Мы с твоим отцом знакомы еще по Советскому Союзу, приветливо, как к давнему другу, обратился к Жоре Иван Иванович. Рад нашей встрече.
И я рад, ответил Жора, не понимая, что перед ним легендарный разведчик, глава советской резидентуры в Тегеране Агаянц. Разговор получился теплым, доверительным.
Теперь тебя будут звать Амир, сказал в конце беседы Иван Иванович. Это твой оперативный псевдоним, кодовое имя. Подбери среди друзей пять-шесть надежных ребят. Есть такие?
Найдутся, конечно.
Агаянц встал из-за стола, подошел к Жоре, который сидел напротив, спросил:
Знаешь, сколько в Иране находится немцев?
Жора пожал плечами:
Очень много
Около двадцати тысяч. Половина из них осели в Тегеране. Конечно, не все они нацисты
Понял. Нам предстоит разобраться кто есть кто. Будем выявлять нацистов?
Агаянц посмотрел на Колю, все это время молча стоящего у окна, перевел взгляд на Жору и мягко улыбнулся.
Молодец, быстро соображаешь. Это я говорю тебе, Жора. Амиру я бы посоветовал никогда не спешить высказывать мысли вслух. Разведчик должен уметь слушать и молчать. Больше запоминай, анализируй и думай, не давая волю эмоциям.
Горячее сердце, холодная голова. Жора произнес фразу, не раз слышанную от отца.
Точно. Очень уместная цитата Феликса Эдмундовича про чекистов, вновь улыбнулся Агаянц. Читал труды Дзержинского?
Нет, признался Жора, от отца слышал.
Честность всегда надо ставить выше других человеческих качеств. Молодец, Геворк. Я ведь не ошибаюсь, так тебя называют родители?
Да, так записано в свидетельстве о рождении. А друзья зовут Жорой.
Я буду звать Амиром. Не запутаешься?
Запомню. На память не жалуюсь.
Молодец, в третий раз похвалил его Агаянц.
С того памятного дня прошло полтора года. Группа Амира, куда вошли шестеро его друзей, состояла из армян, ассирийцев, лезгин. Все из семей, по разным причинам и в разное время покинувших Советский Союз: чьи-то родители в 37-м вместе с детьми бежали от репрессий, чьи-то, оказавшись неугодными властям, были высланы из страны. Тем не менее работали ребята бескорыстно, старались от души. Любовь к Родине вместе с кровью текла в жилах каждого из них. Где-то через год, уже оперившиеся, несмотря на школьный возраст, члены группы сами стали вербовать молодежь, в том числе среди иранцев, правда, только в качестве агентов. Каждый из группы помимо родного языка и русского знал фарси. Это здорово помогало. Правда, никакой оперативной подготовки у них не было. Навыкам ведения наружного наблюдения учились «на ходу», под присмотром старших товарищей из резидентуры. Сам Агаянц наставлял Жору: «Ты и твои ребята как пять пальцев должны знать все входы и выходы Тегерана, все его закоулки. На улицах города вы должны быть незаметными, но сами обязаны слышать и видеть все и всех». Агаянц не побоялся поручить подросткам непростое дело: выслеживать и выявлять фашистскую агентуру. И не прогадал. Последней и в голову не могло прийти, что против нее действовали, по сути, дети, справляющиеся с поставленными задачами виртуозно. Несмотря на то что руководил германской резидентурой неординарный разведчик Франц Майер. До того работавший в СССР под прикрытием сотрудника компании «Рейхсгрупп Индустри», он хорошо знал русский и фарси. Круглолицый, голубоглазый, рослый блондин-нацист коварный, безжалостный враг, был большим любителем преображаться в бородатых персов, иранских офицеров, коммерсантов и т. п. Особые приметы шрам через всю щеку от левого глаза до уха, отсутствие фаланги безымянного пальца левой руки и след от ожога на груди. До августа 41-го группа Амира «держала» его плотно. Но с вводом советских войск в столицу Ирана Майер исчез. Даже прошла информация, будто он убрался в высокогорье, к вождям кашкайских племен, выступавших против централизованного правительства. Но кровавый след, который остался после убийства Мурата, говорил о том, что Майер затаился где-то, но не в горах. Найти, чтобы возмездие настигло убийцу, стало делом чести для группы Амира.
На улице смеркалось, когда Казанфар зарулил во двор и едва не наехал на отца. Тот, явно чем-то встревоженный, ходил взад и вперед, заложив руки за спину. Увидев сына, выпрямился и, строго зыркнув глазами, вдруг тихим голосом спросил:
Где тебя носило целый день, сынок? Пока тебя не было, твою мать увезли в больницу.
Маму?.. Что случилось, папа? только и смог спросить Казанфар, едва не упав вместе с велосипедом.
Когда ты уехал, ничего не сказав я нашел бедняжку за домом, моя хозяюшка-ханум лежала на лавке под каштаном и стонала.
Она жива, папа?!
Искренняя тревога и волнение за жизнь матери от сына передались отцу, глаза его увлажнились и неожиданно слезливым голосом он произнес:
Жива моя ханум ей ей сделали операци-ию на слепой кишке.
Папа!.. Казанфар обнял отца. Это подлило масла в огонь. Отец тоже обнял сына и все-таки разрыдался у него на плече
В этот вечер Казанфар лег спать без стакана молока с булочкой, которые всегда подавала ему мать на ужин. Какое-то время он не мог уснуть, переживая за нее и жалея ее и отца, но вскоре усталость, накопившаяся за день, сделала свое дело, и он сам не заметил, как крепкий молодой сон совладал с ним.
