Я спас СССР! Том III - Алексей Викторович Вязовский 12 стр.

 Юль, ну не все такие

 Может и не все. Вон Димка вроде другой, но толку-то от него. Он же не пробивной совсем, и на красный диплом не тянет. Отправят его за полярный круг, он и поедет. А за три года его там обязательно какая-нибудь местная стерва окрутит.

 С ним езжай.

 Да не могу я, Леша-а! У меня мать больная на руках. Она после развода совсем сдала. Деньги отец нам дает конечно, и квартиру оставил, но здоровье-то маме на них не купишь!

Во дела Правильно говорят в каждом дому по кому. А с виду такая стрекоза беззаботная, порхает себе по жизни. Теперь хоть понятны стали ее упорные поиски мужа-москвича. Выйти замуж и остаться по распределению в Москве для нее не блажь.

 И что бросишь Димона?

 А у меня есть выбор? Уехать с ним, чтобы через полгода мать похоронить? Один инсульт у нее уже был, второй теперь в любое время может случиться.

Юлька кусает губы, пытаясь не расплакаться, потом говорит.

 Ле-е-ш, это еще не все. Дальше самое плохое.

 Куда уж хуже?

 Есть куда. На протоколе все не закончилось. Потом пришел какой-то молодой парень, прочитал протокол, начал мне сочувствовать. Осторожно так поинтересовался, с какого я факультета и курса. Есть ли у меня парень, с которым я встречаюсь. Я дура думала, что он кадрит меня. Сейчас телефончик попросит, потом встретиться вечером предложит. Ну, ты понимаешь кино или ресторан. А эта тварь знаешь, что сделал?! Представился лейтенантом КГБ и обещал мне помочь, если я тоже помогу ему. Предложил мне стучать на тебя, Леша! И намекнул, что если не соглашусь, он лично позаботится о том, чтобы меня выперли из МГУ.

Наконец, Юлю прорывает, и она захлебывается плачем. А мне только остается обнять ее и утешающе гладить по плечу. Обалдеть слов даже нет. Это же какая комитетская сука под меня роет?! Или

 Юль, а не помнишь, как этот кагебешник выглядел? Не белобрысый такой, все лыбится, как акула

 Да  девушка удивленно поднимает на меня заплаканные глаза Я и имя его запомнила, потому что он твой тезка.

 А как фамилия этого козлины, не помнишь случайно?

 Ох Москвин кажется Так вы знакомы?

 Знакомы.

Нет, ну каков сучонок вербовать стукачей еще и из моих близких друзей! Нет, теперь точно попрошу Мезенцева выписать лейтенанту волчий билет. Но Юльку жалко попала под чужие жернова.

 Знаешь, Юль а ты соглашайся.

 Как это?..

 А вот так. Только бумаг никаких не подписывай. Скажи, что стучать согласна, но никаких подписок о сотрудничестве давать не будешь. Упрись и все. Этот козел все равно протокол в милиции изымет, никуда не денется. И ты ему нужна, потому что ближе ко мне уже не подобраться. Он когда позвонить должен?

 Сегодня вечером.

 Вот и прекрасно! Назначай ему на завтра встречу и скажи, чтобы пальто твое не забыл прихватить из милиции. Вообще, веди себя понаглее. Нам сейчас главное выиграть время. А уж что потом ему наплести, мы придумаем.

Юля отстраняется и недоверчиво смотрит на меня, аж, слезы от удивления просохли:

 Ты, правда, не обиделся? Лешка, какой же ты хороший!

Она с визгом повисает на моей шее, и целует в щеку, оставляя на ней след от помады. В этот щекотливый момент дверь в аудиторию открывается. И на морде у Димона, который стоит в дверях, такое написано, что нам с Юлькой в пору дружно выпрыгивать в окно.

 Это что за?..!?!  из руки друга на пол падают фотоснимки. Я замечаю на карточках себя, Юлю, Вику Мы радостные, загорелые катаемся на доске по волнам. Понятно. Кузнец напечатал наши фото с югов.

 Димочка, это не то, что ты подумал!  девушка бросается к парню, но тот ее отталкивает.

 А ЧТО Я ДОЛЖЕН ПОДУМАТЬ?!?  Кузнец бледнеет от ярости, надвигается на меня.

Юля сбивчиво начинает ему пересказывать свою эпопею с пальто.

 Почему мне сразу не рассказала?  возмущается недовольный Димон.

 А вот поэтому и не рассказала! Ты бы сразу бросился этому Москвину морду бить и сделал бы только хуже.

Друг упрямо сопит, но Юлькину правоту не признать не может. Его вмешательство действительно только бы все испортило. Тогда на крючке у Москвина они были бы уже вдвоем.

 Все равно неприятно, что вы без меня секретничаете.

 Ну, извини. Мир?

 Мир  Кузнец легонько бьет меня кулаком в плечо и ревниво обнимает Юльку но в следующий раз

Я вздыхаю. Димона не исправить. Он слишком прямолинеен и слишком импульсивен. А жаль. Можно было бы и его пристроить в ОС. Хотя почему бы не попробовать? Предложу Иванову его кандидатуру, а он уже сам пусть решает. Зато можно ручаться, что Кузнецов не болтун и вообще порядочный, честный парень. А это тоже немало.

 Ребят, я вообще-то хотел с вами поговорить насчет работы в новом студенческом журнале.

 В журнале?  Димон впадает в ступор.

 Да! Или ты думал, что я просто так к Хрущеву в Ялту катался? «Студенческий мир» журнал о жизни молодого поколения. Я буду отвечать в нем за литературное направление и международные связи. Ты за спорт. Лева за научно-технический прогресс, Юля за моду.

