Когда я пришел в себя, все было кончено. Довольные самцы доедали вкусности, чавкая и отбирая куски у менее ранговых. Морды обтекали кровью.
До свисавшего края лестницы не достать. Кто-то уже подпрыгивал в тщетной надежде. Увы, не родился еще такой прыгун.
Самцы попробовали соорудить пирамиду, влезая друг другу на плечи. Не получилось. Расстояния не хватало. Даже после десятой попытки.
Взмахом руки я подозвал Смотрика и, когда удивленная всклокоченная голова приблизилась, распутал узел на его ошейнике. Затянуто было на совесть, но терпенье и труд все перетрут.
Рр! позвал я следующего.
Вожак удивленно следил за моими действиями. Не мешал. Типа, всегда успеется.
Рр! призвал я еще одного.
Теперь самцы пошли сами. Подставленные шеи окружили меня, стремясь избавиться от удавки. Их руки умели только хватать, держать и бегать. Я оказался спасителем.
Последним разрешил освободить себя от ошейника вожак. Затем я крепко связал концы нескольких веревок, скрутил кольцами как лассо и подбросил.
Со склоненной набок головой вожак внимательно наблюдал за моими потугами. Где-то с двадцатой попытки несколько колец проскользнули сквозь поперечины веревочной лестницы и длинным хвостом свесились с другой стороны. Подпрыгнув, я поймал конец. Мощный узел скрепил обе половины веревки. Готово.
Рр! указал я вожаку наверх.
Можно было смолчать: он все понял и уже карабкался.
Рррррр!!! разнесся сверху крик свободы.
К нам упала отцепленная лестница.
Когда в установленном порядке я оказался наверху, из соседней ямы, куда тоже скинули лестницу, выбирались последние самки. Тома освобождала от ошейников свою половину стаи.
Рр! ласково сказал я ей, выразив все и даже больше.
И она поняла.
Самец повел стаю сквозь туман. Словно видел сквозь него. Глаза ппереполняла ярость. Если бы кто-то встретился по дороге, я бы
ему не позавидовал.
Моя недавняя услуга была принята как должное и мгновенно забыта. Сильно уменьшившаяся стая двигалась к водопаду, оставляя за спиной погруженную во мрак негостеприимную долину. Какой-то долинник, сидевший в дозоре, безуспешно разводил невидимый в тумане костер. На запах ринулись самцы. Проходя мимо, я увидел только останки. Даже узнал. Пузан так и не успел сделать лук и топор. И никогда уже не станет первышем.
От водопада, напившись, стая сразу пошла вверх, через гору, где потеряла еще двоих, сорвавшихся со скал.
Домой.
И я был рад возвращению.
Невеселые думы сверлили мозг, пока руки вспоминали оптимальную походку. Скорее всего, не увиденные мной записи гласили, что пришельцы, представлявшие угрозу строю, появляются голыми и сразу взрослыми. «РОжденными ВЗрослыми». Долгое время приходили только человолки такие же голые и взявшиеся ниоткуда. Со временем одно наложилось на другое и нераздельно слилось в сознании. Все стали ровзами.
Теплилась надежда, что в долине имеется свой портал. Иначе откуда столько разговоров про уход и последующее возвращение? Не библейские же мотивы о воскресении. Впрочем, хранители настолько все переврали и исковеркали, что с них станется.
Сравнивая два строя, сложившихся в замкнутых мирках, я грустнел все больше. Человеческие слабости властителей преобладали над святыми идеями. В итоге получилось то, что получилось. Последователи Аллы убивали только мужчин, прибывших из другой реальности. Долинники всех. На всякий случай. По-своему их способ надежней для сохранения равновесия, о котором так пеклись и в стране башен. Будь я властителем и знай, что пришельцы почти погубили мир, может, тоже поубивал бы всех. Включая сочувствующих. Затем инакомыслящих. Затем еще кого-нибудь. Иначе зачем быть властителем?
А насчет портала Просто запомню. Если не получится с местным причалом, будем искать долинный. Наперекор всему. И всем. Да будет так. Или, как говорят в долине, да пребудет.
Высланный вперед разведчик принес добрую весть. Лишь после этого засевшая неподалеку в горах стая совершила последний бросок. Человолки озирались, принюхивались, глухо ворчали, входя под знакомые своды главного входа в пещеру. Рычаще ругаясь на захватчиков, принялись вторично обживать помещение.
Я оглядывался. Здесь произошла битва. Трупов не было, их унесли и скинули с обрыва победители. О количестве убитых говорили многочисленные потеки крови.
Нестерпимый запах гари першил в носу. Везде копоть, маслянистые пятна. Я потер одно пальцем. Знакомо. Земляное масло, по-нашему нефть. Нападавшие закидали пещеру самодельными гранатами сосудами с нефтью, затем подожгли.
Взгляд искал оружие. Увы. Все забрали. Единственное, что нашлось кусок ткани, зацепившийся за камень и оторвавшийся. Он сказал о многом. Крепкий, ярко-желтого, почти золотого цвета. Обрывок плаща царбера. Вот кто штурмовал рыкцарское гнездо царские войска. Кажется, в миру творятся невообразимые события. Как говорится, империя наносит ответный удар. Что это принесет человолкам? И конкретно: что это принесет нам?
Часть четвертая Халиф на час
Вожак дал выспаться. Когда стая загудела, начав подниматься, он рыкнул поход. Только боеспособные особи. Значит, либо сложный путь, либо предстоит драка. С горы мы спускались по восточному склону, недалеко от пещеры где нас приняли в стаю. Но сверху пещеру не увидеть, как я ни ломал глаза и ни выворачивал голову.
Пара остановок для подкрепления подножным кормом почти не повлияли на скорость продвижения. Остался позади ручей, где охотились на волков, а мы продолжали идти на восток.
Добраться бы до границы. Восточная намного дальше западной, как я понял из рисованной карты, но если темп сохранять, то через несколько дней
Мечты. Стая не ходит на такие расстояния без цели. А цель была и, к моему сожалению, где-то ближе сделавшей гигантский круг и вернувшейся к горам Большой воды.
До темноты цель похода не обнаружилась. Вожак скомандовал ночевку прямо в низинке, где оказались.
Если бы шли по отрогу, где-то в этих местах увидели бы причал. Мы находились в землях Евпраксии. Вот бы сбежать, добраться до башни, направление на которую знаем
А зачем рисковать, идя так далеко? Добраться бы до причала, сорвать сигнальный флаг
Ага, господин черт, думайте, прежде, чем мечтать. Тому с почестями отправят в крепость, меня заколют копьями. Или, в качестве разнообразия, зарубят мечом. Или забьют дубинами, если встречать выйдут простые бойники. Прелестный выбор.
Тома не спасет. Для аборигенов она обычный ангел, а я падший. Местный закон говорит: «Если я встречу падшего, я убью его. Ангелы милосердны. Они всегда пытаются спасти падших. Нельзя проявлять слабость. Слабый человек мертвый человек. Слабое общество мертвое общество. Быть слабым предательство. Побороть искушение. Отказать ангелам ради них же. Исполнить Закон».
Еще раз: слабый человек мертвый человек, быть слабым предательство. Это мне здесь и нравилось. И осознание туземцами, что слабое общество мертвое общество. Ведь государство это как наша стая, только в большем масштабе. Слабая стая не выживет. Ее съедят. Территорию обитания отберут.
Как обществу стать сильным? Указано в той же молитве. Исполнять закон. Все просто, но невыполнимо, когда каждый считает себя умнее других.
Стая маленькая, старики в ней не выживают. Опытные и мудрые здесь погибают, не в силах сопротивляться выросшей молодежи. В стране башен устройство лучше. Над маленькими вожаками-цариссами стоит главный вожак Верховная царица. А из мудрых отставных царынь составлен совет. И сила в почете, и мудрость не потеряна. Все хорошо, только какого черта они убивают прибывших к ним мужчин?!
Со Смотриком теперь сложилось так: мы ночевали по-разному в зависимости от погоды. Обычно он сам по себе, но если холодно по прежней договорной схеме: Тома в центре, но никаких интрижек. Убью. И у меня чувство, что смогу. Не задумываясь. Жизнь со зверями приучила к соответствующим поступкам.
Тома, совершившая убийство зверя, не думала об этом. Гиббон напал на нее, напал на меня. Она защищалась. И он не был человеком. Хотя и был физиологически. Но не был. Ее совесть чиста.
Тома, совершившая убийство зверя, не думала об этом. Гиббон напал на нее, напал на меня. Она защищалась. И он не был человеком. Хотя и был физиологически. Но не был. Ее совесть чиста.
Я чувствовал, что тоже готов убивать. За жизнь, за поруганные принципы. Любого, кто будет угрожать мне и выстроенному мной мирозданию. И всем, кому там нашлось место. Всем хорошим людям. Хотя, если подумать, все люди хорошие. Даже которые звери. Но не суйтесь со своим уставом в чужой монастырь. Дайте другому жить, и живите сами, как хотите. Просто не трогайте. И вас не тронут. Что здесь сложного?
Смотрик смирился с новыми правилами. На мой взгляд, ему было неплохо. А то, что хотелось большего, это его личные проблемы, вполне решаемые на местном внутричерепном уровне. Пусть радуется тому, что есть.
До этой ночи мы были разбиты вдребезги и спали как убитые. Теперь я, наконец, поделился с Томой своими приключениями. Ее кавалер беспокойно обретался поблизости, но легкая прохлада, овевавшая кожу, не являлась поводом напроситься в компанию. Лежа на спине и застыв ухом ко мне, девушка внимательно слушала. Глаза смотрели на звезды. Ладони, сложенные на груди, задумчиво терли одна другую, сосредоточенная голова иногда кивала. Одна мысль зацепила.
Пещера, раздался шепот поперек моего рассказа.
Где? Я принялся оглядываться во тьму.
Вокруг только хилые кустики и давно известные стае скалы.
Нечто напоминающее пощечину вернуло мою голову в прежнее положение:
Та пещера в долине. Которая кладбище. Она куда-то ведет. Дует изнутри. Значит, второй выход ниже? Ведь вытяжка всегда
В отместку моя пятерня столь же беспардонно взяла девушку за щеки и отвернула в сторону. Обалдевший рот впечатался в центр ладони. Я ответил в открывшееся ухо:
Или сильный перепад температур. Открой зимой окно дует сразу в обе стороны, поверху и понизу. Итого, у нас набираются три варианта. Первый: у пещеры имеется дополнительный выход где-то в долине, неизвестный местным. А то и не один. Второй вариант: существует выход очень далеко, на другую сторону какой-то из гор. Может быть, даже в пещеру человолков. Помнишь ту пропасть перед запасной дырой вверх? Думаешь, кто-то проверял, куда она ведет?
От недавней бесцеремонности не осталось следа. Мою мягко снятую с лица руку Тома убрала подальше, крепко зажав между своим и моим бедром.