Утром ага Арзу с сыном отправились в больницу навестить любимую супругу и мать. В большой кожаной сумке лежали термос с горячим бульоном и фрукты. Ага Арзу знал, что после операции жене вряд ли разрешат что-нибудь, кроме жидкого, но апельсины и гранаты, а также авокадо, манго и маракуйя, привезенные из соседнего Пакистана, он взял угостить докторов и сестер, чтоб лучше ухаживали за выздоравливающей.
В регистратуре к ним подошла сестра и, узнав о цели их визита, позвала лечащего доктора. Достаточно молодой мужчина в белом халате, поздоровавшись за руку с агой Арзу и его сыном, сказал, что состояние прооперированной ханум удовлетворительное, стабильное, но сегодня ее лучше не беспокоить. Ага Арзу понял из сказанного, что жена поправляется, а потому передал сестре сумку с фруктами и бульоном, объяснив что для кого. Та осмотрела передачу и, удовлетворившись увиденным, приняла.
За порогом больницы Казанфар, прежде чем отправиться на встречу с друзьями, пообещал отцу не припоздняться сегодня, как вчера. Когда он въехал на поляну, все уже были в сборе.
Как только Жора провел инструктаж и определил обязанности каждому из своих ребят, те выдвинулись на место. От дома, где квартировал Фармацевт, его должен был вести Айказ, на подстраховке Ашот. Дальше, по обстоятельствам, подключались Казанфар и Оганес. После них должны были вступить в дело Жора, Шекспир и Гоар.
Опытным немецким разведчиком Фармацевтом оказался невысокого роста, средних лет, лысеющий, с виду добряк-человек, чем-то и впрямь напоминающий аптекаря. Полдня он гулял по городу ни с кем не встречаясь, зашел в чайхану, выпил пару чашек зеленого чая, приценился к фруктам у уличного торговца, купил пяток апельсинов и после полудня отправился домой.
На второй день все повторилось. На третий тоже. Ребята задумались и решили затеять с ним игру.
Когда Фармацевт, погуляв по городу, зашел в чайхану и сделал заказ, за соседний столик уселся молодой человек и, выставив на стол шахматную доску, разложил на ней фигуры. Официант принес Фармацевту на подносе кувшинчик чая, налил из него в чашку, поставил кувшинчик рядом, поклонился и отошел. Сидящий за соседним столом молодой человек со скучающим видом посмотрел по сторонам, как бы приглашая потенциального партнера сыграть партию. Фармацевт какое-то время наблюдал за «шахматистом», попивая чаек, и после второй чашечки обратился:
Позволите партию, молодой человек?
Хотите сыграть, не откажусь, обрадовался парень. Прошу, присаживайтесь.
У меня такое ощущение, что я где-то вас видел, произнес мужчина.
Вообще-то вы не первый, кто об этом мне говорит. Часто приходится слышать такое от разных людей. Знаете, внешность бывает обманчива.
Возможно, это особенность вашего лица, добродушно улыбнулся визави.
Не могу сказать, что я вас раньше видел. Вы, наверное, редкий здесь гость?
О да, я коммерсант. Приехал неделю назад, по торговым делам. Тегеран нынче привлекателен для бизнеса. Много богатых людей с капиталами перебрались сюда, подальше от войны. Можно заключать выгодные сделки. Импорт-экспорт, знаете ли, вновь добродушно улыбнулся коммерсант.
Из какой страны приехали, если не секрет, конечно? достаточно безразличным тоном спросил его парень, а это был Шекспир, не преминувший отметить про себя, как коммерсант сократил время своего пребывания в Тегеране с месяца до недели.
Опытным немецким разведчиком Фармацевтом оказался невысокого роста, средних лет, лысеющий, с виду добряк-человек, чем-то и впрямь напоминающий аптекаря. Полдня он гулял по городу ни с кем не встречаясь, зашел в чайхану, выпил пару чашек зеленого чая, приценился к фруктам у уличного торговца, купил пяток апельсинов и после полудня отправился домой.
На второй день все повторилось. На третий тоже. Ребята задумались и решили затеять с ним игру.
Когда Фармацевт, погуляв по городу, зашел в чайхану и сделал заказ, за соседний столик уселся молодой человек и, выставив на стол шахматную доску, разложил на ней фигуры. Официант принес Фармацевту на подносе кувшинчик чая, налил из него в чашку, поставил кувшинчик рядом, поклонился и отошел. Сидящий за соседним столом молодой человек со скучающим видом посмотрел по сторонам, как бы приглашая потенциального партнера сыграть партию. Фармацевт какое-то время наблюдал за «шахматистом», попивая чаек, и после второй чашечки обратился:
Позволите партию, молодой человек?
Хотите сыграть, не откажусь, обрадовался парень. Прошу, присаживайтесь.
У меня такое ощущение, что я где-то вас видел, произнес мужчина.
Вообще-то вы не первый, кто об этом мне говорит. Часто приходится слышать такое от разных людей. Знаете, внешность бывает обманчива.
Возможно, это особенность вашего лица, добродушно улыбнулся визави.
Не могу сказать, что я вас раньше видел. Вы, наверное, редкий здесь гость?
О да, я коммерсант. Приехал неделю назад, по торговым делам. Тегеран нынче привлекателен для бизнеса. Много богатых людей с капиталами перебрались сюда, подальше от войны. Можно заключать выгодные сделки. Импорт-экспорт, знаете ли, вновь добродушно улыбнулся коммерсант.