Каковы мотивы предательства В. Недайкаши?!
Мы в праве допустить основной собственная реабилитация перед членами ОУН за свою службу польской «Двуйке», которая рассматривалась оуновцами в качестве главного врага «украинского народа»[15]. В ответ гарантии беспроблемного проживания во Франции, «мирного сосуществования» с местной украинской диаспорой и в перспективе возможное участие в работе некоторых национальных, общественных структур.
В первом ряду в центре Е. Коновалец, справа Н. Сциборский
Забегая вперёд, сообщим, что выдача польских агентов в структуре ОУН имела негативные последствия для В. Недайкаши, когда он по заданию советской разведки в мае 1935 года попытался восстановить контакты с В. Змиенко и А. Левицким. Последние рекомендовали ему покинуть пределы Польши, так как не могли гарантировать безопасность «Жуку» со стороны поляков, которые были осведомлены о предательстве В. Недайкаши[16].
Таким образом, можно обосновано предположить, что В. Недайкашей действительно двигало желание заработать деньги на передаче советской разведке секретов, в случае если будет достигнута договорённость об этом на коммерческой основе. Условия сотрудничества были оглашены нашим оперативным работником резидентуры при первой же встрече и включали в себя освещение и предоставление информации по вопросам:
«1. Структура разведывательной работы 2-го Отдела на Украине;
2. Раскрыть всю агентурную сеть на Украине, которая функционировала с его участием (как заявил на первой встрече «Жук», сеть насчитывала около 300 человек) и включала как вновь завербованных, так и перевербованных агентов ОГПУ, а также курьеров;
3. Сеть приграничных пунктов, через которые агентура перебрасывается на Украину;
4. Структура 2-го Отдела;
5. Источники финансирования 2-го Отдела;
6. Взаимоотношения с Двуйкой и спецслужбами других иностранных государств;
7. Структура, характер функционирования ГС УНР, ГШ УНР, характеристика руководящего состава и взаимоотношения между ними.
Во встречном предложении Жук сообщил, что готов предоставить по возможности запрошенные сведения в обмен на 2500 долларов (на 1934 год 1 доллар = 2 рубля), или же данную сумму распределить помесячно до конца года. Одновременно высказал озабоченность, что ОГПУ может его обмануть и, получив исчерпывающую информацию, просто не заплатить все деньги. Поэтому он намерен предоставлять сведения в дозированной форме по мере получения валюты.
Со своей стороны мы предложили встречное условие:
1. На работу к нам он должен перейти в полном объёме, его предложение мы принимаем, но в следующем виде: он должен нам дать состав агентуры на Украине под аванс в 5000 франков (на 1934 год 3000 франков = 200 долларов). При проверке материала, полученного от него, выплатим ему 20 000, то есть аванс за полгода, и в дальнейшем будем выплачивать ему по 3000 фр. в месяц.
От нашего предложения категорически отказался и начал высказывать сомнение в том, что вообще затеял этот разговор. При прощании дал свой адрес: MonpontsurIsle Dordogne, villa Charmett и выразил готовность вновь встретиться в Париже»[17].
Последний «оперативный каприз» Василия Денисовича с предоставлением адреса своей фермы можно воспринять как согласие на дальнейшие встречи и обсуждения условия по «коммерческой» сделке. И это при том, что именно он более всех рисковал в этой ситуации, так как, не выполнив условия «контракта», мог быть скомпрометирован советской разведкой перед своими бывшими коллегами уже на основании той информации, которую предоставил в отношении выявленной агентуры СССР и Польши. А можно было просто «сдать» его во французскую контрразведку (от имени ОУН) как советского агента. То есть в руках ОГПУ уже находился компромат на «Жука», которым можно было, грамотно шантажируя Василия, получить от него искомое или же хотя бы часть и за незначительное вознаграждение. Но и это уже стоило тех усилий, которые были затрачены и, надо признать, в минимальной степени для вербовки В.Д. Недайкаши «в лоб». К тому же выданные им 4 агента уже представляли определённый интерес для чекистов, так как могли позволить переоценить их работу за последние годы, обезопасить (вывести из-за границы сотрудников-кураторов их работы, чтобы избежать дипломатических и иных «провалов»), по-новому проанализировать получаемую от них за это время информацию, «развернуть» игру против 2-го Отдела и «Двуйки» в пользу ОГПУ и т. д.
Письменный отчёт о результатах первой встречи и попытки вербовки «в лоб» В.Д. Недайкашу были направлены парижской резидентурой в СССР на Лубянку ориентировочно 1011 января 1934 года.
26 января 1934 года куратор оперативной разработки «Жука» в ГУГБ Слуцкий переправил в ГПУ УССР начальнику Иностранного отдела Карелину Владимиру Петровичу копии этих материалов с сопроводительным письмом и собственными выводами, которые без должного пояснения прозвучали бы как приговор «тройки»[18].
Его выводы достаточно поверхностны, предвзяты, без должного анализа причин поведения как «Жука», так и «Панаса». В заключение можно сказать, что оно написано любителем «от разведки»: «мы уверены в желании Жука обмануть ОГПУ, подсунуть материалы в отношении уже проваленных агентов (арестованных органами ГПУ УССР. О.Р.), поэтому денег 2500 долларов не давать пусть представит документы, которые мы проверим, а потом примем решение» (sic!)
Здесь необходимо отметить следующее.
Инициатором вербовки «Жука» выступал Центральный аппарат ИНО ОГПУ СССР (далее Центр), который 13 октября 1933 года за подписью начальника А.Х. Артузова направил запрос в ИНО ГПУ УССР. Цель вербовки получить сведения, материалы о правительстве УНР, украинской эмиграции и 2-м Отделе, а возможно, и внедриться в последний посредством использования В.Д. Недайкаши[19].
