«Стоявшая перед ней женщина не желала покорно довольствоваться уготованной ей долей женщины, а решила вознестись выше ее! Ей было мало даже власти великой княгини. Она хотела превзойти в державных делах своего мужа, великого князя Игоря! Вот почему Витязиня не видела его ни разу рядом с Ольгой он для нее попросту не существовал, его судьба не интересовала ее, ибо, по ее разумению, свою судьбу она вершила собственным умом и руками!»
«в сердце той не было любви к другим людям, которая могла бы согреть и поддержать человека»
« женская душа Ольги, равнодушная к семейному и материнскому началам»
«Ольга любила лишь себя»
Или роман Владислава Бахревского «Ярополк»:
«Княгиня Ольга, погруженная в молитву, подняла на Баяна глаза.
Все знали она старая. Да только ни единой морщинки не увидел волхвенок на белом, как зима, лице великой правительницы. В глазах Ольги тоже стояла зима лед сверкающий. Упала душа у Баяна, как птичка, схваченная за крыло морозом»[1].
Это же Снежная Королева, которая сама не стареет, потому что изначально неживая, но взглядом своим может заморозить все живое!
Действие романа относится к началу 960-х годов, но Русь в нем все еще платит дань хазарам (чего ко временам Ольги на самом деле не было уже лет, наверное, сто). В Киев приезжает хазарский посол и в счет недоимки требует выдать ему тысячу синеглазых, златокудрых дев. Княгиня Ольга вслух отказывается выполнить это требование, но вступает с хазарами в тайный сговор, позволяя им совершить набег на русские земли и взять эту тысячу дев силой. И это, я вам скажу, со стороны любого правителя было бы какой-то запредельной подлостью по отношению к своему народу. Можно делать предположения, почему автор приписал княгине такую подлость, но так или иначе он посчитал возможным это сделать. А поскольку она показана женщиной очень набожной, то опороченным оказывается и ее главное достижение продвижение на Русь христианства.
В повести В. Каргалова «Ольга, княгиня киевская»[2] подчеркивается могучая харизма (по-современному говоря), которой будущая княгиня была наделена еще в детстве: «взгляд больших синих глаз был почти страшным; от такого взгляда у людей мороз проходит по коже, подгибаются колени». Но как дойдет дело до учреждения погостов, так появится: «Княгиня Ольга протягивала цепкие руки верховной власти к окраинам Руси» Цепкие руки власти! Так не говорят о положительных персонажах
У Станислава Пономарева в романе «Гроза над Русью» Ольга «строгая старуха с белым, без единой морщины, лицом, одетая в синее парчовое платье, отороченное соболем Суровая властительница земли Русской, которую редко кто видел даже улыбающейся», «привычно суровая, величественная и неприступная», и лишь при виде внуков «холодные серые глаза ее теплеют». И если у Скляренко княгиня боится свою жадную знать, вечно вымогающую «пожалования», то у Пономарева «Ольга умело разжигала в боярах взаимную ревность, и ни один из них не решился посягнуть на великое княжение боялись друг друга! Почитали мужи нарочитые свою властительницу за недюжинный ум, коварство и жестокость, скрытую под показной кротостью».
Кстати, из ее сорокалетнего летописного бесплодия родилась под пером романистов еще одна ее черта способность сохранять моложавый вид в почтенных годах. Правда, моложавость эта мертвенная, белая и гладкая, как гипсовая маска, наводит на мысль о существе не вполне живом.
Или совсем новый роман Алексей Соловьев, «Спецназ князя Святослава»[3]. Княгиня Ольга и здесь натуральная мегера, источающая ненависть, холод и яд. Эта женщина пытается отравить невестку болгарку и тоже христианку, а заодно и собственного родного внука, маленького ребенка, потому что Святослав не дал его окрестить! Где там христианская любовь и милосердие или хотя бы естественная привязанность женщины к своему потомству. Единственная ее любовь это власть, которой она домогалась еще с девических лет.
Даже в самиздатовской литературе отражается эта основная тенденция. Попалось мне нечто вроде альтернативно-исторической сказки про детство будущего князя Владимира, так и там Ольга «злая тетя», которая не сумела обрести своей любви и ломает чужую, разлучая Малушу со Святославом. «Злая княгиня Ольга» буквально общее место.
Есть примеры, где Ольга показана другой, не такой вредной, но там, как правило, авторами двигало желание выразить свои оригинальные идеи, имеющие слабое отношение к истории русского средневековья как таковой. Именно холодность, властолюбие, жестокость под маской кротости, то есть еще и лицемерие в придачу, в глазах современного писателя (и во многом читателя) составляют специфику Ольги как образа: от советской классики исторического романа до сегодняшнего сетевого самиздата. Там, где она не злая и даже довольно милая женщина, миф свою героиню не узнает.
Даже в самиздатовской литературе отражается эта основная тенденция. Попалось мне нечто вроде альтернативно-исторической сказки про детство будущего князя Владимира, так и там Ольга «злая тетя», которая не сумела обрести своей любви и ломает чужую, разлучая Малушу со Святославом. «Злая княгиня Ольга» буквально общее место.
