Я спас СССР. Том I - Алексей Викторович Вязовский 19 стр.

Еще несколько заимствованных поэм, и я перехожу от героики и патетики к любовной лирике. Все-таки больше половины зала девушки. Нужно дать им хороший повод пообсуждать меня вечерком. Практически у каждой дамы есть своя женская тетрадка, куда записываются стихи, афоризмы, вклеиваются вырезки из модных журналов

Глава 5

 Без кайфа нет лайфа,  говорит вертлявый парень в белом пиджачке.  Я тебе фенечку расскажу. Зацепил я клевую герлу, у нее пэрэнты крутые совки. Фазер ходит в вайтовых трузерах, а шузы все равно совковые. Ха-ха-ха!

 Кончай свой стёб,  отвечает долговязый товарищ в узких черных штанах.  Лучше посмотри вон туда. Бундесы чапают, зуб даю. Сейчас дойдут до фонтана, и мы их сделаем.

 Меня сделайте.  Я выхожу из пролета лестницы ГУМА на верхнюю галерею, подхожу к парням. Типичная фарца. Молодые парни, москвичи. Числятся в какой-нибудь переплетной артели, а сами торгуют шмотками. Скупают или выменивают у иностранцев модную обувь, джинсы, электронику, жвачку, импортные сигареты. Потом перепродают втридорога.

Вчера, на концерте, в который превратился мой творческий вечер, замечая влюбленные взгляды Вики и о боже Оли со Светой, я со всей ясностью понял пора заняться имиджем. Писателей в стране много, поэтов еще больше. Костюм с галстуком это скучно. Надо выделяться. Надо, чтобы про меня говорили. Так что на следующий же день я отправился в ГУМ. Здесь на верхних галереях тусовались фарцовщики. Высматривали иностранные делегации, отдельных туристов. После чего пытались выторговать у них любую западную шмотку.

 Мэн, ты не по адресу,  вертлявый равнодушно отвернулся. Боится. Фарцу гоняют. И милиция, и гэбэшники. Только вот я на них совсем не похожу. На лице многодневная щетина, которая переходит в бородку. Оперативники обязательно бреются. Ботинки не блестят (всех силовиков еще в училище заставляют до блеска чистить обувь, и это сохраняется на всю жизнь). Долговязый внимательно меня рассматривает. Я достаю из кармана пачку десяток. Пересчитываю их. Убираю. В глазах вертлявого загораются огоньки интереса.

 Подожди, Боб,  долговязый подходит ближе.  Мэн-то правильный. Чего хочешь?

 Джинсы «Левайс», модный свитер крупной вязки под горло, ботинки на высокой подошве. Лучше немецкие.

 Неплохой заказец. Давай так. Выходишь из ГУМа в сторону Улицы 25 октября, направо. Доходишь до Никольского тупика. Там справа подъезд дома будет. Жди там.

 Подожди. Не торопись. Сколько вся эта «музыка» будет стоить?

Долговязый поднял глаза к потолку, пошевелил губами, что-то прикидывая в уме.

 Ну, думаю, в двести рублей уложишься

 Во сколько?  моему возмущению не было предела.  Ты мне деним с золотой фурнитурой что ли втюхиваешь?

 Да правильные цены. Шмотье фирменное, не самопал. Ну, может, скачуху тебе еще дадут. Как крупному клиенту. Все. Давай, до тупика.

Делать нечего, я киваю, иду по указанному адресу. Быстро нахожу подъезд, захожу. Ждать приходится долго. Но оно того стоит. Тот самый вертлявый, словно на шарнирах, парень по кличке Боб приносит все, что я заказал. Фирменные джинсы (я проверяю, не самострок ли), отличный черный свитер, такие же черные ботинки на высокой рифленой подошве.

 Сам-то кто будешь?  как бы невзначай интересуется Боб, пока я примеряю обновки.

 Поэт.

 Да ладно!

Боб громко ржет, хлопает себя по ляжкам.