В сведениях, предоставляемых «Жуком» в отношении своего агентурного аппарата, созданного на территории Украины, были в первую очередь заинтересованы украинские чекисты, чем и объясняется их письменный стиль «просителя» продолжить работу с «Жуком».
Радикальный подход Слуцкого к вербовке «Жука» и жесткие условия по предоставлению им всеобъемлющей информации тем более непонятны, если принять во внимание, что всего лишь 3 месяца назад (в октябре 1933 года) во Франции разразился громкий шпионский скандал, подхваченный прессой всей Европы. Причиной очередной антисоветской истерии явился факт ликвидацией французской контрразведкой одной из нелегальных резидентур советской военной разведки. В числе арестованных оказались резидент и большая группа иностранных агентов. После чего пришлось срочно законсервировать агентуру Разведывательного управления Красной армии в Великобритании и США, отозвать некоторых посольских разведчиков[20].
Не знать об этом «Жук» не мог. И вот в этой атмосфере мы начали ему в ультимативной форме ставить свои условия сотрудничества?! А ведь ему не представляло особого труда сообщить в полицию о вербовочном подходе ОГПУ и тем самым заработать благосклонность, а возможно, и иные привилегии со стороны французских властей в плане натурализации в стране пребывания.
Однако он пошёл на вторую встречу без всякого желания «обмануть ОГПУ». Она состоялась 11 февраля 1934 года на ферме «Жука» в районе г. Бордо. На ней В.Д. Недайкаша предоставил устную информацию об агентурном аппарате ОГПУ в Польше (Лазаревском, Городянике, Галинском, в Константинополе Забелло). Последний одновременно являлся резидентом 2-го Отдела. В отношении Городяника и Галинского дополнительно информировал, что «эти известны полякам и Змиенко, но к ним применена т. н. английская система. Не трогать, а ликвидировать, когда нужно. Их знают, обеспечено за ними наблюдение. Если их ликвидировать, будут посланы другие, о которых могут узнать нескоро» Сообщил сведения о резидентах 2-го Отдела (указал, что они находятся в Ленинграде, Харькове и Москве, фамилий не назвал, но указал места работы) и о курьере (назвал фамилию Берещенко), которые были подготовлены им и оставлены на территории СССР, прежде всего на Украине.
Далее информировал, что агенты 2-го Отдела и «Двуйки» перебрасываются на территорию УССР через приграничные контрольные пункты, которых на период 1933 года насчитывалось четыре (до 1930 было шесть). В частности, Ровно, Корец, Острог и Кременец. Все дела агентов, как и их карточки, хранятся на квартире В. Змиенко, и к ним никого не допускают, только с разрешения последнего. За каждым пунктом закреплено около 100 возможных агентов, которые его могут пересекать. Агенты имеют личные номера, а не псевдонимы. На каждом пункте количество номеров различно, но общее их количество на лето 1933 года составляло 380 человек. То есть 380 агентов.
Что особенно важно, в конце встречи «Жук» заявил, что: «я вам могу одну немецкую линию дать, с которой мы работали» (выделено. О.Р.)[21].
Что особенно важно, в конце встречи «Жук» заявил, что: «я вам могу одну немецкую линию дать, с которой мы работали» (выделено. О.Р.)[21].
Данные материалы вызвали живой интерес в ОГПУ, и по указанию Слуцкого 9 марта 1934 года в Киев ушла очередная директива: «считаем, что сведения Жука необходимо проверить путём частичной реализации данных им материалов»[22].
Что понимается под «частичной реализацией»?! Только одно приступить к перепроверке и установлению агентуры 2-го Отдела в СССР. В необходимых случаях локализовать её и ликвидировать.
Это означает только одно: В. Недайкаша выдал совершенно секретные сведения об агентах 2-го Отдела ГШ УНР. Даже если данное действие он совершил по указанию В. Змиенко, чтобы внедриться в агентурный аппарат советской разведки, оба они совершили государственную измену УНР и в случае обнародования этого факта подлежат ликвидации, но не 2-м Отделом, а «Двуйкой», которая является контролирующим органом.
Таким образом, руководством ОГПУ было признано, что «Жук» пошёл на сотрудничество и предоставил первичную информацию для проверки, чтобы мы убедились в его искреннем желании работать с нами. Очевидно, что наш сотрудник разведки в Париже «Панас» был гораздо в большей степени убеждён в возможности привлечения к сотрудничеству «Жука» и получения от него крайне ценных сведений. Поэтому решился вместе с резидентом «Петром» в конце сообщения изложить и свою точку зрения: «Если мы поставим резко ребром вопрос перед Жуком о его работе для нас, то можем с уверенностью сказать, что мы вряд ли что-либо от него получим. Считая, что Жука всё же можно будет использовать, мы приняли все меры к тому, чтобы он начал хотя бы немного говорить, надеясь таким образом втянуть его в работу и получить от него все материалы. Руководствуясь впечатлением, которое он произвёл на нас. Мы полагали, что полезным было бы, в случае положительной проверки первых его сведений, выдать ему небольшой аванс в виде поощрения. Но, поскольку имеется ваше указание, противоречащее нашему мнению, мы, безусловно, приняли все меры к тому, чтобы Жука заполучить, не нарушая ваших указаний (выделено. О.Р.). Однако должны отметить, что мы намеревались выдать аванс под получение детальных оперативных материалов в письменном виде и, в зависимости от их качества, по нашему предварительному определению. Ждём ваших указаний. Петр»[23].