Погрузившись в воду и насыпав туда мыльного порошка, расслабилась. И только поначалу с опаской косилась на дверь. Конечно, осознанно тянула время теплилась надежда, что господин устал настолько, что уснет до моего возвращения. Но надежда моя не оправдалась: когда я уже вытиралась, за спиной раздался спокойный голос:
Не одевайся.
Что?..
Резко развернулась, прикрываясь полотенцем, и жалобно уставилась на него. Некромант подошел и наклонился так, что его глаза оказались на уровне моих.
Не одевайся.
Я покраснела и попыталась натянуть полотенце до самой шеи, не думая в тот момент о том, какие именно места надо прикрывать в первую очередь. Шакка отступил на шаг и перевел взгляд вниз. Прищурился.
Так даже лучше.
Я окончательно разволновалась. Затеребила несчастное полотенце, но мысли запутались:
Не надо так, господин Шакка! Почему же вы понять не можете, что в моем мире это все настолько я уже сама не знаю, чего боюсь больше
Он так неожиданно оказался рядом и обхватил ладонями мое лицо, что я замерла.
Почему боишься, Оля, почему? В твоем мире не принято удовлетворять свои желания?
Э это ваши желания не мои.
Обманываешь ведь. Ну хорошо, давай поступим иначе вчера ничего жуткого с тобой не произошло?
Я подумала над ответом:
Нет, но
Глаза совсем близко. Возможно, он эту близость держит специально, чтобы я с мыслями договориться не могла.
Тогда давай повторим вчерашнюю сделку. Идет? Можешь самой себе врать, но ты уже вчера хотела меня не меньше, чем я тебя сейчас.
И вдруг в голове от его признания прояснилось. Конечно, я понимала, что он испытывает ко мне влечение, а иначе просто незачем играть в эти игры. Но когда такие признания звучат вслух, это что-то неуловимым образом меняет. И вчера он ведь пошел на уступку, которую снова предлагает.
Вы в самом деле не собираетесь меня насиловать? Я прокляну себя за этот вопрос, но спрошу почему?
Потому что мне интересно добиться настоящего ответа.
Опять научное любопытство или укрощение строптивой?
Воспринимай как угодно.
Я облегченно выдохнула:
Знаете, почему боюсь? Потому что у вас есть привычка запугивать!
Я не запугиваю. Если бы все шло не так, как мне нужно, то все угрозы я бы выполнил.
Очень утешает! Прямо такое облегчение на душеньке моей истерзанной, сил нет
Ты уже поцелуешь меня или продолжишь препираться?
А если я не хочу?
То есть я обязательно должен тебя запугивать, чтобы добиться искренности?
Теперь мне хотелось смеяться. Особенно от вида его улыбки. Почему он так редко позволяет себе проявлять эмоции ведь совсем другой человек! В такого несложно и о чем это я?
Теперь мне хотелось смеяться. Особенно от вида его улыбки. Почему он так редко позволяет себе проявлять эмоции ведь совсем другой человек! В такого несложно и о чем это я?
Сама потянулась к его губам, пусть засчитает баллы в корзинку честности. Он перехватил инициативу мгновенно: сразу открыл языком губы и проник в рот, а меня вжал в себя, заставляя изогнуться. Никакой вчерашней нежности, только напор ошеломляющий, выбивающий из восприятия происходящего. Я задрожала и, конечно, не подумала сопротивляться, когда он подхватил меня под бедра и поднял, не прерывая поцелуя.
Очнулась, когда почувствовала под собой постель, а Шакка навис сверху. Теперь между нами не было полотенца, а я не могла остановиться и снова потянулась к губам. Но он не позволил поцеловать:
Продолжим или на сегодня хватит?
Зачем он спрашивает?! Ведь и без того видит каждую мою реакцию! Но вопрос меня остудил:
Вы меня дрессируете, что ли?
Не без этого, он улыбался. Нравится?
Не очень.
Это вызывает в тебе чувство протеста?
Не без этого! я ответила его же словами. Поэтому продолжать не будем!
Как скажешь, он согласился слишком легко. Тогда давай по-другому
Он вдруг запустил руку вниз и прижал ее к бугорку между ног. Я собиралась что-то сказать, но некромант не дал мне на это и секунды сразу погрузил палец между половых складок и провел там. Вместо возмущения я выдала только стон. И с каждым его движением только еще больше задыхалась.
Открой глаза, прошептал возле самого уха. Смотри на меня.
Я попыталась, но его взгляд возбуждал еще сильнее. Потянулась к губам и снова не получила поцелуя, разочарованно выдохнула вышло самым громким стоном.
Ну что, теперь нравится, когда тебя дрессируют?
Он издевался, но мне было не до обид. В животе наслаждение уже скручивалось тугим узлом. И на самом излете он вдруг остановился, однако пальцы не убрал. Я, задыхаясь, смотрела на него и не знала, о чем стоит попросить так, чтобы я потом об этом не пожалела. Еще одно движение намного медленнее, от которого я чуть не закричала. И снова замер.
Назови меня по имени, Ольга. И тогда я дам тебе то, чего ты так хочешь, но никогда не признаешься.
Я выдавила сдавленным хрипом, признавая поражение:
Керин
Но он медлил, как будто хотел свести меня с ума. Я непроизвольно сама подалась бедрами немного вверх. Улыбка. Похоже, в самом деле дрессирует, но плевать. Стало окончательно плевать, когда он снова заскользил по клитору, и через несколько движений я сжалась от первой волны оргазма. Потерялась в пространстве и теперь почти не ощущала его поцелуя. А он целовал, вынуждая меня судорожно выдыхать в его рот.
