На первый взгляд пленный казался довольно спокойным, глядя на окружающее скорее с угрюмым любопытством.
Господин командующий, тут же доложил штабной офицер, выполнили ваш приказ доставить пленного американца командира потопленного эсминца.
Гайдзина[102] легким тычком подтолкнули к адмиралу.
Сзади не отставая маячил капитан-лейтенант из военной полиции, держа руку на холодном оружии.
Я распорядился помочь команде похоронить ваших погибших согласно морским традициям, на английском обратился вице-адмирал. Потом, словно спохватившись, представился, кивнув головой: Вице-адмирал Ибо Такахаси, командующий флотом Его Императорского Величества.
Благодарю, господин вице-адмирал, у вас прекрасный английский, слегка поклонившись, представился американец, капитан второго ранга Тайс. Стивен Тайс. Командир эсминца и запнулся, усмехнувшись, в общем, капитан.
Он хотел еще с сарказмом добавить, что и от флота адмирала остался лишь один корабль, но помня предупреждение офицера полиции, разумно решил промолчать.
Понятно, Такахаси подметил, что американец робеет и пытается выглядеть вежливым, как же это получилось, капитан, что вы нас так близко подпустили, даже не успели сообщить о нашей атаке?
Ну почему же не успели, недобро оскалился пленный, скоро сюда подоспеет вся «королевская рать», и
Вы мужественный человек, капитан Тайс, и, вероятно, хороший командир, но вам не к лицу подобная примитивная хитрость, резко прервал пленного вице-адмирал, ни к чему вам портить первое благоприятное мнение о себе.
В ответ американец лишь пожал плечами.
Стивен чувствовал себя очень неуверенно слишком много неприятностей и переживаний навалились за такой короткий промежуток времени. Он всегда считал, что может руководствоваться логикой и разумом, нередко посмеиваясь над эмоциональными, дикими и бестолковыми арабами, латиносами или теми же славянами. Но нынче его мозг просто не справлялся с навалившейся лавиной событий, отказывался работать, а полагаться на инстинкты он не умел.
Поразительно неприятный психологический дискомфорт доставляла одежда с чужого плеча намного меньшего размера. Пока они с караулом поднимались по многочисленным переходам и коридорам линкора, Тайс даже успел подумать, насколько, оказывается, большое значение имеет форма, а не внутреннее содержание! Он как дурак торчал в этих мешковатых, едва достающих до щиколоток застиранных штанах и тесной куртке перед этим прямым, строгим, словно выточенным из стали морским офицером.
Такахаси расположился у стола с радиоаппаратурой, неторопливо перебирал листки с записями допросов остальных пленных. Он уже бегло ознакомился с ними и теперь искал мелькнувшие, но засевшие в голове факты. Наконец найдя искомое, невозмутимо продолжил разговор:
Скажите, а этот ваш однокашник по академии, Бед-динг-тон, почти по слогам произнес японский командующий, решительный человек? Судя по прозвищу, не очень. «Хорек» так, кажется, вы его зовете?
Тайс привычно поморщился при упоминании не очень жалуемой фамилии, а точнее, человека, носящего ее, а потом удивленно вытаращился на японца.
«Господи, откуда он может знать? резанула первая мысль. В глазах у Тайса даже на мгновенье появился суеверный страх. Что за возможности у этих узкоглазых! Сначала сметающее нападение на Америку, жестокие поражения на морях, потом удар по основному преимуществу электронным системам теперь это!»
Понять азиату мимику и выражение лица европейца непросто, но адмирал был весьма проницательным человеком и заметил мгновенную слабость плененного американца.
Маленький корабль живет словно одна семья, пожилой японец издевательски усмехнулся, он чем-то похож на курятник, где все куры, помимо своих прямых обязанностей, еще постоянно кудахчут меж собой. А вообще у вас американцев, своеобразное понимание воинской дисциплины.
Тайс снова поморщился ему не понравилось, что его корабль сравнили с курятником.
«Ну, конечно, они допрашивали парней, и может, даже пытали, что бы там ни говорил этот безумный в очках! Ему вдруг стало зябко, и он уже по-другому взглянул на спокойное выражение лица собеседника. Почему же не меня? Я же являюсь более ценным источником информации! Хотя я видел несчастного Брэда и еще двух связистов, вполне информированных обо всем».
Капитан Тайс, японский адмирал вырвал американца из раздумий, у вас есть шанс спасти свою команду. Этот ваш капитан Беддингтон вот-вот начнет по нам пускать свои ракеты. Как я понял, вы с ним учились вместе в академии?
Да, ответил слегка озадаченный коммандер.
Если не секрет, в чем суть ваших разногласий?
Какое это имеет значение? Но видя, что японский адмирал ждет ответа, пожал плечами и сказал почему бы и нет: В основе неприятие социального характера. Его папашка входит в американскую элиту, имеющую английские корни. Чем этот самоуверенный выскочка всегда кичится и всегда выставляет напоказ. Дальше больше. Но какое это имеет значение?..
Сейчас нам важно подойти на дистанцию прицельной стрельбы по эсминцу Беддингтона. Они уже открытым текстом нам вещают, дескать, что они военный корабль флота Соединенных Штатов, назовитесь, или мы открываем огонь и так далее. Грозные до невозможности. Если желаете, можете послушать.
Неужели вы думаете, что я стану вредить своим соотечественникам! На эсминце 350 матросов и офицеров. Вас все равно настигнут и утопят. Вы все погибнете, ваша война не имеет смысла.
В том, что линкор, в конце концов, утонет, из нас никто не сомневается. Тем более что один раз с ним такое уже происходило. Ему, знаете ли, не привыкать, усмехнулся адмирал.
