в оценке моего потенциала: если даже мнение Тимура для меня ограничитель, то я точно не из тех, кто клал на всеобщее осуждение.
В любом случае, сегодняшняя наша встреча оказалась незапланированной и снова ничуть не напоминающей свидание. Босс зашел, кивнул Тимуру и так же молча мне. Вышел, словно все распоряжения отдал. Пришлось плестись за ним, усаживаться в машину.
Пристегивая ремень, поинтересовалась:
Вы злитесь?
Он вдруг наклонился ко мне, посмотрел в глаза серьезно и так же сухо ответил:
Конечно. В следующий раз не бери трубку. Или сразу отключай вызов, когда слышишь голос Лёшки.
Как это делаете вы?
Как это делаю я.
И неожиданно наклонился сильнее и поцеловал просто смазанно чмокнул в губы, тут же повернул ключ и завел машину, уделяя внимание дороге. Никакой страсти в таком поцелуе не было, но я удивилась донельзя. Так поступают давние любовники или любящие, как порыв мимолетной нежности. В самую последнюю очередь я могла бы предположить в наших отношениях хоть какую-то нежность. Но мгновенно успокоилась этот манипулятор для того так и поступил, снова не упустил шанса сбить меня с толку!
В полиции мне до сих пор бывать не доводилось. Обшарпанные стены и зарешеченная стена сразу за приемной оказывали тягостное давление. К тому же меня просто оставили сидеть здесь, перед окошком дежурного. Александра Дмитриевича проводили внутрь, в какой-то кабинет, туда же в течение пятнадцати минут прошли еще трое мужчин. Наверняка юристы фирмы или семьи.
В полиции мне до сих пор бывать не доводилось. Обшарпанные стены и зарешеченная стена сразу за приемной оказывали тягостное давление. К тому же меня просто оставили сидеть здесь, перед окошком дежурного. Александра Дмитриевича проводили внутрь, в какой-то кабинет, туда же в течение пятнадцати минут прошли еще трое мужчин. Наверняка юристы фирмы или семьи.
Я и не предполагала, что придется ждать часами. Играла в телефон, пока не разрядилась батарея, потом пыталась дремать. Ну и на кой-ляд меня нужно было сюда тащить, если даже в кабинет с собой не пригласили? Караулить вход вместе с дежурным?
Каково же было мое облегчение, когда часа через четыре Александр Дмитриевич все же вышел и протянул мне руку:
Всё. Пойдем.
Переспросила, только когда мы вновь оказались в машине, а шеф не спешил заводить двигатель:
Что значит «всё»? Лёшу отпустят?
Отпустят? он неотрывно смотрел на входную дверь отделения. Зачем? Я им такие показания дал, что они его теперь лет двадцать не захотят отпускать.
Что? выдохнула я недоуменно. Нет, я все понимаю но ведь брат же Но
Он перебил меня смехом:
Я пошутил. Сейчас с документами закончат и вышвырнут его.
А-а, я ощутила невольное облегчение и не постеснялась его озвучить: Все-таки приятно знать, что в вас есть что-то человеческое.
Человечность тут не при чем, Карин. Уголовщина в семье это удар и по моей репутации. Если бы брат носил другую фамилию, я бы в данный момент уже в третий раз в тебя кончал.
Сказано это было совершенно равнодушным и спокойным тоном. Вот и я не стала зацикливаться на формулировке. Быстро сменила тему:
Но все же интересно выходит. Все говорят, что деньги и связи творят чудеса, но я впервые стала очевидцем.
Начальник скосил на меня ироничный взгляд.
Говоришь так, будто я только пальцами щелкнул и все проблемы улажены. Теперь я еще и поручитель, обязан проследить, чтобы господин Данилин-младший явился на суд и желательно в трезвом виде.
И все равно! не унималась я. Уж точно не каждый паренек, пойманный с наркотиками, так запросто и в первый же день увидел бы свободу!
Александр Дмитриевич неожиданно вздохнул и снова устремил взгляд на вход.
Если бы только наркотики. Ему хулиганство вписали.
Хулиганство? деланно изумилась я. Лёше? Представить невозможно!
Ну да, он усмехнулся. Он домогался полицейского. Сотрудники восприняли это как издевательство, они даже не поняли, что он мог и всерьез. Да я и сам, честно говоря, не уверен.
Предмет наших волнений появился через двадцать минут почти свежачок. Шел к нам, распевая «Владимирский централ» и по-блатному заламывая пальцы. Сел на заднее сиденье, потянулся и только после этого унял невыносимое завывание отечественного шансона. Я только сейчас вспомнила о важном и развернулась к нему:
А твой парень? С ним что будет?
Какой еще парень? нахмурился Александр Дмитриевич.
Лёха-брат лишь отмахнулся:
Мы расстались! Оказалось, что тяжелые испытания это не наш путь. Но я уже перевлюбился. Вы не представляете, это идеал: глаза горят, брови вразлет, а в форме он приторно выдохнул, меня замучили фантазии о его резиновой дубинке. Все, теперь я законопослушный гражданин, такому шушера преступная не нужна!
