Сначала он думал, что на новой работе, тоже в компании по производству видеоигр, всё будет обстоять по-другому:
Чарльз: В 2002 году я устроился [в компанию BigGameCo] в Лос-Анджелесе на должность помощника продюсера. Я ждал этой работы с нетерпением, потому что мне сказали, что я буду отвечать за составление проектной документации, которая наводила бы мосты между желаниями художников и реальными возможностями программистов. Однако первые несколько месяцев мне было совершенно нечем заняться. Каждый день моей главной задачей было заказывать доставку ужина для остальных.
Снова нужно было просто сидеть и писать электронные письма. Почти каждый день я шел домой пораньше, потому что какого хрена там сидеть?
С таким обилием свободного времени я начал мечтать о том, чтобы открыть свой собственный бизнес, и всё свободное время стал тратить на разработку сайта для него. Но в итоге вышестоящий продюсер пригрозил, что расскажет об этом владельцу компании. Поэтому мне пришлось прекратить.
В конце концов мне разрешили начать работать над документацией по разработке звука. Я полностью отдался этой работе, я был так счастлив заниматься этим. Когда всё было готово, продюсер сказал мне загрузить файл на общий сервер с доступом для всех, кто работает над игрой.
Сразу началась шумиха. Продюсер, который нанял меня на эту работу, не знал, что этажом выше находится отдел разработки звука, который готовит эту документацию для каждой игры. Я сделал чью-то чужую работу. До того этот продюсер уже совершил другую серьезную ошибку, поэтому он попросил меня взять вину на себя, чтобы его не уволили. Всеми фибрами своей души я протестовал против этого. Моя друзья из отдела программирования, которым нравилось иметь некомпетентного продюсера, потому что это позволяло им делать всё, что они захотят, попросили меня всё же взять вину на себя ради них. Они не хотели, чтобы продюсера заменил кто-то, кто наведет у них порядок. Так что я взял ответственность на себя, на следующий же день ушел с работы и с тех пор больше ни на кого не работал.
После этого Чарльз попрощался с официально оплачиваемой работой, стал зарабатывать на жизнь игрой на гитаре и спать в своем фургоне.
Сразу началась шумиха. Продюсер, который нанял меня на эту работу, не знал, что этажом выше находится отдел разработки звука, который готовит эту документацию для каждой игры. Я сделал чью-то чужую работу. До того этот продюсер уже совершил другую серьезную ошибку, поэтому он попросил меня взять вину на себя, чтобы его не уволили. Всеми фибрами своей души я протестовал против этого. Моя друзья из отдела программирования, которым нравилось иметь некомпетентного продюсера, потому что это позволяло им делать всё, что они захотят, попросили меня всё же взять вину на себя ради них. Они не хотели, чтобы продюсера заменил кто-то, кто наведет у них порядок. Так что я взял ответственность на себя, на следующий же день ушел с работы и с тех пор больше ни на кого не работал.
После этого Чарльз попрощался с официально оплачиваемой работой, стал зарабатывать на жизнь игрой на гитаре и спать в своем фургоне.
Редко всё бывает настолько очевидно, что работник, по сути, совсем ничего не делает (хотя, как мы увидели, такое вполне возможно). Чаще происходит так, что есть хотя бы толика работы, а работник либо сразу, либо со временем начинает понимать, что эта работа бессмысленна. Большинство работников задумываются об общественной ценности того, чем они занимаются. Они пользуются для этого какими-то неписаными критериями, но, какой бы из них они ни использовали, как только они решают, что их работа бессмысленна, это не может не влиять на их восприятие этой работы. Это происходит вне зависимости от характера работы и условий найма. Конечно, когда и условия плохи, то состояние работника обычно становится совсем невыносимым.
Давайте рассмотрим худший из возможных сценариев: неприятная работа, плохие условия, очевидная бесполезность. Найджел был временным сотрудником в фирме, которая выиграла тендер на сканирование заявок на сотни тысяч карт лояльности. Поскольку оборудование для сканирования, которое использовала фирма, было ненадежным и поскольку тендер предполагал, что каждую анкету перед подтверждением проверят на ошибки не менее трех раз, компания была вынуждена каждый день привлекать небольшую армию временных сотрудников для «улучшения данных». Найджел описывает свою работу так:
Найджел: Трудно передать, до какой степени доходила эта парализующая скука. Я поймал себя на том, что обращаюсь к Богу, молю Его, чтобы в следующей анкете была ошибка, или в следующей, или в следующей. Но время летело быстро, словно перед смертью.
Эта работа была настолько клинически чистым случаем общественной бесполезности, что в сочетании с немыслимой строгостью этого процесса это объединяло нас, «улучшателей данных». Мы все знали, что это бред. Я действительно думаю, что если бы мы обрабатывали заявки на что-то, имеющее более очевидную общественную ценность (скажем, на трансплантацию органов или на билеты на [рок-фестиваль] Гластонбери), то испытывали бы совсем другое чувство. Я не имею в виду, что процесс был бы менее нудным, анкеты есть анкеты, но осознание, что всем была безразлична эта работа и от того, как мы будем ее выполнять, ничего важного не зависит, превращало это в какую-то персональную проверку на выносливость, вроде олимпийских состязаний по скуке ради скуки.
Это было действительно стремно.
В конце концов наступил момент, когда некоторые из нас решили, что мы так больше не можем. Однажды мы пожаловались, что один из руководителей грубо себя с нами вел. Уже на следующее утро нам позвонили из агентства и сообщили, что наши услуги больше не нужны.
К счастью для Найджела, все его коллеги были временными сотрудниками, которые не были лояльны организации, и у них не было никаких причин умалчивать о происходящем по крайней мере, в разговорах друг с другом. Если люди работают на постоянных позициях, то обычно трудно понять, с кем можно, а с кем нельзя быть откровенным.
У одних ощущение бессмысленности вызывает скуку, а у других тревогу. Грег два года проработал дизайнером в маркетинговом агентстве, в отделе цифровой рекламы, где он «придумывал те самые раздражающие баннеры, которые вы видите на большинстве сайтов». Он уверен, что весь процесс создания и продажи баннерной рекламы это, по сути, надувательство. Агентства, которые занимаются продажей рекламы, располагают результатами исследований, из которых ясно, что интернет-пользователи практически не замечают рекламу и почти никогда не кликают на нее. Однако это не останавливает их от того, чтобы выдумывать цифры и устраивать клиентам пышные презентации, где они подробно рассказывают о «доказательствах» эффективности рекламы.
Так как реклама на самом деле не работала, всё зависело от того, остался клиент удовлетворен или нет. Дизайнерам было велено потакать каждой прихоти своих клиентов, вне зависимости от технической сложности и абсурдности требований.
Грег: Клиенты, которые платят большие деньги, обычно хотят воспроизвести на баннерах телевизионную рекламу, и поэтому требуют сложные раскадровки с несколькими сценами и обязательными элементами. Клиенты из автокомпаний требовали, чтобы мы при помощи Photoshop поменяли расположение руля или топливного бака размером с ноготок.
Такие требования появлялись регулярно, и их было необходимо выполнять, ведь сами дизайнеры молчали о том, что ни один пользователь интернета не разглядит боковым зрением такие крохотные детали на быстро движущейся картинке. Всё это и так было почти невыносимо, но как только Грег узнал об упомянутых исследованиях, согласно которым даже если бы посетитель сайта заметил баннер, то в любом случае не стал бы на него нажимать, у дизайнера появились симптомы клинически выраженной тревоги.
Грег: Эта работа научила меня тому, что бессмысленность порождает стресс. Когда я начал работать над этими баннерами, у меня хватало терпения, чтобы этим заниматься. Но как только я понял, что моя работа в целом бесполезна, всё терпение испарилось. Пришлось прикладывать усилия, чтобы преодолевать когнитивный диссонанс делать вид, что тебя беспокоит результат, но при этом в действительности заботиться только о процессе.
Когда стресс стал слишком сильным, он бросил эту работу и нашел другую.
Тема стресса также регулярно всплывала в рассказах как, например, в случае с Грегом, когда бредовая работа предполагает, что человек не просто тратит время, делая вид, что работает, но также занимается чем-то бессмысленным, причем это ни для кого не секрет, но все боятся в этом признаться. Напряжение нарастает, и из-за этого люди часто начинают срываться. Мы уже встречались с Ганнибалом, который получает огромную зарплату за написание отчетов, которые раздают на маркетинговых встречах представителей фармацевтических компаний, а затем отправляют в мусорную корзину. В действительности он занимается бредовой работой только один или два дня в неделю чтобы хватало на оплату счетов. Всё остальное время он занимается медицинскими исследованиями, пытаясь искоренить туберкулез в Южном полушарии, причем за эти исследования никто платить не собирается. У Ганнибала есть возможность сравнить свое поведение на двух рабочих местах:
Ганнибал: Я заметил еще один момент: уровень агрессии на рабочем месте и уровень стресса находятся в обратной зависимости от значимости выполняемой работы: «Клиенты сходят с ума, потому что на них давит босс и требует подготовить эту презентацию к планерке Q3 в понедельник! Они угрожают аннулировать весь сраный контракт, если мы не пришлем им ее к завтрашнему утру! Нам всем придется сидеть допоздна, чтобы ее закончить! (Не переживай, мы закажем какой-нибудь дерьмовый фастфуд вроде пиццы и пиво со вкусом мочи, чтобы продержаться всю ночь)». Это типичная ситуация для бредовых отчетов. Когда же вы занимаетесь чем-то значимым, то царит атмосфера сотрудничества, ведь все работают на общую масштабную цель.
Хотя в редком офисе совсем нет жестокого обращения и не используется психологическое оружие, всё же многие респонденты чувствовали, что чаще это встречается там, где все знают, хотя и не хотят признавать, что они реально ничем особо не занимаются[108].
Энни: Я работала на фирму, управляющую расходами на медицинское обслуживание. Меня взяли на должность сотрудника специальной группы, выполнявшей разные функции в рамках компании.
Меня так этому и не обучили, и вместо этого моя работа заключалась в том, чтобы: