Но не тот ли это классический случай, когда за деревьями не видят леса? Проведенный «Пост» эксклюзивный анализ имеющихся данных обнаруживает такую связь и даже мотив, тогда как полиции это оказалось не по силам.
Анализ, проведенный «Пост», опирается на некоторые факты об основных жертвах.
Первая жертва: Грейс Озмиан, двадцатитрехлетняя бездельница, не имеющая других интересов, кроме как тратить деньги папочки, предаваться незаконному употреблению наркотиков и вести паразитический образ жизни до тех пор, пока в суде ей не дали по рукам за то, что она в пьяном виде за рулем сбила восьмилетнего мальчика и скрылась с места происшествия, после чего мальчик умер.
Вторая жертва: Марк Кантуччи, шестидесятипятилетний прокурор, ставший адвокатом гангстеров и заработавший миллионы, защищая самых отвратительных боссов мафии в Нью-Джерси; человек, который всегда выходил сухим из воды, хотя большое жюри неоднократно расследовало его деятельность, включавшую все от присвоения чужих средств и вымогательства до рэкета и убийства.
Третья жертва: Виктор Богачев, пятидесятиоднолетний русский олигарх, который заработал состояние, выступая посредником в сделках по продаже списанного ядерного оружия через Китай; человек, покинувший свою страну, чтобы поселиться в одном из обширных поместий Хэмптона, где он тут же оказался объектом судебного преследования за неуплату налогов, невыплату жалованья своим работникам и несоблюдение городских установлений.
Может ли кто-нибудь, посмотрев на три эти жертвы, сказать, что между ними нет ничего общего? Анализ «Пост» демонстрирует вопиющую общность: все трое начисто лишены человеческой порядочности.
Эти три «жертвы» невероятно богаты, скандально порочны и достойны всяческого осуждения. Не нужно быть специалистом в судебной психологии, чтобы найти соединяющую их ниточку: они не имеют никаких искупительных качеств. Мир стал бы лучше, если бы они перестали существовать. Они само воплощение всего худшего, что несет в себе сверхбогатство.
Так каким может быть мотив для убийства этих троих? Теперь это представляется очевидным. Эти убийства вполне мог совершить человек, взявший на себя роль судьи, присяжных и палача одновременно; человек явно не в своем уме, возможно, религиозный или моральный абсолютист, который выбирает жертв именно потому, что они воплощают собой наиболее отвратительные, непотребные стороны современного мира. А в каком еще месте искать такие иконы порочности, как не в Нью-Йорке, среди одного процента самых богатых его жителей? А в каком еще месте сеять месть, превращать (в буквальном смысле) Готэм[16] в Город вечной ночи?
Хотя три жертвы убиты разными способами, все они были обезглавлены. Обезглавливание самый древний и чистый вид наказания. Головорез поражает своих жертв мечом справедливости, косой божественного гнева и отправляет их души на вечные муки.
И какой же урок должен извлечь Нью-Йорк из этих убийств? Возможно, Головорез проповедует городу нормы морали. Эти убийства предупреждение Нью-Йорку и стране. Предупреждение имеет две составные части. Первая часть имеет отношение к образу жизни жертв, и она гласит: «Вы, принадлежащие к одному проценту, образумьтесь, пока не поздно». Вторая часть предупреждения касается того, что Головорез выбирает жертв среди самых неуязвимых, защищенных и охраняемых среди нас. И эта часть предупреждения гласит: «Никто не может чувствовать себя в безопасности».
27
ДАгоста никогда не любил больницы. И это было нечто большее, чем неприязнь; оказавшись в больнице со всеми ее блестящими поверхностями и лампами дневного света, с ее суетой, бибиканьем приборов, воздухом, пропитанным запахами медицинского спирта и плохой еды, он начинал чувствовать себя физически больным.
А в особенности ему досаждало, что в больницу нужно тащиться в пять утра в Рождество, чтобы допросить сумасшедшего кретина, стреляющего в полицейских. С каким бы пониманием ни относилась к нему Лора (она ведь и сама была капитаном нью-йоркской полиции), это не мешало ей возмущаться, что он ночь за ночью отсутствует, а вернувшись домой, способен только на то, чтобы рухнуть без чувств на кровать, потом встать и снова мчаться по делам и это в утро Рождества, ни больше ни меньше, даже не выпив кофе и оставив Лоре вместо себя лишь несколько купленных наспех подарков.
ДАгоста нашел Лэшера в палате в специальном режимном крыле Бельвью, под охраной четырех полицейских и медицинской сестры, маячившей поблизости. Этот псих получил серьезные раны, и докторам потребовалось более двадцати четырех часов для стабилизации его состояния в достаточной степени, чтобы он мог отвечать на вопросы. Теперь было ясно, что он выживет, в то время как подчиненный дАгосты, Хаммер, находился в реанимации, по-прежнему между жизнью и смертью.
Лэшер был еще слаб, но ранения не выбили дурь из его головы. В течение пятнадцати минут на любой, самый обыденный вопрос дАгосты следовал ответ, быстро сбивавшийся в сторону химиотрасс[17], убийства Кеннеди, проекта «МК Ультра»[18]. Парень был полным психом. Но с другой стороны, у него отсутствовало алиби по убийству Кантуччи. Несколько раз он противоречил сам себе, пытаясь рассказать, где находился и что делал в ночь убийства и в предшествующий день. ДАгоста почти не сомневался, что тот ему врет, но в то же время этот тип настолько слетел с катушек, что трудно было представить, как он проворачивает столь ловкое убийство, каким бы опытным технарем он ни был.
