«Что его дядюшка, что сам студент оба неприятные типы, подумал Пётр Иванович, смахивая ладонью замеченную на стуле перхоть. Вот такие индивиды с немытыми волосами и неприятным запахом изо рта и творят революции, не гнушаясь ставить к стенке всех подряд, кто пытается оспорить их точку зрения. Чёрт бы их всех побрал!» Инспектор в сердцах даже топнул ногой.
Нехлюдов тут же вскочил и попятился к двери, что-то невнятно бормоча.
И свои мысли держите лучше при себе, иначе в другой раз вам попадётся кто-нибудь менее добрый, враз отправит на каторгу, где и сгинете за свои глупые убеждения, кинул на прощание Копытман в уже закрывающуюся дверь.
«Что его дядюшка, что сам студент оба неприятные типы, подумал Пётр Иванович, смахивая ладонью замеченную на стуле перхоть. Вот такие индивиды с немытыми волосами и неприятным запахом изо рта и творят революции, не гнушаясь ставить к стенке всех подряд, кто пытается оспорить их точку зрения. Чёрт бы их всех побрал!» Инспектор в сердцах даже топнул ногой.
И тут же в дверь раздался осторожный стук, а спустя секунду вместе с Елизаветой Кузьминичной в комнату проник запах лаванды, и на губах Петра Ивановича расцвела счастливая улыбка.
Глава 6
С ледующие несколько дней для нашего героя пролетели в сладкой неге. Он жил в своё удовольствие, и пусть Лизонька в близких отношениях с петербуржским инспектором сделала перерыв, чтобы не вызывать подозрений, ибо и так папенька, по её словам, что-то заподозрил, однако и воспоминаний об этих двух днях было более чем достаточно, чтобы вызвать на лице Копытмана сладкую улыбку.
«Определённо, жизнь налаживается, размышлял Пётр Иванович, почитывая за завтраком в трактире свежую прессу. Не знаю уж, как долго меня тут собираются терпеть в качестве инкогнито без документов, но всё ж недельку я ещё могу поизображать коллежского асессора. После придётся что-то придумывать. Например, можно подсесть к кому-нибудь в коляску и двинуть в любую сторону хоть в Петербург, хоть в Симбирск. Россия велика, а умный человек коим я, надеюсь, всё же являюсь всегда сообразит, как обеспечить себя крышей над головой и пропитанием.
Может, стоит у какого-нибудь афериста даже выправить поддельные документы с якобы государственной печатью и подписью Бенкендорфа. Найти бы ещё его, этого афериста А почему, собственно, и нет? Конечно, чревато, что рано или поздно поймают, и уж тогда внушением не отделаешься. Да я уже и сейчас, пожалуй, на срок заработал, каторга по мне плачет. Нет, ну а что прикажете делать в моей ситуации? Сразу идти в полицию и рассказывать правду? Так ведь мигом упекут в ту же богадельню, там вроде была запирающаяся комната для помешанных. Вот и я сидел бы там рядом с каким-нибудь Наполеоном или пускающим слюни идиотом и плакал, что я пришелец из будущего, а меня в дурку определили. Нет уж, лучше идти по пути сына турецкоподданного, проявляя чудеса изворотливости. Как-нибудь выкручусь».
Триста рублей, выданных ему градоначальником в качестве мзды, Пётр Иванович не тратил, прятал их в комоде, за задней стенкой, которая при должном усилии чуть сдвигалась в сторону. Квартировал и кормился он за счёт всё того же Муравьёва-Афинского, совершенно при этом не мучаясь угрызениями совести. В своей жизни он ещё не встречал мэра или губернатора, с которых можно было бы писать икону, и в глубине души подозревал, что все они, облечённые властью люди, сплошь мздоимцы и вообще преступники, которых свет не видывал.
Между тем аккурат вчера в первой половине дня к нему нагрянул Гершевич с готовым платьем. Костюм пришёлся впору, выглядел скромно, но достойно. Он представлял собой тёмно-синие в тонкую чёрную полоску панталоны, сорочку, жилет и чёрный шерстяной фрак с высоким воротником-стойкой.
Истинный характер человека сказывается именно в мелочах, когда он перестаёт следить за собой, с довольным видом крутясь перед зеркалом в полный рост, процитировал Копытман очередной перл Шопенгауэра.
На прощание Гершевич, пряча в секретный кармашек гонорар, предложил, ежели гость задержится у них до осенних холодов, пошить и двубортный сюртук. Пётр Иванович усомнился, что задержится до такой степени, однако в случае чего пообещал навестить ремесленника.
Свою форменную одежду он велел Дуньке выстирать и выгладить, подумав, что к новому костюму не помешал бы другой головной убор, нежели форменная фуражка. Выйди он в свет без головного убора стыд и срам. В итоге на коляске Гусака и нанятым за «семишник»[13] Кузьмой в роли кучера, который вроде как оказался непричастен к злодеяниям Гусака, отправился к Шмулевичу. Пока пришлось натянуть к обывательскому костюму форменную фуражку, что со стороны, как считал Копытман, смотрелось несколько дико. Шмулевич без долгих раздумий предложил визитёру вновь примерить давешний шапокляк, и на этот раз тот вкупе с новым платьем смотрелся более-менее гармонично.
Приобретя схлопывающийся цилиндр, Копытман поинтересовался у Кузьмы, где в городе можно приобрести трость. Как успел заметить хронопутешественник, встречавшиеся ему здесь солидные мужчины все как один имели при себе трость, и он решил поддаться современной моде, вернее, не выделяться от остальных. Кузьма сказал, что в N-ске этот товар имеется в нескольких лавках, но настоящие франты предпочитают «Модный магазин мадемуазель Мари».
Что ж, едем к мадемуазель Мари, заключил инспектор.
В магазине, где других посетителей в этот будний день не наблюдалось, его встретила довольно миловидная девица лет двадцати, и Копытман грешным делом уж подумал, что это и есть мадемуазель Мари. Но когда он к ней так обратился, та рассмеялась и сказала, что её зовут Наталья, она работает на мадемуазель Мари и сейчас её позовёт. Пётр Иванович хотел было возразить, мол, и без хозяйки справимся, но та, словно подслушав, сама спустилась со второго этажа.
Уже по скрипу ступеней инспектор догадался, что мадемуазель Мари отнюдь не хрупкого телосложения. Так оно и оказалось. Это была упитанная дама лет пятидесяти, которую так и хотелось назвать мадам, но, видно, в данный момент та пребывала в статусе свободной женщины.
Мадемуазель Мари оценивающе взглянула на посетителя, и её пухлое лицо расплылось в самой приятной улыбке, отчего второй и намечающийся третий подбородки стали на порядок заметнее.
А я слышу голоса, причём один из них принадлежит явно незнакомому мужчине, объяснила своё появление хозяйка.
Пётр Иванович Копытин, коллежский асессор из Петербурга, представился инспектор, радуясь, что ему не протянули руку для поцелуя.
Ах, так вы тот самый столичный чиновник, ограбленный на тракте разбойниками, всплеснула мадемуазель руками.
Копытман виновато улыбнулся, как бы говоря, что сие событие от него никак не зависело, а сам он всего лишь стал жертвой несчастных обстоятельств.
Как жаль, как жаль, запричитала хозяйка. Я слышала, вас ещё и на постоялом дворе едва не прирезал Гусак со своей шайкой Казалось бы, уважаемый человек, а он вон чего, главный злодей оказался Как страшно жить! Но что же вас привело в мой магазин, позвольте полюбопытствовать?
Пётр Иванович объяснил причину своего визита, и хозяйка лично подвела его к стойке, где он мог выбрать себе из десятков представленных приглянувшуюся трость. Цены варьировались от 3 до 10 рублей, имелись трости как с простыми набалдашниками, так и с фигурными литыми либо резными из дерева или кости. Набалдашники изображали голову волка, собаки, змеи или ястреба, были черепа нескольких видов и даже настоящее произведение искусства в виде сферы с вырезанным на ней изображением Девы Марии с младенцем на руках.
Имеем трости и со скрытым клинком внутри, шепнула хозяйка.
«А что, это идея, подумал Пётр Иванович, принимая в руки трость с наполовину выдвинутым клинком. Чем таскать с собой кинжал, который уже пора бы и вернуть капитан-исправнику, куда удобнее прятать холодное оружие в невинной с виду трости для ходьбы. А ну как Гусак выжидает, как удобнее напасть на меня, подумает, что я безоружен, а у меня в тросточке сюрприз запрятан».
Кстати, что касается бандитов, то пока никого из них поймать не удалось. Вызвали армейское подкрепление с намерением в ближайшие дни прочесать лес вдоль тракта, но Копытман в успехе предприятия изрядно сомневался. После такого fiasco разбойники наверняка попытаются удрать как можно дальше, но нос всё же лучше держать по ветру. Был шанс, что душегубы затаились поблизости и вынашивают планы мести столичному чиновнику за раскрытие их шайки. Можно представить, как злится тот же Гусак из-за потери постоялого двора, выкупленного им, как выяснил Копытман, у прежнего хозяина четыре года назад, причём, вполне вероятно, за кровавые деньги.
Инспектор приобрёл за семь рублей трость чёрного цвета из кавказского бука с серебряным набалдашником в виде сжатого кулака и про себя нарёк сие изделие для ходьбы «Миротворец», представив, что удар набалдашником по макушке какого-нибудь буйного забулдыги и впрямь восстановит мир и согласие, а если и это не поможет, выручит спрятанный внутри клинок длиной около полуметра. Баланс, кстати, оказался неплохим, и по высоте трость подходила, если нужно при ходьбе на неё опереться.
Хорошая вещь, похвалил Кузьма, когда Копытман садился в коляску. Токмо не знаю, как в Петербурхе, а у нас некоторые господа и в летний день в перчатках щеголяют.
Хорошая вещь, похвалил Кузьма, когда Копытман садился в коляску. Токмо не знаю, как в Петербурхе, а у нас некоторые господа и в летний день в перчатках щеголяют.
Этой фразой Кузьма заронил в душу Петра Ивановича зерно сомнения. Кто знает, как долго он здесь задержится, а осень не за горами. Вон уже, несмотря на всё ещё жаркий август, и листья желтеть начали. Тогда не только сюртук от Гершевича понадобится, но и перчатки. Да и сейчас он сам был тому свидетель некоторые франты N-ска действительно носят перчатки. Так что за этим аксессуаром, пока имеются полученные от городничего средства, можно съездить, благо вряд ли покупка пробьёт большую прореху в его бюджете.
На этот раз кучер посоветовал «Галантерейные товары месье Жака». Визитёра из Петербурга кинулся обслуживать сам месье Жак. Судя по манерам и малороссийскому выговору, живо напомнившим Копытману героя-афериста из фильма «За двумя зайцами», этот «месье Жак» и впрямь приехал откуда-то из-под Полтавы. И зовут его на самом деле, вероятно, Ванька или в лучшем случае Ян. За рупь с полтиной Копытман сторговал себе вполне приличные лайковые перчатки бежевого оттенка.