Илл. 21. Миф о сети лорда Милнера. Такому преувеличенному представлению о влиянии Милнера всеми силами способствовал историк из Джорджтаунского университета Кэрролл Куигли. Выбор шестиконечной звезды здесь неслучаен: религиозные ассоциации, связанные с гексаграммой (напр., Звезда Давида или Печать Соломона), оживляют сухую конспирологию трепетным элементом мистики.
Для государственных служащих с наклонностями к наукам люди из круга Милнера обнаруживали удивительную готовность прибегать к силе для достижения своих целей. Сохранились убедительные доказательства того, что именно Милнер, приехав в Южную Африку, стал подгонять события, которые привели к войне. Уже в феврале 1898 года он пришел к заключению, что из политических неприятностей нет иного выхода кроме реформ в Трансваале или войны[597]. В письме, написанном в 1899 году, он излагает поставленные задачи следующим образом: Конечная цель самоуправление белого сообщества от Кейптауна до Замбези при поддержке черной рабочей силы, которой гарантируется хорошее обращение и справедливое правление. Флаг должен быть один «Юнион Джек», но под ним равноправие всех народов и языков[598]. При ближайшем рассмотрении истинные намерения Милнера состояли в том, чтобы затопить африканеров потоками иммигрантов из Соединенного Королевства и его белых доминионов. (Если через десять лет, писал он в 1900 году, на каждых двух голландцев здесь будут приходиться два британца, то страну ждет мир и процветание. Если же на каждых двух британцев будет приходиться три голландца, нас ждут постоянные сложности[599].) Под обещанными на словах хорошим обращением и справедливым правлением Милнер в действительности подразумевал порабощение. В дневниковой записи за 1901 год Кертис обронил, что будет очень хорошо, если негры последуют примеру краснокожих и вымрут сами до нас. Дав усматривал в почти животном презрении и неприязни большинства белых к чернокожим здоровый признак. Это значит, что белые южноафриканцы не намерены низводить свою чистокровную породу до помеси[600]. А сам Милнер однажды определил свою цель так: сделать Южную Африку страной белого человека но не страной белых бедняков, а такой страной, где значительно возросшее белое население сможет жить в приличных и вольготных условиях[601].
Теперь мы видим, до какой степени режим Милнера заложил основы будущей одиозной системы апартеида. Но сам Милнер думал иначе. В его глазах порабощение чернокожих африканцев было наименее сомнительной из поставленных задач. Его вожделенной целью было ослабление власти африканеров и создание в Южной Африке [как он формулировал это в 1904 году] великого цивилизованного и прогрессивного сообщества от Кейптауна до Замбези, которое будет самостоятельно управлять своими делами, но при этом останется по собственному твердому желанию членом великого сообщества свободных наций, сплотившихся под британским флагом. К такой цели устремлены все мои старания. Объединенная под британским господством Южная Африка, в свой черед, укрепит великую идею имперского единства [влившись в] группу государств, независимых в решении собственных задач, но объединенных для защиты своих общих интересов и для развития общей цивилизации[602]. Разбив буров в ожесточенной войне, согнав их женщин и детей в изуверские концлагеря, Милнер с его воспитанниками без устали двигались дальше к осуществлению своей мечты. Они создали Межколониальный совет, объединивший Трансвааль и Колонию Оранжевой реки; объединили железные дороги; учредили таможенный союз; организовали в каждой колонии общества Теснейшего союза; они превозносили преимущества единого государства в изданиях вроде State; они составляли первые проекты того, что в 1910 году станет первой конституцией Южно-Африканского Союза[603].
Однако, как справедливо заметил один ведущий историк Британской империи, милнеровская мечта о Южной Африке под властью Британии была лишь имперской фантазией[604]. Диктаторские замашки Милнера не помешали возрождению бурской политики под руководством Луиса Боты и Яна Смэтса[605]. Идея об основании крупных английских поселений была обречена на провал: из-за обилия дешевой африканской рабочей силы проблема белых бедняков существовала еще до Англо-бурской войны[606]. Внутренние противоречия имперского проекта вскрылись, когда Милнер по просьбам рандлордов[607] привез 50 тысяч китайских кули для работы на золотых рудниках. Это вызвало бурю протестов против китайского рабства и в самой Южной Африке, и в Британии. Собственно, эта история стала той дубинкой, которой либералы успешно побили юнионистов на выборах 1906 года, что в итоге привело к смещению Милнера[608]. Его преемник, лорд Селборн, счел, что единственным жизнеспособным решением будет союз под руководством Смэтса и не в последнюю очередь потому, что он поможет свести к минимуму вмешательство либералов из Лондона. Современное Южно-Африканское государство все-таки было создано, но оно мало напоминало новую Канаду или новую Австралию, какие грезились Милнеру.
