Полынью сразу на выходе или дальше?
Голос домработницы звенел металлическими нотками специально, чтобы робот воспринимался именно роботом.
В десяти метрах. Хочу пробежаться.
Во все стороны полетели белые брызги две руки раскидывали снег, пока две другие разрезали и выставляли столбиками прозрачные кубики льда. Закончив, Дора удалилась новых распоряжений не поступало, а когда поступят, она услышит их всюду.
Соня встала у тонкой пленки, отделявшей комнату от жути внешнего мира.
Дверь!
Преграда замерцала и расползлась в стороны.
Царившее снаружи безумие хлынуло внутрь. Колючий туман жалил хлопьями холода, он царапал, будто звериными лапами, а защищавшийся дом бил по ним теплом, и они корчились в агонии, плавились и стекали на пол, окутывая передернувшиеся колени. Соня выскочила наружу. Ноги провалились в хрустевший наст, но она побежала в обжигавшей и забивавшей глаза пурге. Вообще-то не пурга, а легкий ветерок, но расскажите об этом кому-нибудь другому. Каждый шаг давался с трудом, кожа пошла паром и взмолилась о пощаде. С разбегу Соня прыгнула в квадрат спасительной синевы.
Ага, спасительной, как же. На ветру тело обварило ледяным жаром, а здесь погрузило в жидкий огонь целиком. Ошалевшие снулые рыбы шарахнулись на глубину, подальше от неведомой опасности. Им бы мозгов побольше, хотя бы половину тех, что у Капитана, и Соня играла бы с речными обитателями круглый год. Но интеллектом они не блистали, а добавлять искусственный ученые не спешили, других забот хватало. Папа, например, рыбами не занимался, и это было здорово, ведь если выбирать умные рыбы или умный дом то ответ очевиден, и папа большой молодец.
Вода напоминала колючий гель, как в холодильнике, руки то и дело загребали ледяное крошево, каждое движение приходилось вымучивать. Защита тела сопротивлялась, но Соня разрешила морозу проникнуть внутрь. Иначе какой смысл? Купание подо льдом, когда тебя греют искусственные помощники глупость.
Хорошо бы забыть обо всем и проникнуться ощущениями, погрузиться в них, как в воду.
Сверху лед. Если полынью затянет, наружу не выбраться. Интересно, найдут ли андрики Соню подо льдом?
Нет, отрешиться не получится. Голову сжало, будто тисками, конечности ломило и выкручивало, тело и душа просились обратно в тепло.
Когда выбралась из воды и сквозь сыпучую колючесть мчалась обратно, изо рта, заполненного морозом, вырвался вопль. Сначала звуковой выплеск выражал исключительно эмоции, но быстро преобразился в нечто столь же нечленораздельное, но для дома понятное:
Д-д-д-две-е-ерь!!!
Соня ворвалась в комнату вся синяя, в пупырышках, и донельзя счастливая. Только вернувшись домой понимаешь, что дом это и есть счастье, единственное и постоянное. Все остальное прыжки в ширину.
Д-д-д-две-е-ерь!!!
Соня ворвалась в комнату вся синяя, в пупырышках, и донельзя счастливая. Только вернувшись домой понимаешь, что дом это и есть счастье, единственное и постоянное. Все остальное прыжки в ширину.
Первым делом Соня влетела в гиеник. Со всех сторон полилась вода, обдало горячим паром, покрытые мхом ветки исполнили роль древних веников и мочалок. Щупальца цирюли растерли, погладили, высушили, а затем заплели косички. В организм вернулась до того прятавшаяся в пятках жизнь. И эта жизнь оказалась хороша как никогда.
Гиеник привычное в быту сокращение, вроде го-граммы. Полное название гигиенник, который, в свою очередь, произошел от «помещения для гигиены». Не все соседи могли похвастаться даже встроенными гиениками, что же говорить о единственном и неповторимом живом? У большинства по-прежнему стояли «санузлы», название которых для нормального человека требовало расшифровки. Во многих языках «сан» означает «святой». И, кстати, при чем здесь узел? Ответ есть в потоке, но ради санузла лезть туда не хотелось. До переезда семья жила у маминых грандов, и Соня знала, что обычный санузел состоял из ванной (главной ее частью была ванна), душевой (соответственно, с душем) и туалета с (никогда не поверите, потому что никакой логической и лексической связи) унитазом. Для Сони, по примеру папы любившей играть словами, в том числе читать их наоборот, главный предмет санузла выглядел страшновато грозил затянуть, а, учитывая предназначение, этого ну никак не хотелось.
Гиеник от совмещенного санузла отличал цирюля банщик-лекарь-парикмахер. В домах со встроенным гиеником цирюля был как запертый в клетке зверь, а в живом доме мог вытащить рабочие щупальца, подать воду и впитать лишнее где угодно. В целом гиеник тоже не нуждался в отдельном помещении без разрешения никто в чужую комнату не войдет. Но привычки прошлого остались, и семья предпочитала гигиениться в закрытых кабинках.
Из гиеника Соня прошла через шкаф-рамку, раздалось шипение окутавшего спрея, и, само собой, дому вновь полетело указание:
Зеркало!
Соня любила облегающие наряды. Взрослые заморачивались с трехмерными конструкциями, чтобы где-то торчало, где-то свисало, где-то лежало складками или трепыхалось на ветру. Это бывало красиво, но до чего же неудобно! Молодежь поголовно носила обтягивающее. Выбранный Соней костюм белый в красных и голубых одуванчиках у взрослых вызвал бы приступ милоты и улыбчивого, как над маленькой, восхищенного кудахтанья. Ну и что? Соне нравилось. Да, чересчур ярко, броско и не совсем по-взрослому, но разве это повод не носить такую прелесть? Красота понятие относительное. Будь в мире какие-нибудь эталоны, все люди перестали бы влюбляться друг в друга, ныне таких до неприличия разных внешне и внутренне. Поэтому каждый должен носить то, что нравится именно ему, и обязательно найдется тот, кто это оценит. А еще Соне хотелось поразить будущих одноклассников. Точнее, членов команды группы обучавшихся в училище назывались командами.