А помимо всего прочего, Пендергаст на свой обычный манер куда-то исчез не отвечал ни на эсэмэски, ни на электронные письма, ни на телефонные звонки.
Давайте еще раз, сказал дАгоста. Вы говорите, что восемнадцатого декабря вы весь день провели в своей квартире, сидели в онлайне, и ваша интернет-история может это подтвердить.
Давайте еще раз, сказал дАгоста. Вы говорите, что восемнадцатого декабря вы весь день провели в своей квартире, сидели в онлайне, и ваша интернет-история может это подтвердить.
Я вам говорю, чел, что
ДАгоста перебил его:
Мы проверили вашу историю интернет-поиска за этот день, но компьютер досконально вычищен. Вопрос: почему вы стерли архив?
Лэшер закашлялся и поморщился:
Я предпринимаю немало усилий, чтобы сохранить в тайне мою историю поисков, потому что вы, ребята из власти
Но вы сказали, будто ваша интернет-история может подтвердить, «что я весь день и всю ночь был в онлайне».
Так бы оно и было! так бы оно и было, если бы дроны правительства, цифровые прослушки, трансмиттеры мозговых волн не принуждали меня принимать крайние меры для самозащиты
Лейтенант, вмешалась сестра, я вас предупреждала: этого человека нельзя волновать. Он все еще очень слаб. Если вы будете давить на него, то я буду вынуждена прекратить допрос.
ДАгоста услышал перешептывание у себя за спиной, повернулся и увидел в дверях Пендергаста, пытающегося войти в палату. Наконец-то! Не обращая внимания на сестру, он обратился к Лэшеру:
Значит, ваше доказательство никакое не доказательство. Скажите, есть ли в доме кто-нибудь, кто мог бы подтвердить, что вы провели в своей квартире весь день.
Конечно.
Пендергаст уже вошел в палату.
Кто?
Да ваши же.
Это как?
Вы же столько месяцев меня ведете, отслеживаете каждый шаг. Вы знаете, что я не убивал Кантуччи!
ДАгоста покачал головой и повернулся к Пендергасту:
Вы хотите что-нибудь спросить у этого чокнутого?
Не напрямую. Но позвольте мне спросить у вас, Винсент: вы получили результаты анализа крови мистера Лэшера.
Разумеется.
И результаты на гидрохлорид метамфетамина положительные?
Да, черт побери. Накачан до одурения.
Я так и думал. Выйдем в коридор?
ДАгоста последовал за ним из палаты.
Мне не требуется задавать никаких вопросов, сказал Пендергаст, потому что парень не виновен в убийстве Кантуччи.
И откуда вы это знаете?
Я нашел крошку метамфетамина в его квартире. Крупные желтоватые, похожие на соль кристаллы я немедленно опознал их как особый сорт, если можно так сказать, известный своей кристаллической формой, цветом и постоянством. Я провел быстрое расследование и установил, что Управление по борьбе с наркотиками вело наблюдение за изготовителем мета этой разновидности, готовилось его арестовать и что продукт продавался в одном ночном клубе. И один мой коллега организовал мне просмотр видео, записанных УБН на входах и выходах в тот ночной клуб. Там отчетливо видно, как Лэшер вошел в клуб, потом вышел сорок минут спустя, явно с покупкой и точно в то время, когда был убит Кантуччи.
ДАгоста уставился на него, потом рассмеялся и покачал головой:
Вот зараза. Это не Бо, это не Ингмар, это не Лэшер все приличные наводки коту под хвост. Мне кажется, что я бесконечно закатываю на вершину горы бочку с дерьмом.
Мой дорогой Винсент, Сизиф гордился бы вами.
Когда они вышли из Бельвью, большой пикап нью-йоркской «Пост», развозящий утреннюю газету, остановился на зебре и водитель выкинул толстенную стопку газет на тротуар рядом с ними. Заголовок кричал:
ОБЕЗГЛАВЛИВАТЕЛЬ ВЫЯВЛЕН!!
28
Это первое, сказал Синглтон, выходя вместе с дАгостой из муниципального здания, чтобы совершить небольшую прогулку от Уан-Полис-Плаза до здания городской администрации.
Стояло солнечное, дьявольски холодное утро, температура понизилась до минус двенадцати градусов. Но снег пока так и не выпал.
ДАгоста пребывал в ужасе. Его никогда прежде не вызывали в офис мэра, тем более вместе с его капитаном.
И что нас там ждет?
Вряд ли что-то хорошее, ответил Синглтон. И даже не просто плохое. Скорее всего, нас ждет кошмар кошмарный. Обычно мэр доносит свою точку зрения через комиссара. Как я уже сказал, это первое. Ты видел, как он смотрел после пресс-конференции?
Дальше они шли молча свернули в Сити-Холл-парк и вошли в роскошный, выполненный в неоклассическом стиле холл здания городской администрации. Швейцар в сером, ожидающий их прихода, провел их вверх по лестнице, потом по просторному и пугающему мраморному коридору, увешанному темными картинами, к двойным дверям. Их провели в наружный кабинет, а оттуда прямо в кабинет мэра. Без всякого ожидания.
Без всякого ожидания. ДАгосте это показалось худшим из предзнаменований.
Мэр стоял за столом, на котором лежали два аккуратно сложенных номера «Пост»: вчерашний, с большой историей Гарримана, и утренний номер, с продолжением того же автора.
Мэр не предложил им сесть и не подал руки.
Итак, произнес он своим низким гудящим голосом, на меня давят со всех сторон. Вы сказали, что у вас есть наводки. Мне необходимо знать, на каком мы свете. Мне нужны последние подробности.