Обычно в истории успех изображается в раздутом виде, потому что историю пишут победители, а не проигравшие. Однако в истории сетей чаще наблюдается обратное. Преуспевающие сети уклоняются от публичного внимания, а неудачливые, напротив, притягивают его, и именно их дурная слава, а не сами их достижения, приводит к тому, что их деятельность преувеличивается. Так произошло с иллюминатами в конце XVIII века. Так же случилось и с детским садом, или Круглым столом Милнера. Французский политик-радикал Жозеф Кайо обвинял круг Милнера в том, что он тайно замышлял восстановить обветшавшую власть собственной касты и укрепить господство Великобритании во всем мире. Уилфрид Лорье, канадский премьер-министр, жаловался, что Канадой правит клика, сидящая в Лондоне и известная под названием «Круглого стола». Даже народный канцлер Ллойд-Джордж говорил об очень могущественном объединении по-своему, наверное, самом могущественном в стране[609]. Однако ничто из этого не свидетельствует о могуществе детского сада скорее наоборот. Даже самые заурядные империалисты были невысокого мнения о Милнере. Консервативный журнал National Review поносил клику, которая потворствует всем центробежным силам в Британской империи. Газета Morning Post, принадлежавшая к правому крылу, тоже отнюдь не жаловала группировку, которую называла фалангой или дворцовой стражей идеалистов, которые в силу какого-то духовного извращения во всех вопросах непременно выбирают курс, враждебный британским интересам. Премьер-министр Великобритании, либерал сэр Генри Кэмпбелл-Баннерман, больше других приблизился к правде, когда полушутя сказал, что появилась уже какая-то religio Milneriana[610]. Куигли и его американские преемники впали в заблуждение: они приняли за чистую монету возвышенные прожекты Милнера и его круга, слишком серьезно отнеслись к порицаниям их критиков, но при этом упустили из виду, что главный упрек в адрес Милнера как раз и состоял в том, что ему ничего не удалось добиться.
Глава 33
Апостолы
Университеты Оксфорда и Кембриджа очень похожи, а в глазах туристов так и вовсе братья-близнецы. Постороннему беглому взгляду может показаться, что их соперничество, уходящее в глубину веков, это всего лишь нарциссизм малых различий. В Оксфорде второй семестр называют хилари, а в Кембридже великопостным. У оксфордских студентов проводятся семинары, а у кембриджских коллоквиумы. Оксфордцы плывут на плоскодонках, отталкиваясь шестом, а бак при этом торчит вперед; кембриджцы стоят на кубышке своих лодок, имеющих другую форму. И подобных мелких различий не перечесть. Однако между двумя университетами часто возникали и глубокие философские расхождения. И уж точно их никогда не разделяла такая интеллектуальная пропасть, какая наметилась до и после Первой мировой войны. Если Милнерова сеть оксфордских выпускников мечтала о том, чтобы будущее принадлежало людям крепким, воинственным, имперски мыслящим и гетеросексуальным, то их сверстники из Кембриджа мечтали о мире, устроенном ровно наоборот. Для сети, возникшей в кембриджском кружке апостолов и вокруг него, были характерны декадентская расслабленность, пацифизм, либеральные взгляды и гомосексуализм.
