Выродки.
Правильно говорить вырожденцы.
Может, этот из высших?
Скажешь тоже. Не бегал бы на четвереньках, не пропускал вперед более сильных. Это мимикр.
Кто?
Оборотень. Видел высших и повторяет за ними.
Где видел?
В аду, где же еще.
Не доходя моста, Дрыкан свернул на тропу. Теперь мы двигались поперек долины. Я глядел через озеро на ту сторону. Впервые было близко и ничего не мешало ни гора, ни сады, ни забор.
Открывшееся перевернуло мои представления о новом мире. Оказывается, за забором кипела жизнь. На том берегу бегали дети. Дети! Натирали и месили что-то в горшках, а также носили воду в такие же каменные помещения женщины. Женщины! Нашлись все. Они жили отдельно, почему-то отгороженные от сильного пола.
А вот и нет. Я мгновенно поправил себя, увидев среди женщин мужчину. Парочка вместе перетирала семена растений в кашицу, добавляла что-то напоминающее мед и раскладывала по горшочкам. Другой мужчина выбрался из глубины горных квартир с большой глиняной амфорой на плечах, набрал воды и унес обратно. Третий вынес на свет и чинил деревянный ткацкий станок.
Мужчины имели одно общее качество. Все были чернолицые в смысле, что с нарисованным черным фоном, негативы с наших зазаборных. Одетые в такие же переднички и заднички, с ожерельями зубов на шеях, в остальном они не отличались.
А женщины, как и дети, по «макияжу» (ведь не боевая же раскраска?) были какие угодно: полосатые и пятнистые, в клеточку и в горошек. И цветные, не ограниченные лишь черным и белым. Я видел коричневый, оранжевый, красный, синий цвета. Их совмещали в любых сочетаниях. Если цвета что-то означали, на изучение этого языка уйдут годы. Тела женщин опоясывали два лоскута: вокруг груди и на бедрах. Нижний скреплялся на правом боку, оставляя разрез для ходьбы и работы. Верхний сходился посередине груди. Приподняв «топик», мамаши кормили пухлых малышей, иногда по два сразу. На демографию здесь явно не жаловались.
Маленькие пацанята и девчата носились совсем без одежды и чувствовали себя замечательно. Те, что постарше, независимо от пола носили спереди и сзади свисавшие от шеи длинные лоскуты, крепившиеся на поясе веревкой. Вспомнил: так же были одеты мальчишки, бежавшие через поле, где наша стая работала трактором.
Волосы тоже несли информацию. Девчонки носили по две косы, мальчишки одну. Взрослые стягивали распущенные космы тесьмой или налобным украшением с костями.
Вывод: одежда и прическа определяют пол и возрастную категорию. Осталось разобраться с мейк-апом.
Один голопузый мальчонка остановился, внимательно разглядывая меня через гладь озерной поверхности.
Ровз! Как настоящий!
Как настоящий кто? спросила девочка, набиравшая рядом воду.
Один голопузый мальчонка остановился, внимательно разглядывая меня через гладь озерной поверхности.
Ровз! Как настоящий!
Как настоящий кто? спросила девочка, набиравшая рядом воду.
Рядом весело плескались другие дети. Те, что постарше, стирали, согнувшись буквой зю. На меня они только глянули и больше не отвлекались.
На двух ногах. Как человек.
Так и говори. Он настоящий ровз, просто на двух ногах.
Поправляя периодически съезжавшую вбок материю, девочка унесла тяжелую посудину, а мальчик с открытым ртом еще долго провожал меня взглядом.
Мост, как выяснилось, охранялся. Постовые не стояли рядом, а мирно посапывали в тенечке неподалеку по одному с разных сторон моста. Несмотря на предельно расслабленный вид, они следили тщательно. Лук со стрелами под рукой, топор в отдыхаюше охватывавшей пятерне. Расцветка соответствовала стороне озера, за которую они отвечали.
Противоположная гора приближалась. Почти отвесный склон, как мне кажется, специально доработали удалили лишнее и сделали окончательно неприступным. Ни одно растение не смогло зацепиться корнями. Вид через озеро для меня исчез, зато открылся вход в гору недалеко от забора. А прямо над идущим по левую руку забором, что впереди упирался в каменную твердь, имелось окно. Точнее, их было много, но ровно посередине единственное. И там кто-то стоял.
Вечный Фрист! воскликнул Дрыкан, падая на колени.
Меня повалили носом в его задравшиеся пятки, сами конвоиры тоже бухнулись ничком, не забывая крепко держать мои руки и ноги.
Только после исчезновения фигуры в окне мы поднялись и продолжили движение.
Если здесь такой вход, а окно находится строго над окончанием (или началом?) забора, то подразумевается выход и на другую сторону для симметрии. Значит, не только через мост можно попасть в полноценный мир за озером. Учтем.
Отдельно стоящий вход в гору охранялся двумя стражами. Такой раскраски лиц я еще не встречал. Она была красной. На щеках и на лбу желтые полосы. Глазницы обведены черным, так же черным помечен нос, отчего лицо напоминало череп черта на сковороде. Приснится не проснешься. И после этого адскими созданиями местные называют человолков?
Полотно вокруг чресел стражников было копией Дрыкановского, но тоже красного цвета, как и лица если не сказать морды. Полунатянутые луки небрежно направлены в землю перед нами. Осталось только вскинуть. Быстроту и меткость проверять не хотелось, они читались в позах и явном небрежении к постылым обязанностям, которые выполнить и перевыполнить для них раз плюнуть. Мышцы охраны каменной цитадели отличались от Дрыкановских, как магистральный самолет от кукурузника.
Дрыкан молча прошел мимо охраны, не удостоив взгляда. Они ответили тем же. Словно статуи. Зато не спускали глаз с меня. Может, только я вижу их?
Спокойно, Вася, для галлюцинаций нужен повод. А умом я еще не тронулся. Надеюсь. И на сон не похоже, слишком все детально и последовательно. На всякий случай я ущипнул себя. Больно.
Это ничего не доказывало. В логичном сне все должно быть логично. Даже то, что боль от щипка осталась и долго ныла.
Прежние конвоиры остались снаружи. Внутри каменного тоннеля оказались еще двое, абсолютные копии красных наружных. Они пошли вслед за Дрыканом и мной, сменив прежний конвой.
В молчании мы долго двигались прямо, а затем по ступеням вверх. Вбок уводили дополнительные ходы. Оттуда поочередно несло нехоженой затхлостью, склизким влажным холодом, испражнениями, теплой сыростью, ударной дозой пота, свежим воздухом, запасами пищи, готовящейся едой, ничем. Я старался запомнить, для простоты обзывая удалявшиеся проемы тупиком, холодильником, туалетом, баней, спортзалом, соединительным коридором, овощехранилищем, кухней, кладовкой. Холодильник мог оказаться бассейном, а спортзал казармой охраны. Ничем не пахнувшая кладовка вообще чем угодно. Неважно. Главное запомнить очередность запахов. Особенно со свежим воздухом. Если случится что-то плохое, это вариант отхода. Хотя, вряд ли мне дадут сюда добежать, если действительно что-то случится.
Полы, стены и потолки тоннеля поражали гладкостью. Сколько веков люди трудились, доводя внутренности горы до такого совершенства?
Кто-то нагонял нас. Несколько человек, судя по шагам. Я прислушался внимательнее. Трое. Двое грузных, один легкий.
Дрыкан, пропусти, донесся сзади мужской бас.
Я не по своей прихоти, с недовольством обернулся Дрыкан. Срочное дело, приказ Вечного
А у нас незаконченное вчерашнее, сообщил голос.
А-а, вы с новенькой. Дрыкан посторонился сам и взглядом потребовал того же от меня и охраны.
Мимо прошествовали две копии нашего Дрыкана по одежде и раскраске. Под руки они вели девушку. Или девочку. Юное создание не старше меня. Опущенное лицо прятало взгляд. Одеждой служило обернутое по кругу от подмышек до бедер полотнище. Полотно прилипло к мокрому телу, прорисовывая его. Поблескивавшие капельками голые ноги ступали с опаской и усталостью, на каменных ступенях оставались влажные следы. С тела и волос капало. Удалившаяся фигура оставила за собой флер той самой теплой сырости, которую я определил как банную. И не ошибся. Девушку вели именно оттуда, запах и мокрость это подтверждали.
Дрыкан медленно побрел следом за ушедшими, я и охрана за ним теперь совершенно не спеша.
Закончился подъем огромным помещением, которое я сразу обозвал главным залом. Своды из нескольких совмещенных куполов сходились выше, чем в самых больших виденных храмах. Свет падал из огромного проема, что выходил наружу. Наверное, именно он располагался в горе над забором, по размеру и высоте самое то. Из зала выводило еще три выхода: один на ту сторону от окна, два вглубь. В каждом стояло по краснорожему лучнику.
Поднятая рука Дрыкана остановила нас перед входом в зал из коридора.
В поражавшем величественностью и простотой зале в самом центре располагался трон. Как еще назвать блестящее золотом резное кресло с высокой спинкой и подлокотниками? Поразило не только внезапное появление мебели, как привета из другого мира. Второй привет из другого времени. Потому что следующее потрясение трон оказался металлическим. То ли правда золотым, то ли надраенным до блеска.
На троне небрежно раскинулся в свободной позе мужчина преклонных лет. Среднего роста, почти лысый, если не считать уходящего от висков на затылок седого пушка. Суховатый и сутулый. Веера глубоких морщин раскрылись у глаз, что казались провалами на худом лице. Над колючим взглядом нависал мощный лоб. И никакой раскраски. Зато. Троносиделец был в качественной цветной ткани явно не местной выделки длиннополый халат, ярко-красный, с золотыми отворотами, достигал пола. Из-под халата виднелись остроносые тапочки. Талию опоясывал позолоченный ремень. Явно не веревочный.
Дойдя до трона, более толстая и более худая копии Дрыкана поставили девушку перед очами главного.
Твое желание исполнилось, хорошо поставленным голосом провозгласил человек с трона. Миледа!
Однако, они тут все актеры. Если бы что-то подобное постарался выдать я, услышали бы только рядом стоящие. Или пришлось бы орать. А человек просто говорил немного пафосно, но положение, как говорится, обязывает.
Усталое лицо девушки просияло. Дрыканообразные согнулись в поклоне, царственная ладонь опустилась на макушку девушки.
Беззаботное детство кануло в вечность. Пришло время и бремя обязанностей.
Девушка пугливо кивнула:
Я знаю закон.
Что тебе предстоит?
Остаться во дворце. Служить словом и делом.
До каких пор?
Пока не придут новые равные.
Хорошо. Лысо-седая голова величаво склонилась с бесконечной, как Вселенная, доброжелательностью во взоре. Миледа! Отныне и вовеки веков, да пребудет так.
Девушку увели в левый глубинный коридор. Пришла наша очередь на аудиенцию. Гладко тесанный каменный пол почти не разносил звука шагов. Дрыкан бухнулся на колени, лбом в пол и распростерши руки: