Пешавар, Пакистан. Консульство США. 20 марта 2011 года. DEVGRU, лейтенант Томас Аллен
Американское консульство в Пешаваре находится на Хоспитал роад, когда это это было ближе к окраине города, теперь самый центр. Пешавар за время войн в Афганистане сильно вырос, теперь это крупнейший город субрегиона и страшный нарыв, полный ядовитого гноя. Раньше численность населения города едва превышала два миллиона человек теперь никто уже не считал, но по грубым прикидкам американских разведчиков не менее десяти, это если считать пригороды, лагеря беженцев и тех, кто приезжает торговать на рынках. Население Пакистана за время войны, начавшейся году в восемьдесят втором выросло неимоверно, с восьмидесяти миллионов человек где-то до ста семидесяти, если не до ста девяноста, потому что в сельской местности детей никто не считал. Но сто семьдесят или сто девяносто любой сотрудник американского дипломатического персонала осознавал, что они сидят на пороховой бочке.
Во времена, когда пакистанцы и американцы сражались на одной стороне против советского проникновения в регион американское консульство в Пешаваре представляло собой двухэтажное здание британской архитектуры, типичного для здешних мест цвета серой глины. После 1991 года, когда во время Бури в Пустыне на американские дипломатические представительства были совершены столь серьезные нападения, что пришлось экстренно эвакуировать посольство вокруг консульства усилили забор. После событий 9/11 забор усилили, теперь это были бетонные плиты высотой выше человеческого роста. Пятого апреля десятого года возле консульства взорвалась заминированная машина, после чего местные сторонники Талибана открыли по зданию массированный огонь из автоматов и установок РПГ, погибли восемь сотрудников консульства, а само здание было серьезно повреждено. К настоящему времени оно было отстроено заново, но теперь оно представляло из себя что-то типа посольства в Сайгоне, только двухэтажное и за высоченным забором с колючей проволокой поверху. Выше двух этажей было нельзя нового обстрела или нападения можно было ждать в любой момент.
Чуть дальше от консульства, на Молл-Роуд у тротуара стоял белый четырехдверный пикап Мицубиши Л-200, возможно по документам числящийся сгоревшим или угнанный у одной из местных гуманитарных организаций. В машине сидели два человека, молодой и постарше, оба бородатые и одетые как одеваются местные и даже с чалмами на голове. Один из них, тот, который постарше курил, другой что-то ел, облизывая жирные пальцы. На заднем сидении прикрытые пуштунским верблюжьим одеялом лежали два новеньких болгарских АК со складными прикладами, их ЦРУ закупало оптом и распределяло нужным людям.
Один из бородатых доел лача местную лепешку с мясом, купленную у уличного торговца, вытер руки об одежду, как делали это местные. Со всех сторон гул сигналов, движение было просто ужасающим, не подчиняющимся никаким правилам, несмотря на то, что это была одна из основных магистралей города.
Черт бы все побрал приглушенно, одними губами сказал молодой.
Что?
Никак не могу привыкнуть. Эти ублюдки в двух шагах от меня! И я ничего не делаю.
Расслабься. Это курорт.
Только для них.
Вот именно.
Их пикап стоял напротив трехэтажного здания архитектуры еще времен британского владычества. Раньше тут было какое-то правительственное учреждение, сейчас правительственные учреждения переехали совсем в другое место, потому, что это здание не было защищено, и его могли подорвать или обстрелять в любой момент. В данный момент здание принадлежало отставному генералу пакистанской армии, который купил его по дешевке, переоборудовал и сдавал под офисы. На третьем этаже находилось отделение «Закят-фонда», крупного исламского фонда с отделениями в странах западного мира и штаб-квартирой в пока нейтральном Египте. По данным ЦРУ фонд использовался для переправки денег, собранных в мечетях стран западного мира лицам, связанным с Аль-Каидой. Это была крупная нелегальная точка хавалы, исламской внебанковской финансовой сети, которая здесь, в Пакистане называлась «хидж», а владелец этой точки, хаваладар соответственно, хиджи. Не путать с хаджи, человеком, который совершил предписанное Кораном путешествие (хадж) в Мекку хотя по нынешним безбожным и скверным временам еще вопрос, кого больше уважать будут хаджи или хиджи.
Молодой, сидевший за рулем, перегнулся, открыл бардачок и достал бутылку колы, чтобы запить съеденное. Вместо привычного знака Coca-Cola на бутылке была арабская вязь и надписи на урду. Это была «Кибла-Кола»[4], местная разновидность «халяльной» кока-колы, произведенной в полном соответствии с исламскими канонами предприятием, которое не имело ничего общего с американской Кока-Колой. Местные становились все умнее, небольшая в исторических масштабах стычка переросла в цивилизационное противостояние и теперь проповедники в мечетях говорили, что все американское харам и нужно покупать только то, что сделано руками правоверных на предприятиях, принадлежащих правоверным. Надо сказать, это был едва ли не самый разумный поступок экстремистов с тех пор, как все началось.
И не стремно тебе пить эту бурду?
В посольстве в два раза дороже.
Зато своя. Понимать надо.
Да пошли они
Молодой допил Колу и выкинул банку на дорогу. Ее моментально кто-то подобрал: нищета здесь просто ужасала.
И не стремно тебе пить эту бурду?
