Рассказы о природе - Бианки Виталий Валентинович 8 стр.

Прицелился бац!

Тигр пискнул и брык с цветка.

Смотрю, бежит по траве.

Я за ним.

Он на забор.

Я подбежал, он виль и на другую сторону.

Я Ирке кричу:

 Тут держи!

Сам через забор.

Он опять на эту сторону.

Ирка, конечно, струсила схватить его, хоть он и раненый: на заборе кровь.

Я поднял сук и со всей силой раз!  по забору.

В него не попал, а всё равно сшиб.

Он сорвался и в яму бух!

Под забором большая была яма. С водой! Смотрю, плывёт.

Я побежал кругом ямы.

Он вылез и шасть на дерево! Сухая осина там стояла. Вся в дырьях, в дуплах.

Он по стволу и в дупло. Я заметил, в какое.

Я влез на осину и кепкой дупло заткнул.

 Готово!  кричу.

А Ирка снизу:

 Вот он, вот он! С другой стороны выскочил!

Вот ведь! Я скорее вниз. Смотрю, сидит на пеньке, на меня обернулся. Щёки оттопырены уморительная мордаха!

Только я шаг сделал, он свистнул нырк!  и под корни. Подошли смотрим норка.

Я сел на пенёк с рогаткой и говорю Ирке:

 Беги скорей за лопатой. Я покараулю. Разроем я его за хвост.

 Беги скорей за лопатой. Я покараулю. Разроем я его за хвост.

А Ирка говорит:

 Знаешь что? Вот что: молодец пятиполосик. Ты его ранил, а он бегом, и вплавь, и на дерево не дался в руки. Талант прямо!

Я говорю:

 Зверь, конечно, на рану крепкий. Даже добычи своей не бросил так за щеками и унёс.

Ирка ко мне на пенёк подсела и говорит:

 Знаешь что? Вот что: у него, наверно, дитёнки. Он семечки своим дитёнкам нёс. И потом ведь он не знал, что это наш подсолнух.

Ну и поехала, и поехала

 Вот,  говорит,  прибежал пятиполосик к себе домой. Сам весь в крови. Дитёнки с кроваток повскакали: «Папа, папочка! Что с тобой? Кто это тебя так?» А он им семечек дал, говорит: «Кушайте. Это великан один на меня напал. Ух, страшный! На задних ногах бегает. Еле-еле от него ушёл».

Дитёнки от страха трясутся, плачут: «Папочка, сейчас он сюда придёт, всех нас убьёт».

Тут я говорю:

 Ну вот, Ирка, всегда ты так А видела, какая у него шкура красивая? Я могу тебе подарить её. Повесишь её над кроватью на стенку. И всем будешь говорить, что это тигр полосатый. Бывают такие небольшие. Один знакомый мальчик тебе его в лесу убил.

Ирка, глупая, как расхохочется:

 Тигр по цветам лазает! В норке живёт! И как ещё он тебя в клочки не разорвал!

Вот уж эти девчонки! Ничего, ничего в охоте не понимают!

Смеялась, смеялась, потом и говорит:

 Знаешь что? Вот что: давай лучше наш подсолнух пятиполосику подарим. Пятиполосик ведь по-взаправдашнему белочка. Маленькая земляная белочка. Она семечками своих дитёнков кормит. И кладовые себе на зиму набивает. А нам мама семечек сколько хочешь на базаре купит. Калёных попросим: калёные слаще.

А ещё потом говорит:

 Бедненький! Он теперь раненый. Ему трудно бегать. Давай срежем подсолнух и сюда принесём к норке ему. Ладно?

Вот всегда она так! Ну, как я теперь на тигра охотиться буду? Какой же он тигр, когда он пятиполосик и с дитёнками?

Правда, что ли, принести ему подсолнух к норке?

Вы как думаете?

Морской чертёнок

Сам теперь не пойму, как я отважился на эту отчаянную поездку. Один!

Море было грозно, вдали по нему ходили злые барашки. Едва только я отшвартовался, снял конец с прикола, волны кинули лодку и, ударив её бортом о пристань, погнали к берегу. С большим трудом я успел поставить в уключины вёсла и направить лодку носом в море. И тут началась борьба. Две стихии море и ветер,   казалось, сговорились, чтобы не дать мне достигнуть цели и погубить меня. Я изо всех сил наваливался на вёсла, волны рвали их у меня из рук, а ветер, накидываясь то с одной, то с другой стороны, старался повернуть лодку назад к берегу и, поставив бортом к волне, опрокинуть её. Очень скоро мои ладони покрылись мозолями. Но я почти не чувствовал боли: всё моё внимание было поглощено тем, чтобы держать правильный курс.

Как я жалел теперь, что не подговорил с собой кого-нибудь из товарищей! Будь у меня рулевой, он мог бы, сидя на корме, держать руль по курсу, и мне оставалось бы только справляться с вёслами. А одному приходилось каждую минуту оборачиваться то через одно, то через другое плечо смотреть, прямо ли к цели идёт моя лодка.

Целью моего плавания были запретные Пять Братьев. Так назывались пять скал, дружной грудой возвышавшиеся над волнами невдалеке от берега.

Я сказал «невдалеке». Но всё на свете относительно. Преодолеть это расстояние при тихой погоде было бы не трудно, а сейчас оно казалось огромным.

Несмотря на ветер, пот лил с меня градом. И вдруг я почувствовал облегчение: лодка подошла под прикрытие Пяти Братьев, и тут в заветёрках сразу перестало рвать её из стороны в сторону.

Однако пристать к скалам с береговой стороны не было никакой возможности. Надо обогнуть их с запада: войти в проход между двумя старшими Братьями самыми большими из камней. Это я знал, потому что мне уже дважды пришлось побывать на Пяти Братьях. Я знал, что ворота очень опасное место: прибой там бьёт с удесятерённой силой и может в щепки разбить лодку, бросив её на камни.

Придержав лодку на месте, я немного отдохнул: надо было набраться сил для последнего, самого рискованного перехода.

Я оглядел берег. На нём никого не было. Да и кто будет выходить в море в такую рань и в такой ветер? Наконец я собрался с духом и направил лодку в каменные ворота. Сильное течение разом загородило мне путь. Мне показалось даже, что лодку тащит назад.

Оборачиваться уже не было времени, но, скосив глаза, я по камню увидал, что потихоньку ползу вперёд.

Это придало мне силы. Я налёг на вёсла и как-то совсем неожиданно легко очутился по другую сторону каменных ворот.

Резко повернув лодку, я без приключений ввёл её в узкую гавань между двумя Братьями одним из старших и младшим.

Тут было тихо. Я кинул вёсла на дно лодки, перешёл на нос, взял кошку четырёхлапый якорь и забросил её на старшего Брата. Подёргал зацепилась крепко.

Опасный переход кончен. Теперь можно собраться с мыслями и приниматься за дело.

Отдохнув, я разложил в лодке все свои запасы и нацепил на крючок целый клубок червей. Мелкая добыча, что берёт на одного червя, меня не интересовала: не за тем я ехал сюда, рискуя жизнью.

Я забросил удочку. Поплавок из сухой камышины вынырнул и лёг спокойно. Тогда всё исчезло берег, небо, лодка; осталась только эта камышинка да кусочек моря, на котором она покоилась. Я смотрел на неё не отрывая глаз.

Смотрел и думал о том, что сегодня ожидает меня необыкновенная добыча. Ведь не на простую ловлю я выехал, не с берега, в мелкую воду, закинул удочку. Я в море, на скалах.

Кто знает, какая тут глубина? И что таит в себе пучина, какие живут в ней огромные, невиданные рыбы? Может быть, сегодня ждёт меня счастье и я вытащу какую-нибудь рыбину, у которой даже названия нет, потому что никто ещё не ловил таких. Может быть, тут, под скалами, стоит сейчас целая стая таких рыб и как начнут они клевать одна за другой только поспевай вытаскивать! Я полную лодку набью добычей.

Поплавок по-прежнему спокойно лежал на воде.

Следуя мысленно за лесой, ушедшей в тёмную воду, я думал, какой невообразимой глубины бывают моря и океаны! Целые километры воды под тобой. Неизведанная глубина!

И мне представился крошечный-крошечный человечек на скорлупке-лодочке. Под ним бездна пучина морская. И над ним бездна воздушный океан, межзвёздные неизмеримые пространства

Оторвав на минутку глаза от поплавков, я взглянул вверх и между разорванными ветром тучами увидел бездонное синее небо. «Ведь будет такое время,   подумалось мне,   когда человек научится спускаться в глубь океанов, до самого дна, и подниматься ввысь до Луны, до планет, может быть, до самых далёких звёзд».

Я опять перевёл глаза на поплавок и не мог дать себе ясного отчёта: действительно он дрогнул или это мне только показалось?

Мгновенно исчезли бездны вверху и внизу: глаза мои впились в поплавок.

Он спокойно лежал на воде. Я выждал несколько минут. Потом повёл его удочкой подальше от скалы: может быть, там клюнет?

Вдруг поплавок встал и вмиг исчез под водой.

Какая-то неведомая сила увлекла его в тёмную бездну, натянула лесу, согнула конец моего удилища. Но другой конец я крепко держал в руках. Вскочив на ноги, я порывистым движением дёрнул удочку.

Руки мои почувствовали сопротивление: кто-то там, в глубине, упирался.

Я потянул сильнее. Руки у меня дрожали.

Тот внизу немножко поддался.

Я тянул и тянул.

Из воды показалась камышинка-поплавок.

Поплавок стоймя стал подвигаться ко мне.

Но вдруг тот, под водой, стал и ни с места.

Я рванул. Он поддался, но сейчас же утянул лесу назад. Я рванул изо всей силы.

На конце лесы вылетела из моря рыба не рыба настоящее чудовище, всё в колючках: голая голова с разинутой зубастой пастью, за ней растопыренные когтистые крылья; спины нет, а сразу хвост, тоже весь в шипах.

Блеснув на солнце пятнами, чудовище вместе с лесой опустилось на дно лодки.

Я с торжеством посмотрел на берег: моя взяла!

И хорошо сделал, что посмотрел: оттуда, с берега, грозила мне такая опасность, что я разом забыл даже о своей необычайной добыче.

На берегу стеной стоял сосновый лес. В полкилометре справа он кончался. За ним виднелась дача. От дачи к лесу шёл человек в костюме из желтовато-коричневой шерсти с ружьём за плечами.

Сейчас он войдёт в лес. Оттуда ему не будет видно меня. Но если он выйдет из лесу против Пяти Братьев раньше, чем я окажусь на берегу, он сразу заметит меня в море. Тогда я пропал.

Каждая минута была дорога. Не обращая внимания на чудовище, отчаянно бившееся на дне лодки, я прыгнул с борта на камень, отцепил кошку, махнул с ней назад в лодку и сел на вёсла. Грести к берегу было легко: ветер дул в спину, волны сами несли меня к цели.

В несколько минут я достиг пристани и поставил лодку на прикол.

В несколько минут я достиг пристани и поставил лодку на прикол.

Схватив удочку, не успев даже отцепить болтающуюся на конце её добычу, я бегом по мосткам кинулся к берегу.

Только я соскочил с мостков на песок, из лесу вышел человек с ружьём в верблюжьем костюме. Это был мой отец.

Мой отец был строгий человек. Узнай он, что я ездил на Пять Братьев, да ещё в такой ветер, не бывать бы мне больше в лодке до следующего года.

Ведь мне было всего десять лет, и отец строго запретил мне одному, без взрослых, брать лодку.

Но я был на берегу. Отец, наверно, подумал, что я удил с мостков. В этот день мне везло. Солгать отцу я не мог бы. Но, действуя по вдохновению, я избежал прямого вопроса и, можно сказать, выскочил сухим из воды.