Стоящие вокруг офицеры оценили шутку командира и почтительно растянули лица в улыбке, кто-то не сдержался и прыснул, а кто и громко рассмеялся.
Тайс впервые видел радостное проявление эмоций со стороны этих жестоких и мрачных желтолицых. Однако не разделял их веселья.
А по поводу умирать, капитан, так это наш долг, продолжал вкрадчивый адмирал, и далее на японском языке, словно молитву, прочитал несколько фраз.
Не понимаю.
Если объяснить в вашем западном понимании, то, поступая на службу, вы даете присягу, заключаете контракт, где последним пунктом значится смерть. А условия контракта надо выполнять. При и по необходимости.
Сумасшедшие, одними губами прошептал Стивен.
Судя по показаниям радара дистанция до эсминца существенно сократилась. Скоро он появится в прямой видимости, тем более что погода проясняется. Мы заплюем весь сектор снарядами, а он не может маневрировать (об этом нам известно). Даже если ему удастся нанести нам смертельные повреждения, мы все равно успеем его потопить. И если «Мусаси» пойдет ко дну, то вы вместе с ним. И все ваши подчиненные.
А какая альтернатива?
Вы сейчас в эфире запудрите им мозги, чтобы мы еще немного выиграли вместе. Мы в свою очередь дадим вам катер, запас горючего и припасов. Можете убираться с нашего корабля. Повторяю, эсминец «Бэрри» обречен, но вы можете спасти остатки своей команды и себя в том числе.
Мне надо подумать, с натугой произнес Тайс.
Думать некогда. Решение надо принимать сейчас, отрезал адмирал.
Мысли мчались в голове, ревя дюзами ракет на марше, свистя рассекающими воздух снарядами, грохоча взрывами высвобождающихся килоджоулей не сдерживаемой безумной энергии взрывов, криками сотен глоток, захлебывающихся в холодной воде океана. Наконец коммандер вымолвил:
Но до берега слишком далеко, мы попросту не доплывем.
После уничтожения эсминца мы возьмем курс к берегам Англии займемся Королевским флотом. Катер и ваша команда будут в постоянной готовности. Как только появится первая угроза, вы можете покинуть корабль.
«Займутся Королевским флотом, в уме передразнил Тайс, какая самоуверенность. Но что делать? Как поступить? Он не мог принять решения. Тянуть время? Больше времени больше вариантов. Согласиться для виду и предупредить об опасности? Получить доступ к микрофону и проорать что? Что можно сказать, уложившись в пару слов, пока это жуткий палач в очках не опустит на его голову меч? Вон он уже обнажил клинок, сверкает линзами. А уж головы они умеют рубить».
Согласен, решился пленник.
Дайте ему наушники и переговорное устройство, приказал адмирал.
«Тянуть время», как молитву, мысленно говорил себе Тайс. Надев наушники, он сразу услышал передачу с американского корабля. Ему хватило несколько секунд, чтобы узнать голос. Это было так неожиданно, что он непроизвольно произнес:
Он сам у микрофона. Беддингтон, видимо, сам сидит в радиорубке.
Вдруг капитан-лейтенант военной полиции подался вперед и вопросительно взглянул на вице-адмирала:
Позвольте мне?
С секундной задержкой, мгновенно приняв решение, Ибо Такахаси кивнул, разрешая.
Капитан-лейтенант взял из безвольных рук американца наушники и, минуту прислушавшись, кивнув радисту, чтобы тот включил аппаратуру на передачу, на английском, старательно подражая техасскому акценту Тайса, растягивая слова, сказал:
Беддингтон! Ты тупой выскочка!
Все, кто понимал по-английски, замерли и лишь адмирал схватил вторые наушники, приложив один лопух к уху.
На другом конце канала разорялись настолько сленговой бранью, что понять можно было лишь отдельные слова.
Капитан-лейтенант дождался, когда в тираде разъяренного командира эсминца «Бэрри» возникнет мало-мальская пауза, и как можно гадостнее добавил:
Неудачник ты, Беддингтон! Хорек!
На лице Такахаси медленно расползалась улыбка.
Капитан-лейтенант, увидев реакцию начальства, с довольным видом положил наушники на стол.
Стоящий за спиной начальства флаг-капитан вообще готов был расхохотаться и с трудом сдерживался. Лишь офицеры радиопоста и рядовой состав не понимали происходящего.
Всё! проворковал адмирал в адрес командира радиорубки. Всё, можете больше никак не отвечать на запросы янки. Капитан-лейтенант, я хотел бы попросить вас остаться здесь и быть на контроле за сообщениями с американского эсминца. Ситуация может обостриться, а у вас, как я понял, найдется весьма гибкое решение.
Капитан 2-го ранга Стивен Тайс (четвертый из присутствующих в рубке людей, кто знал, о чем идет речь) поначалу не понял, что произошло, недоуменно косясь на скалящихся узкоглазых макако-офицеров.
Потом до него дошло, что он проиграл. Проиграл, еще ничего не предприняв. «Сомневающийся Беддингтон получил сообщение настолько специфичного содержания, что теперь ему будет весьма трудно заподозрить какую-либо провокацию или усомниться в том, кто к нему приближается. Хорек! курсантское прозвище этого выскочки. И теперь он однозначно уверен, что это я! Кто кроме меня может знать А этот хитрый дьявол из Токей-тай Понятно, что засветка на радаре от громилы-линкора будет крупнее, чем от эсминца, даже если японский корабль идет, выдерживая курс строго на Бэрри, тем самым уменьшив свою площадь отражения для лучей РЛС. Но Беддингтон будет тянуть до последнего, пока не станет совсем очевидно и совсем поздно».