А что же в итоге с королем Филиппом? Он, наверное, был бездарным полководцем; его дважды выбивали из седла и дважды ранили, на его глазах убили знаменосца, но тем не менее он бился так же отважно, как его рыцари. С помощью Жана дЭно Филипп спасся с поля битвы, под покровом темноты ускакав в замок Лабруа. Там разбуженный посреди ночи сенешаль спросил, кто так настойчиво требует его впустить. «Открывай скорее, ответил Филипп, я достояние Франции». Сущая правда. Как десять лет спустя докажет его сын в Пуатье, Франции была не по карману стоимость захваченного в плен короля.
Предав земле погибших, Эдуард двинулся на Кале. Он не имел никаких законных оснований претендовать на этот город: тот никогда не принадлежал английской короне. Даже французов отпугивали болота на подступах к этому месту; лишь в предыдущем веке булонские графы осознали его стратегическое значение и построили здесь процветающий и хорошо укрепленный город. Однако Эдуарду тоже были ясны все выгоды Кале. Находясь у самого узкого места Ла-Манша, всего в 20 милях [ок. 32 км] от английского побережья, Кале сулил не только гораздо более удобную базу, чем порты Фландрии, но и крайне важный контроль над подходами к проливу с востока. Однако захватить город было непростой задачей. За грозными стенами, защищенными наполнявшимся из моря двойным рвом, стоял немалый и решительный гарнизон во главе с исключительно одаренным командиром, пусть и страдавшим подагрой, рыцарем Жаном де Вьеном. О штурме, понятно, не могло быть и речи, единственной надеждой становилась осада. Поэтому в начале сентября англичане разбили лагерь на плоской, продуваемой ветрами равнине, построив фактически небольшую деревянную деревню, которую Эдуард назвал Вильнёв-ле-Арди. (Английский двор по-прежнему говорил на французском.) Осада угрожала затянуться, так что разумно было позаботиться об удобстве.
Наступила зима, потом весна, затем лето Кале все еще держался. Наконец к исходу июля 1347 г. король Франции со своей армией появился на холме у Сангатта, примерно в миле [1,6 км] западнее Кале. Филипп пришел в ужас от увиденного. Вильнёв-ле-Арди превратился в настоящий городок. Сеть хорошо спланированных улиц окружала рыночную площадь, где по средам и субботам шла бойкая торговля. Там были, как писал Фруассар, «галантерейные и мясные лавки, палатки с одеждой, хлебом и другими предметами первой необходимости, так что там можно было купить почти все. Товары и продукты ежедневно доставляли морем из Англии и Фландрии». Конечно, Филипп легко бы уничтожил этот маленький процветающий городок, если бы мог до него добраться, но заранее предупрежденный Эдуард предпринял необходимые меры. Погрузив на корабли лучников, катапульты и бомбарды, он расставил их вдоль всего побережья от Сангатта до Кале, перекрыв путь по берегу. Остававшийся маршрут через болота за дюнами зависел от моста в Ньёле, где он разместил лучников и латников под командованием своего кузена графа Дерби. Самой поверхностной рекогносцировки (проведенной при полном содействии со стороны англичан) оказалось достаточно, чтобы убедить Филиппа в безнадежности положения. Наутро французский король увел свою армию.
Наступила зима, потом весна, затем лето Кале все еще держался. Наконец к исходу июля 1347 г. король Франции со своей армией появился на холме у Сангатта, примерно в миле [1,6 км] западнее Кале. Филипп пришел в ужас от увиденного. Вильнёв-ле-Арди превратился в настоящий городок. Сеть хорошо спланированных улиц окружала рыночную площадь, где по средам и субботам шла бойкая торговля. Там были, как писал Фруассар, «галантерейные и мясные лавки, палатки с одеждой, хлебом и другими предметами первой необходимости, так что там можно было купить почти все. Товары и продукты ежедневно доставляли морем из Англии и Фландрии». Конечно, Филипп легко бы уничтожил этот маленький процветающий городок, если бы мог до него добраться, но заранее предупрежденный Эдуард предпринял необходимые меры. Погрузив на корабли лучников, катапульты и бомбарды, он расставил их вдоль всего побережья от Сангатта до Кале, перекрыв путь по берегу. Остававшийся маршрут через болота за дюнами зависел от моста в Ньёле, где он разместил лучников и латников под командованием своего кузена графа Дерби. Самой поверхностной рекогносцировки (проведенной при полном содействии со стороны англичан) оказалось достаточно, чтобы убедить Филиппа в безнадежности положения. Наутро французский король увел свою армию.
Уход короля сказал Жану де Вьену все, что ему требовалось знать: дальнейшее сопротивление бессмысленно. Он подал сигнал о готовности сдать город при условии, что Эдуард гарантирует безопасность всем жителям. Поначалу английский король категорически отказал: осада Кале стоила ему немалых денег, множества воинов и почти года собственной жизни. Но когда его посол сэр Уолтер Мэнни возвратился с известием, что в таком случае город продолжит сопротивление, король уступил. Мэнни отправили обратно к де Вьену с новыми условиями: шесть знатных горожан должны предстать перед Эдуардом босыми, с непокрытой головой и петлей на шее, держа в руках ключи от города и крепости. С ними он поступит на свое усмотрение, а остальных граждан пощадит.
Условия англичан огласили на рыночной площади вперед тут же выступил самый богатый горожанин, господин Эсташ де Сен-Пьер. Вскоре к нему присоединились еще пять знатных граждан. Все шестеро сняли верхнюю одежду, надели петли, взяли ключи и пошли к воротам за Жаном де Вьеном, который ехал на пони с опущенным вниз мечом в знак смирения. Подойдя к королю, они встали на колени, подали ему ключи и попросили о пощаде. Эдуард не стал их слушать, приказав немедленно казнить. Тщетно молил за них сэр Уолтер. Лишь когда беременная королева Филиппа, с трудом опустившись на колени перед мужем, стала просить его о милосердии к этим людям, король наконец смягчился[48]. В субботу 4 августа 1347 г. Эдуард III победоносно вошел в Кале и приказал изгнать всех жителей города. Несчастным гражданам запретили что-либо брать с собой. Дома и имущество, мебель и посуда все осталось английским поселенцам, которых король привез на их место. Потомки тех поселенцев оставались в Кале больше двухсот лет, пока 7 января 1558 г. французы наконец не отвоевали город обратно.
В последующие девять лет после падения Кале о войне практически не вспоминали. В январе 1348 г. на Францию обрушилась «Черная смерть». За десять лет чума убила около трети всех людей на территории от Индии до Исландии. Из тех, кто уцелел, большинство имело другие, более неотложные заботы, чем война. Произошло несколько малозначительных столкновений в Гаскони и Бретани, а ближе к концу 1355 г. Эдуард даже высаживался в Кале с новой армией, но, похоже, передумал начинать операцию и через месяц вернулся обратно в Англию. Однако его решимость не исчезла он мог успокоиться, только получив трон Франции. Сын Филиппа Иоанн II (Иоанн Добрый, как его будут называть впоследствии), наследовавший отцу в 1359 г., был неисправимым романтиком, чьи мечты о рыцарских безрассудствах будут подводить его снова и снова. Страсть к сражениям бурлила у него в крови так же, как у Эдуарда. Пока что обоих монархов занимали другие дела, но, когда момент настанет, оба покажут, насколько они жаждут продолжить борьбу.
