Мне не нравится это слово, сердито перебил меня Калверт.
Вам придется написать его нравится оно вам или нет, спокойно ответил я.
Он покраснел от злости.
Вы не можете меня заставить.
Но ведь и вы не можете заставить меня отдать вам десять тысяч.
Тогда вы не получите фотографии. Я могу продать их в другом месте.
Валяйте, предложил я.
Послушайте, сказал он. Я пытаюсь действовать разумно. Идти вам навстречу. Но и вам следовало бы щадить мои чувства.
Я тоже действую разумно. Я диктую эту расписку так, чтобы, подписав ее, вы больше ничего не могли предпринять в ущерб моему клиенту. Или чтобы этого не мог сделать тот, кто тайно снял с негативов другие копии.
Повторяю вам: мне не нравится слово «шантаж».
И все-таки его надо написать. Без этого сделка не состоится.
Минуту он колебался. Потом, снова покраснев от злости, все-таки написал так, как я продиктовал. И подписался.
Внизу поставьте номер ваших водительских прав, потребовал я.
Вы слишком многого хотите.
Вы слишком много получаете.
Пока что я получил только слишком много оскорблений.
Я пожал плечами:
Если вы, имея такую чувствительную натуру, все же пошли на такое дело, стало быть, у вас крайняя нужда в деньгах. И нужны они вам срочно.
Ваша взяла, сказал он и начал выводить под своей подписью номер водительских прав.
Я достал из чемоданчика коробку для снятия отпечатков пальцев.
Будь я проклят, если соглашусь еще и на это, вскочил с места Калверт.
Я медленно начал класть десять тысяч назад в чемоданчик.
Разве недостаточно того, что я уже сделал для вас? жалобно спросил он.
Я сидел молча. Тогда он взглянул на Баффина.
Может, мы обойдемся без отпечатков пальцев? спросил у меня Баффин.
Нет, твердо ответил я.
Я как клиент имею право сказать вам, Лэм, что не следует заходить слишком далеко.
Я сидел молча.
Калверт повернулся ко мне спиной и направился к шкафчику. Баффин раздраженно сказал ему вслед:
Он вооружен, Калверт!
Тот медленно повернулся к нам и снова пошел к столу. Так мы и сидели молча. Наконец Баффин сказал:
С такими деньгами многое можно сделать, Калверт. Вы можете уехать в другую страну. Дональд предъявляет вам такие требования только для того, чтобы защитить меня. Он отдаст листок с отпечатками пальцев не в полицию, а мне.
Снова наступило молчание. Потом Калверт медленно и неохотно открыл мою коробку, прижал большой палец к чернильной подушке и оставил на расписке отпечаток.
Я взял бумагу. Положил ее в карман и передал ему деньги. Конверт со всеми документами я спрятал в своем чемоданчике.
Ну все, сказал я. Теперь остается только посмотреть, хорошо ли сработал магнитофон.
И вынул из кейса маленький магнитофон.
Калверт смотрел на меня с ужасом. Он оцепенел. Потом глаза его налились кровью и он резко отодвинул стул.
Сидите спокойно, Калверт, сказал я.
Вы не сделаете этого, прошипел он.
Я уже сделал это.
Я включил звук и в комнате сильно, громко и чисто зазвучали наши голоса. Выключив звук и укладывая магнитофон назад в чемодан,' я сказал Калверту:
Советую не забывать, что у меня находится подписанное вами признание в шантаже, отпечатки пальцев и запись нашего разговора. И добавил, обращаясь к Баффину: Я думаю, мы имеем все, что нам необходимо.
Калверт встал.
Вам не кажется, что вы не оставляете человеку возможностей для самоуважения? горько спросил он.
Неожиданно Баффин начал извиняться перед ним.
Очень сожалею, Калверт, проговорил он. Я бы не хотел играть так, как играет Дональд. Но я сам просил его обеспечить мне полную безопасность от дальнейших неприятностей.
Вы не должны были обращаться со мной как с шантажистом, сказал Калверт.
Я взял свой чемоданчик и молча вышел из комнаты. За мной вышел Баффин. Калверт закрыл за нами дверь.
Вы были слишком жестоки с этим парнем. Разве это необходимо? недовольно сказал мне Баффин в коридоре.
Вы поручили мне определенную работу. Я стараюсь выполнить ее как можно лучше. И все-таки я не знаю, выполнил ли я ее с гарантией. Нельзя исключить, что он пойдет к вашей жене с копиями этих фотографий.
У Баффина отвисла челюсть. Потом он сказал:
Он даже не знает о том, что я женат. Повторяю вам, что все это дело касается только Конни.
Будем надеяться, сказал я.
В машине Баффин потребовал:
Теперь давайте-ка мне фотографии. И все остальное.
Я отдам все документы тому, твердо сказал я, кто вручил мне деньги.
Конни? спросил он недоверчиво.
Конечно. Вы поручили мне сделать так, чтобы она была ограждена от возможности шантажа в будущем. Я сделал все, что мог. Конни дала мне деньги, и она получит документы. Вы сами сказали мне, что дело касается только Конни.
Вам не удастся увидеть ее сегодня.
Почему?
Это неудобно по ряду причин.
Тогда я подожду, пока это будет удобно.
Послушайте, Лэм, так нельзя. Вы ведь имеете дело со мной.
Если бы я имел дело с вами, то вы бы и дали мне десять тысяч. Но по каким-то причинам Конни не захотела доверить вам эти деньги. Поэтому я не могу доверить вам документы.
Лэм, вы несете абсолютную чушь. У нее и в мыслях этого не было.
А что было у нее в мыслях?
Она хотела только защитить меня от неприятностей.
Отлично, сказал я. Тогда и я хочу защитить вас от неприятностей. Чтобы вы были в стороне. Сбросьте меня возле моей конторы.
Баффин взглянул на меня с ненавистью:
Ну вы и сукин сын!
Конечно, я прошу подвезти меня к агентству только при условии, что вы не передумали и мы не отправимся сейчас к Конни, сказал я, как бы не замечая его слов.
Он тронул машину с места. Некоторое время мы ехали молча. Неожиданно он сказал:
Послушайте, Лэм. Вы должны доверять мне. Я ваш клиент. Ведь это я обратился в ваше агентство. Это я нанял вас. Я заплатил пятьсот долларов. Вы работаете на меня.
Деньги для выплаты шантажисту дала мне Конни. И она хотела получить документы.
А я говорю вам, что она делает это для меня.
Пусть она прикажет мне отдать вам документы, и я с удовольствием сделаю это.
Как бы вам не напороться на неприятности, пригрозил мне Баффин.
Это какие же неприятности?
За такое отношение к клиенту вы можете потерять лицензию.
Делайте что хотите. Неприятностей у нас и так хватает. Мы к этому привыкли.
На этом разговор закончился. Баффин о чем-то задумался, глубоко и надолго. Мы расстались с ним без прощальных поцелуев.
Как только я вбежал к себе в кабинет и бросил на стол свой чемоданчик, я сразу же позвонил в отель «Монарх».
Соедините меня с номером четыреста пять.
Там никого нет, ответила телефонистка.
Вы ошибаетесь. Я недавно был в нем и
О, мисс Констанция Алфорд сняла этот номер только на сутки. Ее неожиданно вызвали, и она уехала час назад.
Я поблагодарил девушку и повесил трубку. Потом достал из чемодана большой коричневый конверт и запер его в сейф.
Глава 4
В девять утра я позвонил Элси Бранд.
Берта пришла?
Она у себя.
Рвет и мечет?
Наоборот, очень приветлива. Даже улыбнулась мне, когда здоровалась.
Увидим, какая она будет через час. Думаю, что полезет на стену. Я приеду только к десяти. Если она спросит обо мне, скажи, что у меня срочная работа.
Я поехал в отель, где мы встречались с Калвертом. Он сдал номер в тот же вечер. Тогда я отправился по разным театральным агентствам. В некоторых из них Констанция Алфорд была зарегистрирована недавно как начинающая актриса, ищущая работу в кино. Ни одна киностудия, разумеется, и ломаного гроша не дала бы, чтобы «защитить ее доброе имя».
Потом я приехал в «Рэстебит-мотель», показал свои верительные грамоты и спросил, не могу ли я взглянуть на их книгу регистраций за пятое число. Никакого Николаса Баффина с женой там не оказалось. При этом администратор мотеля утверждал, что все регистрационные карточки остались на месте, ни одна не пропала, все они подшиты в папке. Конечно, его уверения могли не соответствовать истине. Но зачем бы это ему потребовалось врать мне?
У администратора было кислое настроение. Напротив мотеля строился десятиэтажный жилой дом. Жильцы мотеля жаловались на шум стройки, на то, что вся улица целый день запружена грузовиками и бульдозерами. Я вернулся на стоянку машин, расположенную перед входом в мотель, и мысленно реконструировал обстановку, при которой шантажист мог сделать фотографии. По снимкам можно было определить, где стоял его автомобиль. Отсюда хорошо просматривался и вход в мотель, и строящийся дом. Тут я вспомнил, что в агентстве меня ждет Берта. Ее челюсть, наверное, негодующе выпячена, а зубы сжаты от возмущения. Я знал, что когда вернусь в офис, то мне придется несладко.
Туда я попал только в 10.30. Телефонистка сразу сказала мне:
Миссис Кул велела передать, что хочет вас видеть сразу, как только вы появитесь. Что-то очень важное.
Я неохотно отправился в кабинет моей старшей партнерши, внутренне приготовившись к нападению. Берта улыбнулась мне как Чеширский кот.
Где, к черту, ты пропадал? спросила она, приветливо улыбаясь.
Работал. Бегал по делам.
Каким именно?
По делам Баффина.
Заплатил вчера шантажисту?
Да.
Получил документы?
Да.
Думаешь, он еще раз попытается куснуть Баффина?
Нет.
Хорошо. Я связалась с сержантом Селлерсом и сказала, что мы выполнили работу для ресторана Баффина и получили приглашение прийти туда с гостями на шикарный бесплатный обед. С шампанским. И вообще заказ без ограничений.
И что ответил Селлерс?
Он сказал, что это звучит привлекательно. Но он хочет знать, будешь ли там ты.
Что вы на это сказали?
Я сказала: «Конечно». Ведь именно ты сделал эту работу.
Ему это понравилось?
Он признался, что предпочел бы пообедать со мной вдвоем. Но совесть немного беспокоит его: он говорит, что пару раз неправильно судил о твоих деловых и человеческих качествах. Ему не нравится только, что ты иногда режешь углы Намерен ли ты привести с собой на обед свою волоокую секретаршу?
Вряд ли. Думаю, это не доставит ей удовольствия. Я как-нибудь приглашу ее на обед за свой счет.
Держу пари, что пригласишь!
Есть еще причина, по которой я не собираюсь приглашать ее на этот раз.
Какая?
Та же, по которой вам скоро придется позвонить сержанту Селлерсу и сказать, что обед отменяется.
Улыбка сошла с ее лица. Рот затвердел. Глаза замерцали мрачным светом.
Что за дьявольщину ты несешь? Ты же только что сказал, что хорошо выполнил работу для Баффина.
Работа в порядке.