Человек раньше не видел негроидов, и ему нужно объяснить, что люди бывают разные. Думаю, когда моя мама встретила папу, она могла задать ему тот же вопрос, потому что видела негров только в потоке, а папа был на Марсе первым чернокожим колонистом. Анисья подняла раскрытые ладони: Вот, здесь я светлая. И здесь. Она подняла ногу и помахала в воздухе босой ступней.
Прикольно. Ингвар почесал нос. Когда вернусь, закажу себе чернокожего андрика.
Андрика? «Закажу»?! Соня не успела ничего спросить, Анисья уже продолжала:
Я учусь на формера
Может, фермера? Сабрине показалось, что рассказчица оговорилась.
Судя по лицам, не только она не знала про такую профессию.
Формеры общее название тех, кто занимается терраформированием или, как у нас говорят, тер-формовкой, рассказала Анисья. Это очень интересное направление, мы стоим в начале пути, и будущие марсиане будут жить так, как сделаем для них мы. Работы по тер-формовке уже начаты, нужно довести давление до уровня, когда вода сможет быть жидкой, повысить температуру хотя бы на экваторе, создать что-то вроде озонового слоя для защиты от излучения, растопить полярные ледяные шапки, наполнить атмосферу парниковыми газами и начать создание биосферы. Моя специализация определится после школы. Я хотела бы заняться водоснабжением: даже при плюсе по Цельсию вода из-за низкой температуры и очень маленького давления из твердого состояния переходит сразу в газообразное. Единственное, что встречается на поверхности в жидком виде солевой раствор. Но залежи водяного льда у нас большие, и есть над чем поработать.
А какая у вас температура? спросил Ингвар.
От плюс тридцати в полдень на экваторе до минус ста пятидесяти зимой на полюсах, в среднем минус шестьдесят. К сожалению, приповерхностный слой всегда ниже нуля, отсюда все проблемы. А еще нужно бороться с песчаными бурями, с гигантскими колебаниями температуры в сутки и за сезон, и учитывать метеоритную опасность.
Вижу, что у вас жизнь тоже не сахар, проворчал Ингвар. Подумав, он задал еще вопрос: Как у вас считают возраст, по-земному или по-марсиански?
Обоими способами, для общения с землянами и между собой. Местных лет мне только шесть, потому что земных суток в нашем году шестьсот восемьдесят семь. День на Марсе длиннее на сорок минут и называется он «сол», чтобы не путать с земным. Вот, вроде бы все. Живем, учимся, работаем и, как все, приближаем светлое будущее для своих будущих детей.
Анисья умолкла, и светлые уставились на темных пришла их очередь поведать, как, перефразируя Анисью, они «живут, учатся, работают и приближают темное будущее для своих будущих детей».
Пухлый палец Ингвара указал на Сабрину:
Давай, ты.
Синеглазка на миг прикрыла глаза и начала:
Я Сабрина из муравейника Восибир, мой папа крупный юраст, уже пять лет, как он купил должность адвокатора Васюганско-Чулымского и всея Салаирии. Папа защищает виновных от несправедливых законов, это хорошо оплачивается, и до последнего времени семья жила в достатке. Я учусь в платной школе с уклоном в юридичь, и у меня есть шанс однажды сменить папу на его посту. В случае удачного замужества я смогу подняться и выше, меня уже сватали к бездетному прокуратору, и, если бы нас поженили, после его смерти пост достался бы мне. Рассказ о замужестве почему-то расстроил Сабрину, дальше ее голос стал глухим и сиплым: У нас собственные комнаты в средних этажах, и после того, как остановились лифты, мы дополнительно зарабатываем на транзите живущих сверху. Раньше получали еще за транзит воды, газа и канализационных отходов, но верхние перестали этим пользоваться, и доходы иссякли. Чтобы уменьшить расходы, андрикам включили режим «эконом», и вещи они для нас с тех пор берут только малых брендов, а пищу готовят простую синтетическую.
Матвей помотал светлой гривой:
Ничего не понимаю. Андрики у вас?!
Сабрина с испугом оглянулась на Ингвара, но тот лишь поморщился: говори, мол, это не тайна, за которую могут наказать. К тому же, сам недавно ляпнул такое же.
Здешние андрики, она обвела взором небо, бесполые, а у нас они бывают мужчинами и женщинами. Их можно купить, и они беспрекословно выполняют любой каприз. Андриков у нас используют в быту и на работе, они выглядят почти как лунные, но не общаются между собой и умеют лишь то, что в них заложат изготовители.
Ты говоришь про обычных андроидов, человекоподобных и, Матвей скривился, человекозамещающих роботов. У нас их давно сменили дроиды, чтобы люди остались людьми.
Ну и зря, влез Ингвар с гадкой ухмылочкой. Андрики делают жизнь приятнее. У меня мажордом, гувернантки, горничные, повара и садовники все андрики.
Это из-за того, что ты не доверяешь людям, сказала Соня.
Ингвар кивнул:
Потому что им нельзя доверять. В робота можно встроить опасную программу, но в нем хотя бы есть шанс ее найти. С людьми такое не проходит.
Сейчас мы слушаем Сабрину, мстительно сказала Анисья, которую Ингвар так же перебил ранее.
Впрочем, он и не собирался продолжать. Или успешно сделал такой вид. Вновь заговорила Сабрина:
Наши андрики живут в доме как члены семьи, хотя одновременно числятся наемными работниками правом называться членами семьи их наделили за постоянное нахождение в определенном доме, знание его секретов и отстаивание его интересов в случае некриминального конфликта интересов. Заковыристую фразу, наверняка не раз слышанную от отца, Сабрина выдала с гордостью, хотя с Сониной точки зрения это была самая настоящая «юридичь».
Вначале ты сказала, что семья жила в достатке «до последнего времени», отметила Соня. Что-то случилось?
Это из-за андриков. Но это личное, я не хочу об этом говорить.
«Действительно личное, или боится сболтнуть лишнее?» подумала Соня.
Следующий. Ингвар посмотрел на Савелия.
Тот нерешительно привстал, но остальные рассказывали сидя и даже лежа, и он вновь опустился на траву.
Меня зовут Савелий, как и Сабрина в своем рассказе, он ограничился именем, мой мир отличается от ваших. Я видел кипящие реки, которые плевались варившимися заживо людьми, в том числе непохожими на людей, видел земли, которые превращали технику в пыль, а людей в пепел, дышал воздухом, похожим на желе, и жил в местах, откуда сбежали даже тараканы. Учиться мне не довелось, моя работа добывать оружие, металл и сохранившуюся технику для властвующей группировки. То, что у соседей можно произвести на заводах, у нас можно лишь найти, и продать можно лишь то, что нашел. Родителей я не знал, а если они однажды отыщутся, им несдобровать, я припомню все.
За что же, если ты их не знал? не поняла Соня.
Они продали меня, этого достаточно.
Ингвар пожал плечами:
Продать ребенка, когда нет денег это нормально.
У меня все. Савелий опустил голову.
Соня видела, что рассказать он мог гораздо больше, но касаться каких-то тем ему было тяжело, а другие он боялся затрагивать, чтобы не выдать некой информации противнику за этим пристально следил толстяк.
Эстафета историй дошла до Ингвара. Он покрутил в руках дубинку.
А что рассказывать? Меня зовут Ингвар, но это вы знаете. Моя семья владеет Валдаем, поэтому мы контролируем водные ресурсы половины Европы: у нас берут начало Днепр, Волга, Мста, Сясь, Молога, Тверца, Западная Двина и многие другие, всех не упомнишь. Территории, расположенные вдоль берегов, платят нам отступную ренту.
В чем именно вы контролируете? уточнил Матвей. То есть, за что вам платят?
За экологию.
А я слышал, что на темной Земле реки загажены и напоминают канализационные стоки, не поверил Матвей, и что воду пьют только после многократной очистки, и она все равно грязная и воняет.
Правильно, сказал Ингвар, а наша семья может свалить туда отходы с атомных станций. Тогда никакие фильтры не помогут. За это нам и платят за право пить незараженную воду. Это прибыльный бизнес, и у нас, понятное дело, много недоброжелателей. Семье приходится постоянно курсировать между Себежским, Рдейским и Полистовским особняками, где между бункерами проложены тоннели и внешние железные дороги, и по ним постоянно ходят отвлекающие внимание поезда чтобы конкуренты не нанесли внезапный точечный удар. За хорошую жизнь приходится платить безопасностью. Ингвар вздохнул. Это лишь кажется, что у богатых нет забот. На самом деле, если сравнивать, то забот нет у бедных. У бедных проблема одна: нет денег, на этом их беды кончаются. У богатых здесь все только начинается, и чем больше богатство, тем больше проблем, о которых бедные даже не догадываются. Заметив, что сочувствия никто не проявил, Ингвар резко закончил: Объявленные на отдых двадцать минут прошли. Предлагаю разойтись до утра. Но если кто-то хочет еще поработать, он поглядел на Матвея, это будет похвально, и вся команда скажет ему спасибо.
Расходимся до утра, подытожила Соня, завтра нам понадобится много сил.
Показывая пример, она ушла первой. Или хотела вырвать первенство у Ингвара, стремившегося верховодить во всем? И это тоже.
В комнате Соня первым делом помылась в гиенике. Функции сушки и укладки не работали, и волосы просто лежали на плечах, высыхая естественным образом. Одеться в пижаму не удалось: за день она высохла, но купание в морской воде не прошло даром по ткани расползлись жуткие соляные разводы. Пришлось стирать. Заодно Соня постирала и купальник, потный и грязный после трудового дня.
Входная дверь приотворилась.
Я тебя не приглашала! взвизгнула Соня, крепче кутаясь в полотенце. Почему ты вошел?!
Ингвар захлопнул за собой дверь и иронично сощурился:
Потому что открыто. А почему не закрываешься?
Зачем?
Вот я и воспользовался тем, что у вас это не принято.
Он был в пижаме как Соня, когда ходила к Савелию. Ингвар то ли намеренно выбрал удобство в ущерб вежливости, то ли не хотел утруждать себя переодеванием. Или просто не думал о таких мелочах, как вид, который производит. Впрочем, нет. Ингвар всегда думал, прежде чем что-то сказать или сделать, и на светлой Земле его однозначно определили бы как единицу.
У вас вообще не разделяют по двоичной системе? Соня вышла из гиеника.
Как угодно, только не по вашей двоичной. Разглядывавший комнату Ингвар бесцеремонно плюхнулся на кровать. Кто же в своем уме согласится быть нулем?
Это не обидно, вступилась Соня за нулей, это просто классификация.
Быть нулем не обидно?! Тогда без обид. Ты полный ноль как девчонка, и даже Сабринка тебе сто очков вперед даст, хотя у нее ни кожи ни рожи.
И в чем же она лучше?
Нулям не понять.
Оказалось, что в некоторых случаях нулем быть неприятно. Сказанное Соню задело, тем более, что некрасивых людей на светлой Земле не рождалось уже больше трех поколений, наука постаралась. В отместку Соне захотелось тоже сказать что-то вроде «Если здесь кто-то и ноль, то достаточно посмотреть в зеркало», но она сдержалась. Пухлость Ингвара могла быть следствием болезни, и ему будет обидно. К тому же, когда кидаешься грязью, может не долететь, а к рукам прилипнет.