Общество Conversazione[611] было основано в 1820 году студентами Колледжа Святого Иоанна, хотя вскоре его основным местом обитания сделался Тринити-колледж самый обширный и богатый из всех колледжей Оксбриджа. Среди основателей общества были поэт Альфред Теннисон и Оскар Браунинг[612][613], а также моральный философ Генри Сиджвик и Фредерик Денисон Морис, богослов и основатель движения христианского социализма[614]. В некотором смысле общество уходило корнями к кембриджской интеллектуальной аристократии (если воспользоваться более поздним выражением Ноэля Аннана): такие фамилии, как Кейнс, Стрейчи и Тревельян, похоже, автоматически обеспечивали их обладателям членство в обществе[615]. В других отношениях например, в том, что касалось замысловатой системы выборов и несколько глупых ритуалов, оно представляло собой просто очередное сугубо мужское братство из разряда тех, что существовали в ту же пору еще и в Гарварде, Принстоне и Йеле. И все же Общество Conversazione стоит особняком по двум причинам. Ни одно другое общество той эпохи не было настолько исключительным в интеллектуальном отношении. Апостолы отбирались в первую очередь на основе их философских склонностей. И ни в одном другом обществе чувство собственного превосходства не порождало столь же сильного чувства отчуждения от существующего строя по сути, почти во всех его проявлениях. Уж не мономания ли, спрашивал в начале 1900-х годов один «апостол» другого, то неизмеримое моральное превосходство, которое мы ощущаем?[616] Апостолы любили шутить, что их общество реально, а остальной мир феноменален. Философ Дж. Эллис Мак-Таггарт, женившийся на склоне лет, острил, что просто завел себе феноменальную жену. Словом, эти люди были несносны.
Всего апостолов между 1820 и 1914 годами было около 255. Критерии отбора новичков были столь строги, что в некоторые годы общество не пополнялось вовсе. Например, между 1909 и 1912 годами в него приняли всего одного человека[617]. Потенциальных новичков называли эмбрионами и учиняли им смотр, приглашая на череду вечерних чаепитий, на которых, как известно, кандидаты чувствовали себя весьма неловко. В тех редких случаях, когда кого-либо из студентов находили достойным членства, он рождался для общества, и эта церемония непременно сопровождалась леденящей кровь клятвой хранить тайну. После этого новообращенному полагалось посещать заседания общества, проводившиеся в течение учебных семестров по субботам, в вечернее время. На этих еженедельных собраниях члены общества, выступая с коврика перед камином, делали доклады, называвшиеся, например, Красота или Этика в ее отношении к поведению, и ставили на голосование различные вопросы (традиционно не связанные с темой выступлений). Когда один апостол заговаривал с другим, полагалось пользоваться обращением брат. Еще на собраниях присутствовали и делили со всеми непременные тосты с анчоусами (китами) так называемые ангелы бывшие члены общества, выбывшие из него (отрастившие крылья) по окончании университета. Возможность тесной эллинской дружбы между представителями разных поколений относилась к числу предметов, которыми апостолы особенно гордились[618]. Ангелы, оставшиеся в Кембридже в качестве преподавателей например, философы Бертран Рассел и А. Н. Уайтхед, регулярно посещали собрания.
Всего апостолов между 1820 и 1914 годами было около 255. Критерии отбора новичков были столь строги, что в некоторые годы общество не пополнялось вовсе. Например, между 1909 и 1912 годами в него приняли всего одного человека[617]. Потенциальных новичков называли эмбрионами и учиняли им смотр, приглашая на череду вечерних чаепитий, на которых, как известно, кандидаты чувствовали себя весьма неловко. В тех редких случаях, когда кого-либо из студентов находили достойным членства, он рождался для общества, и эта церемония непременно сопровождалась леденящей кровь клятвой хранить тайну. После этого новообращенному полагалось посещать заседания общества, проводившиеся в течение учебных семестров по субботам, в вечернее время. На этих еженедельных собраниях члены общества, выступая с коврика перед камином, делали доклады, называвшиеся, например, Красота или Этика в ее отношении к поведению, и ставили на голосование различные вопросы (традиционно не связанные с темой выступлений). Когда один апостол заговаривал с другим, полагалось пользоваться обращением брат. Еще на собраниях присутствовали и делили со всеми непременные тосты с анчоусами (китами) так называемые ангелы бывшие члены общества, выбывшие из него (отрастившие крылья) по окончании университета. Возможность тесной эллинской дружбы между представителями разных поколений относилась к числу предметов, которыми апостолы особенно гордились[618]. Ангелы, оставшиеся в Кембридже в качестве преподавателей например, философы Бертран Рассел и А. Н. Уайтхед, регулярно посещали собрания.