В тот же год, когда Эдуард отменил экспедицию в Кале, Черный Принц, уже двадцатипятилетний наместник отца в Гаскони, повел армию на юго-запад. Он не смог захватить Нарбон и Каркасон, но страшно разорил земли вокруг, а в 1356 г. пустился в набеги вверх и вниз по Луаре, где Иоанн II решил преподать ему урок. Король призвал всю знать и рыцарей собраться с дружинами в Шартре на первой неделе сентября. Отклик был поистине всеобщим: пришли четыре юных сына короля, коннетабль Франции Готье де Бриенн, два маршала, двадцать шесть герцогов и графов, бесчисленное количество менее знатных господ и рыцарей все со своими дружинами. Холиншед говорил о трех «баталиях» (батальонах) по 16 000 человек каждый, в целом 48 000, но он, конечно, преувеличивал. Какова бы ни была точная численность, эта в любом случае мощная сила перешла Луару в разных точках и двинулась на юг, преследуя англичан со всей возможной скоростью. Французы настигли врага утром воскресенья 18 сентября в долине речушки Муассон в семи милях [ок. 11 км] юго-восточнее Пуатье.
В тот же год, когда Эдуард отменил экспедицию в Кале, Черный Принц, уже двадцатипятилетний наместник отца в Гаскони, повел армию на юго-запад. Он не смог захватить Нарбон и Каркасон, но страшно разорил земли вокруг, а в 1356 г. пустился в набеги вверх и вниз по Луаре, где Иоанн II решил преподать ему урок. Король призвал всю знать и рыцарей собраться с дружинами в Шартре на первой неделе сентября. Отклик был поистине всеобщим: пришли четыре юных сына короля, коннетабль Франции Готье де Бриенн, два маршала, двадцать шесть герцогов и графов, бесчисленное количество менее знатных господ и рыцарей все со своими дружинами. Холиншед говорил о трех «баталиях» (батальонах) по 16 000 человек каждый, в целом 48 000, но он, конечно, преувеличивал. Какова бы ни была точная численность, эта в любом случае мощная сила перешла Луару в разных точках и двинулась на юг, преследуя англичан со всей возможной скоростью. Французы настигли врага утром воскресенья 18 сентября в долине речушки Муассон в семи милях [ок. 11 км] юго-восточнее Пуатье.
Французы чувствовали уверенность. Во-первых, они превосходили противника в численности у англичан было 10 00012 000 человек максимум. Во-вторых, имелись все основания полагать, что захватчики испытывают серьезные проблемы с продовольствием. Остаток дня стороны изучали позиции друг друга и готовились к сражению, пока кардинал Эли де Талейран-Перигор, присланный папой попытаться уладить дело миром, тщетно сновал между двумя лагерями. Черный Принц, который конечно же с удовольствием избежал бы боя, будь у него такая возможность, предложил отпустить всех пленников без выкупа и освободить все захваченные им замки, но Иоанн потребовал, чтобы принц сдался сам с сотней своих рыцарей такой ультиматум английский принц рассматривать не стал. В итоге на рассвете следующего дня битва началась.
Поразительно, что французы не вынесли уроков из своего поражения при Креси и не предприняли шагов для подготовки достаточного количества лучников дальнего боя, чтобы отплатить англичанам той же монетой, ведь Иоанн прекрасно знал, какую опасность представляют собой английские стрелы. По всей видимости, он планировал направить небольшой отряд, примерно в 300 конных рыцарей, прямо в центр английских порядков, смять их, а затем пустить в прорыв основные силы армии пешим строем, поскольку болотистая местность с бесчисленными кустами и оврагами не давала простора для действий конницы. Эта тактика оказалась провальной. Рыцари (самый цвет французской армии, среди них был и коннетабль Франции, и оба маршала) полегли под уже привычным градом стрел, а после этого исходного побоища сражение было практически проиграно. Французы бились самоотверженно, но англичане их подавили. Когда битва завершилась, среди пленных оказался и сам король Франции. Черный Принц обошелся с ним подчеркнуто учтиво. Фруассар рассказывал, что в вечер после битвы он устроил в честь Иоанна ужин, на который пригласил и других знатных пленников, включая тринадцать графов, архиепископа и шестьдесят шесть баронов. «Он сам, выказывая смирение, подносил блюда французскому королю и другим благородным господам заявляя, что не достоин сидеть за одним столом со столь могущественным правителем и доблестным воином». Семь месяцев спустя принц лично сопроводил Иоанна в Лондон.