 Клево! Давай еще!

 Давалка сломалась, считай деньги,  протягиваю фарцовщику купюры.

 И что, поэты такие бабки зарабатывают?  как бы между прочим интересуется Боб.

У меня тут же в голове громко прозвенел звонок. Говорил ребятам не шиковать, а сам тут же пошел купюрами шелестеть.

 Ты, Боб, случайно не в ансамбле играешь в свободное от фарцы время?  спрашиваю я.

 В каком смысле

 Ну типа «барабанщиком» не подрабатываешь?  добавляю немного угрозы в голос.

 Не  фарцовщик пугается.  Просто так спросил!

 Ну если только просто так Гонорар получи за концерт. Давай по деньгам решать.

Все шмотки обходятся мне в 186 рублей! Нормально. Вписываюсь. И ведь с размерами угадал

Я опять остаюсь без копейки. Это даже смешно. В чемоданах на вокзалах хранится грузинский миллион, а я нащупываю в кармане 5 копеек, чтобы доехать на метро до Моховой.

Пока еду, размышляю, что же мне делать с резким наплывом женщин в моей жизни. Во-первых, Вика. С ней у нас предстоит третье свидание. Позвал в ресторан Центрального дома литераторов. Приличная кухня, вино Девушка меня сильно привлекает. Красива, умна, скромна. Ну ладно, не так уж скромна, раз с Петровым гуляла. Теперь дует на воду, обжегшись на молоке. Дуть может долго. Пока не сложатся звезды, циклы и прочие женские факторы.

Пока еду, размышляю, что же мне делать с резким наплывом женщин в моей жизни. Во-первых, Вика. С ней у нас предстоит третье свидание. Позвал в ресторан Центрального дома литераторов. Приличная кухня, вино Девушка меня сильно привлекает. Красива, умна, скромна. Ну ладно, не так уж скромна, раз с Петровым гуляла. Теперь дует на воду, обжегшись на молоке. Дуть может долго. Пока не сложатся звезды, циклы и прочие женские факторы.

Во-вторых, Оля Быкова. Подпольная кличка Пылесос. Она же староста и врио комсорга. Активист и просто жизнерадостный, активный человек. Тоже красивая. Одевается, конечно, не ахти, но это поправимо. Чем-то я ей глянулся, и она сама меня позвала на свидание. После творческого вечера, только я вышел за кулисы, мне было прямо и без намеков предложено в субботу вечером сходить на «Жаворонка». В начале мая вышел замечательный отечественный фильм про советских солдат, которые бегут из плена на танке Т-34. Я, уставший, еще не отошедший от бурных аплодисментов, с ходу дал согласие. Потом, конечно, задумался. Даже посоветовался с Димоном. Но тот только одобрительно хлопнул меня по плечу:

 Давай, Рус, не стесняйся. А если Вика теперь играет за команду «динамо»? Оля вулкан! Тут друзья тайком Фрейда приносили почитать,  зашептал мне Кузнецов.  Это называется сублимация подавленного либидо. Ей хочется, очень. Но не с кем. Вот она и тратит свою либиду на всю эту общественную деятельность.

Фрейд сейчас запрещен в Союзе. Ходит в самиздатовских перепечатках. Теоретически его можно взять в спецхранилище библиотеки. Но нужно получить такие визы и подписи на заявлении

Наконец, Света Фурцева. Эта поступила тоньше. Дождалась, пока все разойдутся после творческого вечера, поймала меня уже в коридоре.

 Очень понравилось! Ты прямо талант.

Девушка была одета в строгую длинную юбку по щиколотку, блузку и приталенный пиджак серого цвета. Прямо министерская дама. На щеках румянец, глаза сияют.

 Я уверена, что у тебя большое будущее в литературе.

Ага, совместно с Высоцким, Рождественским и Евтушенко.

 Мне особенно понравилось «Некрасивых женщин не бывает». Я даже записала.  Света достала из сумочки тетрадь, открыла ее:

 Какие верные и точные слова! Сегодня же покажу маме. Я думаю,  Фурцева-младшая замешкалась, подбирая слова,  даже уверена, она захочет с тобой познакомиться.

 У министра культуры есть время на начинающих поэтов?  удивился я.

 Ты необычный. Я сразу почувствовала, что в тебе что-то есть! Приходи первого июня к нам на прием.

А Света-то на меня запала! И оно мне надо, чтобы замужняя девчонка с годовалым ребенком так на меня обожающе смотрела? С другой стороны, с Фурцевой-старшей все равно знакомиться. Министр переживет снятие Хрущева и дотянет до 74-го года. Еще десять лет будет рулить всей советской культурой.

Так почему бы нет?

 Какой прием?

 Приезжают немцы из ГДР подписывать договор о дружбе. У них в делегации будут писатели и музыканты, мама устраивает для них прием. Я тебе достану пригласительный.

Тонкий подход! И как тут отказаться?

 Я согласен.

Света лучится от удовольствия, а потом неожиданно берет мою руку и говорит:

 Спасибо!

Смелая. И горячая!

Родная, а как же муж и ребенок??

 Значит, до следующей пятницы?

Я лишь киваю.

В библиотеке на Моховой многолюдно. Сессия в разгаре, и студенты торопятся добрать знаний к экзаменам. Только я подошел к своей любимой «Башкирии»  заметил знакомые стриженые головы, склонившиеся над разбросанными на столе книгами. Коган и Кузнецов. Сели в уголке, что-то выписывают. У меня появилось нехорошее чувство.

 Слышали свежий анекдот?

 О, Рус пришел!  Коган мне рад, Димон тоже улыбается.

 Давай свой анекдот,  Кузнецов подвигает ко мне стул.

 За месяц до сессии послал Бог ангелов посмотреть, как студенты готовятся. Прилетают ангелы обратно.

Бог говорит им:

 Докладывайте.

Ангелы докладывают:

 Были мы в Педагогическом, Медицинском и на факультете журналистики МГУ. Студенты везде пьют, веселятся, не готовятся.

Послал Бог ангелов за неделю до сессии снова.

Прилетают они обратно, говорят:

 В Педагогическом взялись за книжки, в Медицинском и в МГУ пьют, веселятся.

Прилетают они обратно, говорят:

 В Педагогическом взялись за книжки, в Медицинском и в МГУ пьют, веселятся.

Послал их Бог за день до сессии. Прилетают, говорят:

 В Педагогическом учат, в Медицинском за книжки взялись, журналисты Богу молятся.

Бог говорит:

 Мне молятся? Ну, вот им-то мы и будем помогать.

Парни заржали, на нас стали оборачиваться. Библиотекарша нахмурилась, погрозила издалека пальцем.

 А мы тут, Леш, выписываем из Ленина.  я вижу рядом с Коганом и Кузнецовым несколько книг из собрания сочинений основоположника.

 Что выписываете?

 Способы, как революция делалась,  шепотом отвечает Лева.  Первым делом для НМГ открываем подпольную газету. Типа «Искры». Я договорюсь насчет покупки старого пресса с рук.

Я мысленно закатываю глаза, делаю глубокий вдох. Да когда же это закончится?

 Потом начинаем создавать реестр предателей дела партии,  на другое ухо шепотом говорит Кузнецов.

Это что-то новенькое. Такого у Ленина не было.

 Так, пойдемте в курилку выйдем.

Мы выходим на лестничную площадку, где стоят урны. Тут пусто, хотя недавно кто-то курил. Я поднимаюсь на пролет вверх и спускаюсь на пролет вниз. Никого.

 Значица так, революционеры!  Я наставляю палец на напрягшихся парней.  Подпольную газету запалит первый же сексот, к которому она попадет. По цепочке распространителей КГБ выйдет на издательство. Это во-первых. Во-вторых, реестр. Как вы собираетесь собирать для него информацию? Как определять, кого включать, а кого еще нет?