Редкий случай, когда у нашей принцессы просто нет слов. Она лишь открывает рот, как рыбешка, выброшенная на берег и таращит на меня квадратные глаза. Но пока Димон поднимает снимки с пола, Юлька приходит в себя.

 А Лена? Ее тоже надо взять!

Ну, надо же о друзьях вспомнила. Глядишь, к пятому курсу совсем человеком станет.

 Работа найдется для всех, объем у журнала не маленький, статей понадобится много я задумался Она вроде неплохо готовит? Пусть для начала напишет про кулинарию. Рецепты всякие

 Леш, а кто же будет главным редактором?

 А вот это пока секрет.

Глава 5

Пресс-конференция 5-го сентября проходит скомкано. Я приезжаю в Союз писателей в тот момент, когда становится известно о смерти Элизабет Флинн история не захотела меняться. Реальность сопротивляется флуктуациям, что я создаю, и норовит вырулить в главную последовательность.

 Леш, а кто же будет главным редактором?

 А вот это пока секрет.

Глава 5

Пресс-конференция 5-го сентября проходит скомкано. Я приезжаю в Союз писателей в тот момент, когда становится известно о смерти Элизабет Флинн история не захотела меняться. Реальность сопротивляется флуктуациям, что я создаю, и норовит вырулить в главную последовательность.

Мрачный Федин объявляет нам, что в стране траур, но журналисты могут задать мне несколько вопросов. Первым солирует мой бывший известинский начальник Седов. Толстяк мне незаметно подмигивает, начинает свой вопрос с хвалебного спича о книге. Потом спрашивает про экранизацию и переводы. Я коротко отвечаю, рассказываю о подготовке сценария. Потом на меня наседают пара польских и почему-то один английский журналист. Поляков, разумеется интересует, откуда информация по уничтожению Кракова. Отделываюсь туманными намеками на секретную информацию, что удалось случайно получить. В случайность никто не верит, на лицах журналистов появляются понимающие ухмылки.

Англичанин заходит тоньше. Рыжеволосый денди по имени Джон Мур размахивает в руках экземпляром газеты Evening Standard. Там на первой полосе июльское интервью со мной.

 Выглядит очень странным, что два последних материала госпожи Стюарт написаны о военных преступниках, что скрывает бывший глава КГБ Семичастный а к чему все это привело, мы знаем журналист оглядел коллег, поляки понимающе кивнули И о начинающем поэте, которого до этого никто не знал. Товарище Русине. Как вы Алексей прокомментируете это совпадение?

 У Глории были «консервы» со мной.

 Что?

Никто ничего не понял. Федин тоже недоуменно посмотрел.

 Глория записала интервью после моего выступления на Огоньке. Оно долгое время лежало у нее. И когда она была вынуждена уехать в связи с известной сенсацией материал вышел уже «самотеком». Видимо, журналистка просто сдала его со всеми другими статьями и интервью.

Мое туманное объяснение вроде бы прокатило, дальше вопросы посыпались по художественной части. О продолжении Города, о творческих планах. Отбившись от журналистов, я вышел подышать на крыльцо здания Союза Писателей. Долго думал, звонить ли Мезенцеву или нет. А если звонить, то под каким предлогом? Не спросишь же в лоб: «А не сдала ли вам Флинн братьев Чайлдсов?». Может, осторожно переговорить с Ивановым? Нет, тот тоже волк травленый, все моментально поймет.

 Пардон!  я почувствовал толчок и обернулся. На меня наткнулся высокий мужчина с узким, тяжелым лицом и глубокими морщинами.

 Ничего страшного я сделал шаг в сторону, освобождая проход.

 Задумался мужчина посмотрел на меня, узнавая Русин, кажется? Поэт?

 Да. А вы

 Александр Солженицын.

Вот тебе бабушка и Юрьев день Слово в голове загудело, я почувствовал, как ветвятся реальности. На мгновения я стал полубогом, который может выбрать любое развитие событий. Но лишь на мгновение. Еще секунда и меня выкинуло обратно.

 Алексей, у вас кровь идет из носу. Вот, возьмите Солженицын подал мне белый платок.

 Не надо, спасибо. У меня свой я приложил материю к лицу, вздохнул. Мне стало ясно, что делать.

 Вот, заехал, с коллегой повстречаться писатель вздохнул, не зная как поступить. Уйти или продолжить знакомство.

 А тут я Не буду мешать вашей встрече.

Я сделал еще один шаг в сторону и будущий Нобелевский лауреат, пожав плечами, зашел в здание. А я быстрым шагом направился к метро. Заскакиваю по-быстрому на Пятницкую и забираю кое-что нужное из сейфа. Беру в руки индульгенцию, но после коротких раздумий кладу ее назад. Нет. Нельзя.

Спустя полчаса, я уже был на Казанском вокзале. Да, эта поездка получилась спонтанной, я ее совершенно не планировал. Мало того еще утром я даже не представлял, как мне подступиться к этому делу. Подсказка пришла внезапно, и теперь я действовал по наитию, полагаясь на удачу и Слово. Электричка до Рязани шла часа три, с многочисленными остановками так что у меня будет достаточно времени продумать в дороге план действий.

Заодно и воплощу на практике то, что так усердно вколачивает в меня Октябрь Владимирович. Сливаюсь с толпой на вокзале, в полупустом вагоне электрички сажусь у окна. Двое шумных детей лет пяти-семи, бегающие по вагону и их бабушка, пытающаяся утихомирить внуков, успешно перетягивают на себя все внимание окружающих. А я закрываю глаза и погружаюсь в память.