Есть примеры, где Ольга показана другой, не такой вредной, но там, как правило, авторами двигало желание выразить свои оригинальные идеи, имеющие слабое отношение к истории русского средневековья как таковой. Именно холодность, властолюбие, жестокость под маской кротости, то есть еще и лицемерие в придачу, в глазах современного писателя (и во многом читателя) составляют специфику Ольги как образа: от советской классики исторического романа до сегодняшнего сетевого самиздата. Там, где она не злая и даже довольно милая женщина, миф свою героиню не узнает.
Это, так сказать, светский образ Ольги где современное сознание переосмысляет материал летописных легенд. Ведь именно из летописи пришли сюжеты, дающие право винить ее в хитрости, коварстве и жестокости: сожженные и закопанные живыми в землю древлянские послы, сожженный при помощи хитрой уловки город Искоростень, обманутый византийский император Здесь надо отметить, что летописец, записавший предания о неоднократной мести Ольги за мужа, вовсе не имел целью ее осудить. Эпос не требует от своего героя быть «хорошим человеком» в нашем современном понимании, то есть добрым, честным и бескорыстным. Эпический герой это тот, кто способен на великие свершения. Хитрость и жестокость, проявленные Ольгой-героиней эпоса, в глазах нашего современника качества отрицательные, в древности служили к ее прославлению. Я видела горячие попытки ее защитить, дескать, «киевские бояре Ольгу ненавидели и оболгали» да нет же. Никто не пытался ее оболгать. Наоборот, эпическое сказание ее возвеличило. Но об этом мы в надлежащем месте поговорим подробнее.
Древнее и современное сознание в своем понимании ее образа едины в одном. Ольга женщина, способная на смелые поступки и сильные решения. Она духовная сестра Гудрун и прочих бесстрашных женщин эпической поры, когда ужасное восхищало, и чем более было ужасным, тем сильнее восхищало. Отсюда эти три-четыре мести древлянам. Но современное сознание, воспитанное в традициях гуманизма, подобному проявлению силы ужасается. А ведь эта способность принимать и осуществлять тяжелые решения делает образ Ольги уникальным. Кто еще у нас есть в категории «знаменитые женщины Древней Руси»? Лыбедь. Малуша. Рогнеда. Ярославна (жена Игоря Святославича) и Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого. Дальше идут менее известные княгини, праведницы, как Ефросинья Полоцкая, прославленные добродетелями, или падавшие со стены во избежание плена. Но все это фигуры страдательные или хотя бы пассивные. Они знамениты в лучшем случае перенесенными несчастьями. Единственная попытка Рогнеды проявить силу в языческом духе окончилась провалом, и спас ее ребенок. Анна Ярославна прославилась где-то очень далеко, без отношения к истории Руси. А Ольга единственная, которая не претерпевала, а творила историю, в том числе не боясь силовых методов. В древности это было поводом для восхищения. Сейчас из этого выросло в литературе парадоксальное явление демонизация изначально положительной героини мифа.
Таким образом, сам «светский» образ Ольги уже неоднозначен: мы сейчас видим в нем совсем не то, что в него закладывалось изначально. Но помимо «светского», «мирского» образа Ольги существует другой образ православной святой. Жития предлагают нам совершенно другой набор ее качеств.
«княгиня руская Олга образом тиха, и кротка, и любима ко всем, такоже и мудра зело»
«Князь же рускии Игорь поня ю за ся за премногую ея премудрость и добронравие»
«Царь же Иван Цымисхии восхоте пояти ю, понеже мудра бе и красна зело»
«хожаше блаженная княгиня Олга по градом и по местом и учаше люди вере Христове, и уроки легкие и дани полагаше на людех»
«И поиде въслед Господа нашего Исуса Христа, и всеми добрыми делы осветившеся, и милостынею украшьшися, нагия одевающи, жадныя напояющи и странныа упокоевающи, нищая и вдовица и сироты вся милующи, и потребу даяше им всяку с тихостию и любовию от всего сердца своего»
«угоди Богу по премногу добрыми делы своими»[4]
Тихая, кроткая, любимая всеми, премудрая, добронравная, прекрасная вот в каких словах описывает героиню житие. Она установила легкие дани, занималась добрыми делами, раздавала милостыню, одевала нагих, кормила голодных, поила жаждущих, давала приют странникам, миловала сирот и вдов, и все это с любовью от всего сердца своего. А там, в литературных легендах суровая, холодная, коварная и жестокая.
«И поиде въслед Господа нашего Исуса Христа, и всеми добрыми делы осветившеся, и милостынею украшьшися, нагия одевающи, жадныя напояющи и странныа упокоевающи, нищая и вдовица и сироты вся милующи, и потребу даяше им всяку с тихостию и любовию от всего сердца своего»
«угоди Богу по премногу добрыми делы своими»[4]
Тихая, кроткая, любимая всеми, премудрая, добронравная, прекрасная вот в каких словах описывает героиню житие. Она установила легкие дани, занималась добрыми делами, раздавала милостыню, одевала нагих, кормила голодных, поила жаждущих, давала приют странникам, миловала сирот и вдов, и все это с любовью от всего сердца своего. А там, в литературных легендах суровая, холодная, коварная и жестокая.