Я хмыкнула, Александр Дмитриевич вообще не отреагировал привык, наверное. Обратился ко мне:
Все, сейчас эту шушеру закинем куда-нибудь подальше, потом в офис минут на десять, Вероника документы подготовила, мне нужно подписать. И после этого, наконец-то, сможем просто расслабиться.
О, так вы вдвоем расслабляетесь? раздалось радостное с заднего сиденья. Я так и думал!
Ему никто не ответил. А моего мнения никто не спросил, как обычно. С другой стороны, если бы и спросили, то я бы крепко задумалась, а потом бы согласилась мне тоже нужно просто расслабиться.
Глава 26
Хоть время уже было вечернее, мне ли не знать, что иногда Сережка задерживался на работе и до такого часа. Нечасто, но бывало.
Со мной пойдешь или в машине подождешь? спросил Александр Дмитриевич, припарковавшись.
А я не знала, как лучше. Машина оставалась в самом обозреваемом месте, прятаться под сиденье глупо, а выходящие из офиса сотрудники вполне способны меня разглядеть. Идти прямо в логово еще глупее. Мое замешательство мужчина определил по-своему:
Со мной пойдешь или в машине подождешь? спросил Александр Дмитриевич, припарковавшись.
А я не знала, как лучше. Машина оставалась в самом обозреваемом месте, прятаться под сиденье глупо, а выходящие из офиса сотрудники вполне способны меня разглядеть. Идти прямо в логово еще глупее. Мое замешательство мужчина определил по-своему:
Идем.
Однако в отделанном коричневым мрамором холле я поняла, что этот вариант и был наименее стрессовым. Дело в том, что Александр Дмитриевич сразу свернул вправо, а не направился к центральным лифтам. Похоже, у здешнего начальства свой подъемник, простым смертным недоступный. В лифте я уловила в себе изменение восприятия. Должно быть, оно перещелкнулось в тот момент, когда мы проходили мимо поста охраны: сосредоточенные лица парней в форме, выпрямившиеся, как у солдат перед офицером, спины, легкий кивок шефа, ни единого слова. Но на входе в офис мы пересекли границу между Александром Дмитриевичем, которого я до сих пор видела, и иным Александром Дмитриевичем, биг боссом крупной фирмы. И, черт его дери, новый образ оказался не менее сексуальным. Даже зачем-то захотелось нажать в зеркальном лифте на кнопку «стоп», повернуться к нему и убедиться, что смена образа не отразилась на его желаниях.
Словно угадав мои мысли, Александр Дмитриевич коснулся пальцем моего локтя и наклонился к волосам:
Я так вымотался сегодня и на тебя все еще злюсь.
На меня? вопросила тоном святой простоты.
А кто меня впутал в неприятности?
Ваш брат. Традиция убивать гонцов давно устарела. И вы не можете на меня всерьез злиться, я сыграла роль вашей совести. Не все же мне по вашей указке действовать.
О, я смотрю, у гонца игривое настроение? В офисе почти никого нет, но давай для начала освободим Веронику она ждет моих подписей.
Я предпочла промолчать. Настроение было не то чтобы игривым, но каким-то напряженным, предвкушающим, это правда. Вероника Ивановна не продемонстрировала ни единой эмоции при нашем появлении.
Добрый вечер, Александр Дмитриевич. Я оставила документы на вашем столе, отсканированные экземпляры надо отослать сегодня. Добрый вечер, Карина.
Добрый, промямлила я, обескураженная такой официальностью. Интересно, она догадывается о том, что между мной и боссом происходит? А если догадывается, то каким-то образом это оценивает?
Я не знала, куда деть собственное тело, но начальник сам подтолкнул меня в кабинет. Я, затаив дыхание, просто наблюдала за его действиями. Он не стал садиться за громадный стол, быстро просматривал листы, в конце каждого подписывался. Вероника Ивановна будто из воздуха появилась как раз в тот момент, когда он закончил с последним листом. Директор, не оборачиваясь, протянул всю стопку, она так же молча выхватила и снова исчезла. Через полсекунды в приемной зашумел сканер. Не знаю, как объяснить свои ощущения, я никогда не была охотницей за богатыми женихами или крутыми бизнесменами, а девушек, которые избирают для себя такой путь, считала пустышками, которые ради благосостояния готовы изображать вечную любовь и неуемную страсть. Но отчего-то при виде отлаженного, как часы, процесса, от всего царящего в этом офисе роскошного порядка, возникал странный восторг непреклонное чувство, что этот человек способен контролировать все на свете, что всегда, не только со мной, просчитывает любые варианты развития событий. Власть для него и ресурс, и естественная среда существования. Такого даже на необитаемый остров вышвырни и там организует полную упорядоченность. Дело не в его доходах, если уж на то пошло, но его доходы есть следствие его природы, а это гипнотизирует.