В посольстве в два раза дороже.
Зато своя. Понимать надо.
Да пошли они
Молодой допил Колу и выкинул банку на дорогу. Ее моментально кто-то подобрал: нищета здесь просто ужасала.
Этим людям нечего есть, но они продолжают нас убивать
Зазвонил телефон, сотовый, лежащий на подлокотнике. Пожилой взял трубку, сказал «Салам», несколько раз по ходу разговора сказал «Хо, хо» и попрощался «Хода хафез». Все они оперативники, временно приписанные к посольству США в Пакистане знали дари и пушту и разговаривали только на нем, потому что говорить на английском языке в толчее пешаварских улиц значило рисковать собой
Смену можно не ждать
Какого черта?!
Спокойнее, парень. Аллах сделал так, как он пожелал. Относись ко всему со смирением
Внимание! Он выходит! Проснись!
Молодой, которого незаметно для него самого разморило проснулся от жесткого толчка в бок
А!
Приди в себя. Наш клиент выходит!
Клиентом на сегодня у них был молодой человек по имени Абдулла Халид. Тридцать пять лет наиболее опасный возраст, не молодой и не старый, достаточно опыта, дерзости и здоровья. Родился в местечке Мир Али в Северном Вазиристане, по благотворительной программе поступил в школу, затем отправился на заработки. Работал сначала в Бахрейне, потом в Дубае. Там по-видимому, связался с Аль-Каидой. В Дубае взял стипендию из благотворительного исламского фонда, отучился в местном университете на инженера. В шестом году вернулся в Пакистан, осел в Карачи. Семьи нет, детей нет по данным ЦРУ является гомосексуальным педофилом. Официально работает в автомастерской, где имеет какую-то долю от прибыли. В свободное от работы время оказывает содействие местным террористическим организациям в подготовке террористических актов, мастерит самодельные взрывные устройства. Связан с Хафизом Гулем Бахадуром, тоже инженером, возглавляющим Муками Техрик Талибан, одно из ответвлений пакистанского Талибана, находящегося под прямым контролем пакистанской разведки. Но это на поверхности а если копнуть еще глубже, то ЦРУ подозревало, что Халих вступил в Муками Техрик Талибан по заданию Аль-Каиды с целью контроля за МТТ. Муками Техрик Талибан была известна тем, что отказывалась воевать против пакистанских властей, отличалась довольно умеренными взглядами и потому Аль-Каида засылала в нее своих агентов, беспокоясь о своих вложениях.
Абдулла Халид мелкий, с крысиными усиками, одетый на западный манер вышел из здания, махнул рукой такси! Молодой завел мотор, пожилой достал из бардачка мобильный телефон Thyraya, гибрид мобильного и спутникового телефона, начал набирать номер
Грифон два семь на связи. Грифон два семь на связи, прошу Футболиста, немедленно.
Грифон два семь, прошу идентификацию.
Точка восхождения назвал пожилой кодовое слово.
Грифон два семь принято, ожидайте.
Обшарпанное желто-черное такси остановилось у тротуара, и Халид ловко скользнул на заднее сидение.
Грифон два семь, я Футболист, слушаю вас раздался голос старшего дежурного офицера в Лэнгли, отвечавшего за этот участок.
Пикап тронулся вслед за такси.
Футболист, я Грифон два семь, нахожусь в Пешаваре. Ведем подозреваемого в одиночку, не хотелось бы рисковать. Нужна помощь. У нас есть что-нибудь?
Грифон два семь, минутку да, у нас есть картинка из этого района. Вопрос вам нужна помощь?
Футболист, отрицательно. Цель вперед нас, в такси. Я отмечу ее лазером, как поняли?
Грифон два семь, вас понял, жду пометки
Пожилой взял большую, толстую ручку в корпусе из дорогого дерева, нацепил черные очки со специальными стеклами, которые выглядели как обычные и валялись на бардачке между сидениями. Опустил стекло, выставил ручку, нажал на колпачок он искренне надеялся, что всего этого никто не заметит.
Футболист, цель пометил. Видите цель?
Грифон два семь минуточку да, цель взята.
Футболист, в такси следует подозреваемый, код канареечный[5]. Враждебности не проявляет.
Грифон два семь принято. Цель ведем.
Футболист, окей, мы отстанем немного. Возможно, клиент будет нервничать. Можно наладить передачу данных?
Грифон два семь, продиктуйте свой сотовый.
Футболист, записывайте.
Через несколько секунд на экране сотового телефона с большим экраном и функцией навигатора появилась карта Пешавара с нанесенной на ней красной, пульсирующей точкой. Точка двигалась, данные о ней поставлял спутник. Современные технологии позволяли творить чудеса.
Футболист, в такси следует подозреваемый, код канареечный[5]. Враждебности не проявляет.
Грифон два семь принято. Цель ведем.
Футболист, окей, мы отстанем немного. Возможно, клиент будет нервничать. Можно наладить передачу данных?
Грифон два семь, продиктуйте свой сотовый.
Футболист, записывайте.
Через несколько секунд на экране сотового телефона с большим экраном и функцией навигатора появилась карта Пешавара с нанесенной на ней красной, пульсирующей точкой. Точка двигалась, данные о ней поставлял спутник. Современные технологии позволяли творить чудеса.