Едва возбуждение начало спадать, как он отпустил меня. Перекатился на бок, оставив на теле ощущение неприятной прохлады. Я тоже повернулась и заставила себя посмотреть прямо, хоть теперь стало неловко. И потому я не знала, что сказать. Почему-то сильно хотелось прижаться к нему и так уснуть, чтобы больше никаких разговоров не было. Утром все ощущения немного сотрутся и будут восприниматься проще. Сейчас же никаких сил нет на игры и дрессировки.
Он сказал очень тихо и как-то неожиданно серьезно:
Если хочешь чего-то попроси. Всегда проси от меня, чего хочешь, и в этом случае будешь получать, если я в силах.
Похоже, что после оргазма прошло достаточно времени, потому как мое чувство протеста встрепенулось и подняло голову:
Я хочу спать!
И, в полном соответствии с моим желанием, за всю ночь он больше ни разу меня не коснулся. А я ворочалась и не могла улечься. Зачем ему вообще такая огромная кровать, если спит на самом краю? Я слушала ровное дыхание и пыталась понять саму себя. Конечно, мое отношение к некроманту равнодушием не назовешь. Я ненавидела его за то, что со мной сделал, боялась его угроз и вообще считала отвратительным человеком. Но притом не могла не реагировать на его внешность, на его давление, на его поцелуи и на то, что он со мной делал совсем недавно. Дрессирует? Да, очень похоже. И это отвратительно! Но я слушала его дыхание и невольно улыбалась непонятно чему.
Глава 12
Утром я отмела все ночные волнения, чтобы вдоволь напереживаться о предстоящем эксперименте. Господин Шакка очень быстро позавтракал и пять раз повторил, чтобы я ему не мешала. Как будто я с первого раза плохо понимаю! И опять оставил в одиночестве, точнее в компании своих полудохлых слуг. От скуки и нетерпения я начала думать Похоже, лишние мысли всегда лезут в голову от скуки или нетерпения.
Некромант вчера был таким которого сложно уместить в пару шаблонных фраз: «от него крыша едет» и «мое сердце затрепетало». Как-то пусто звучит. Удивительно ли, что за семьсот лет он поднаторел в соблазнении женщин? Дело не в умелости его рук, а именно в самоконтроле: каждый взгляд выверен, каждое слово точно в цель, если он собирался вызвать во мне нужные эмоции. Хочет ли он меня на самом деле, или его просто разбирает любопытство? Не являюсь ли я чем-то наподобие трофея в копилочку побед? Было бы неприятно, но мысль эта никак не хотела закрепляться в сознании. Возможно, мне просто не хотелось ее там закреплять. Однако если он испытывает ко мне влечение, то значит ли это, что я ему нравлюсь хотя бы в этом смысле? И если нравлюсь, то почему же ни утром, ни после завтрака он не притянул меня к себе, чтобы подтвердить свое желание поцелуем? Да уж, мои логические цепочки ведут в никуда и еще сильнее беспокоят.
И все же я дождалась, когда господин Шакка сам позовет меня. Марушка, вошедшая в спальню, даже договорить не успела его приглашение кабинет, а я чуть не снесла ее с ног.
Все получается?
Некромант стоял полубоком и не повернулся ко мне.
Да. Успокойся, волнение только помешает.
Я не волнуюсь!
Слышу. И через восемь комнат слышал, как ты ходила в спальне туда-обратно. Даже гака в клетке столько ненужных звуков не производит.
Преувеличиваете! И все от скуки! Вы можете понять, что я человек действия? Меня в неизвестности держать это хуже, чем вашу гаку в клетке!
Зачем ты постоянно повышаешь тон? Садись уже в кресло и расслабься.
И только я удобно разместилась, как от очередной фразы снова подскочила:
Ольга, из-за чего ты волнуешься сильнее: из-за того, что увидишь своего Дмитрия Александровича, или из-за того, что не сможешь ему смотреть в глаза после вчерашнего? Или, может, ты предпочла бы плюнуть на эксперименты и вернуться вместе в спальню?
Что?!
Зачем ты постоянно повышаешь тон? Садись, садись, я пошутил.
Я ничего не ответила, лишь покраснела. Да и о чем здесь спорить? Он, хоть и прав в чем-то, но осознанно выводил меня из себя. Так что я не доставлю ему подобного удовольствия! Господин Шакка подошел, наклонился и упер руки в подлокотники, оказавшись в смущающей близости. Оценил мое напряжение и добил улыбкой вкупе с бархатным тоном:
Ну что, расслабилась?
Я отвернулась и опять сдержала негодование. Выдавила:
Когда мы уже начнем?
Уже начали. Итак, клятва.
Я повторила полностью так, как он говорил что вернусь сама до полуночи. Господин Шакка и сам не знал, насколько эффективно это заклинание в моем мире, но я и без клятвы не надеялась окончательно сбежать не зря же он так долго готовился! А вот после начались более странные просьбы. Он взял мою ладонь и приложил какой-то зеленый камень к указательному и среднему пальцам.
Это уже магия смерти, она посильнее. Если в твоем мире существует смерть, то должно сработать, хотя, возможно, не сразу. Насколько я понял, в том месте, где ты окажешься, люди умирают нередко то есть сама сила смерти и поможет.
Я поморщилась и перебила:
Это еще зачем? Я умру, если не вернусь сама?!
Сказал бы, что так, но это для другого. Ты должна будешь коснуться Дмитрия Александровича и произнести можно очень тихо одно слово: «Ха-а-ашиф-ф». Повтори, чтобы не забыть.