До момента, когда Луна окажется в верхней точке, еще несколько часов.
Звездное небо, распорядилась Соня.
Потолок сменил вид на дополненную реальность. Звезды не интересовали, хотелось посмотреть на невидимую сквозь белесую мглу восходящую Луну, и она предстала во всей красе желтая и почти круглая, едва начавшая убывать: полнолуние было позавчера.
Сколько осталось?
Вопрос в последнее время звучал часто, и дом обошелся без уточнений.
Осталось два часа тридцать две минуты.
Еще долго.
Кто где находится?
В воздухе возник полупрозрачный план дома. Мама работала в кабинете, папа «колдовал» на кухне он не любил стандартную еду, поэтому блюда из принтера всегда старался переделать во что-то необычное и еще более красивое, чем было. Или хотя бы разнообразить свежими фруктами либо водорослями. Или неожиданным десертом из холодильника. В список пополнения папа всегда вносил корректировки, и никто не знал, чем замаскировавшийся под цветущую стену аппарат побалует после новой загрузки.
С новым холодильником произошло как с домом, только наоборот: до Сониной семьи эта технология добралась в последнюю очередь, главным у Зайцевых считалось другое. Вживленный в стену холодильник поразил Соню не меньше, чем все прочее в новом жилище. Пользоваться было просто: вставить в гель еду, которая быстро портится, и она хранилась там почти вечно. И как же не опробовать это устройство на себе, когда тебе девять или даже одиннадцать? Играя в прятки, Соня с Мишкой не раз выбирали его укрытием. Холодильник недовольно бурчал и выпихивал обратно, его ровный голос сообщал, что данный продукт хранению не подлежит ввиду возможности утраты некоторых необходимых свойств.
Мишкина метка в его спальне по-прежнему была расплывчатой, как и мамина, он все еще сидел в потоке. Игры с погружением в другую реальность это, конечно, здорово, имитация мест, куда обстоятельства не позволят добраться обычным способом, совмещала обучение с привитием профессиональных навыков. Так говорят взрослые. А для Сони поток был местом, где можно найти новое, необычное, неизведанное. Особенно она любила читать.
В общем, Соня любила учиться. Речь сейчас не о лунном училище, это другое, вне обычной схемы. А школу Соня уже закончила и перешла на высшее. Учеба проходила дистанционно, летать никуда не надо, а роль преподавателя и экзаменатора выполнял виртуальный помощник. При желании поступить в университет до училища мог любой, но у большинства даже школьное обучение затягивалось на годы.
Мишка, негодник, сейчас, наверняка, не учится, а играет. Скорее всего, как проснулся, так и летает на птерике последнее время он почти не вылезал из седла. Глядя на расплывчатую метку брата, отчаянно захотелось присоединиться к нему в любой, пусть самой глупой игре. На Луне чипов и потока нет, там человек просто человек, такой, каким создала природа. И игры, соответственно, не виртуальные, а самые что ни на есть жизненные. Родители рассказывали про училище, и жизнь там напоминала игру на выживание. Андрики не любят технику. Они говорят, что люди идут не той дорогой. Но в земные дела андрики не вмешиваются, а если бы люди пошли не туда, то в будущем не создали бы машину времени, которая закинула Луну в прошлое. И андриков не было бы. Выходит, они лукавят? А взрослые говорят, что андрики хитрить не умеют. Это называется «парадокс». Ну, ничего, скоро Соня сама все узнает.
Она не представляла, как сможет жить без чипа и очков. Электроника проникла всюду, чипы делали вещи и людей чуть ли не всемогущими. Чипами с недавних пор называлась вся компьютерная техника все, что помогало взаимодействовать с мировым потоком информации. Человеческий чип помещался в горошинке величиной меньше макового зернышка, он вживлялся вскоре после рождения, и растущий ребенок сразу учился жить с умными вещами в мире и гармонии.
Очки дополнительной реальности управлялись движением глаз и бровей, некоторые команды можно было подать жестом, голосом и даже мысленно. Многие не снимали их даже во сне. А в поток можно войти в любом месте Земли и ближнего космоса. Ну, понятно, кроме Луны. Для большинства игр достаточно го-грамм, но в очках и, особенно, с поддержкой гравикресла ощущения и эмоции были несравнимы.
Очки заняли место на переносице, Соня откинулась спиной на подхватившую и стянувшую, как ремнями, выдвинувшуюся из стены мякоть гравикресла и вызвала симулятор птерика.
К брату, напарницей, скомандовала она.
После легкого головокружения границы мира раздвинулись. Вокруг царило лето. Бедра ощутили подскочившее при взлете седло, на голове был шлем, тело обнимал спасательный экзоскелет с реактивным ранцем и парашютом. Даже в играх безопасностью пренебрегать не стоило, иначе можно лишиться допуска.
Птерик резво набрал высоту. Длинная голова с зубами-иглами и кожистым гребнем глядела вперед, крылья плавно изгибались по короткой дуге, без резких взмахов, не как у птиц. Лететь было комфортно. Внизу до самого горизонта простирался тропический лес. Кое-где торчали причальные вышки для дирижаблей в играх использовались только реальные ландшафты, чтобы игроки попутно изучали географию. Но в реальности тебя не сожгут из укрытия и не заставят падать в неизвестность с горящего ящера.