Не знаю, мам. Обнесло вот. Решила, что имею право любимому человеку помочь. Наворотила сама себе бог знает чего! Взлетела в небеса глупой перелетной птицей, решила в лучшее для себя заглянуть Думала, в любовь заглядываю, а на самом деле чуть грех на душу не взяла
Не знаю, мам. Обнесло вот. Решила, что имею право любимому человеку помочь. Наворотила сама себе бог знает чего! Взлетела в небеса глупой перелетной птицей, решила в лучшее для себя заглянуть Думала, в любовь заглядываю, а на самом деле чуть грех на душу не взяла
Да, дочка. Вот в этом вся соль твоей беды и есть. Нельзя в лучшее заглядывать, надо любить то, что для тебя судьба определила. В этом и есть счастье никуда не заглядывать. Тех, кто все время заглядывает, искушение, бывает, до самых костей объедает.
Но без искушения так трудно прожить, мам
Конечно, трудно. Кто спорит? Искуситься всегда легко. А не искуситься труднее, конечно, зато и счастливее! Надо жить, просто жить, как бог послал, делать свое дело, по земле ходить По весне, по лету, по осени. Видеть надо уметь, слышать Ты знаешь, каждую весну у нас на огороде даже земля по-новому пахнет! Надо только учуять, услышать Ой-ой Ты чего, опять, что ль, реветь вздумала?
Да нет, это я так прогундосила она, торопливо сглатывая набежавшие слезы, просто ты говоришь очень уж вкусно земля пахнет Наверное, я слишком толстокожая, если ничего такого не чувствую
Ты толстокожая? Ой, да ерунды-то не говори Ты у нас девушка добрая, душевная, таких еще днем с огнем поискать. Знаешь, как наши местные бабы тебя нахваливают? Вон, любую спроси! Как в поликлинику идут, только и норовят к тебе на прием попасть! Говорят, лучше, чем ты, докторов и не видели. А уж старухи те вообще в тебе души не чаютНет, не наговаривай на себя, дочка!
Не надо, мам Никакая я не добрая, если смогла такое вытворить Как, как я теперь с этим дальше жить стану? Так и буду в душе до конца дней грех носить?
Нет. Не будешь. Это пройдет, дочка. Перевернется все и на место встанет, и душа со временем еще лучше прежней будет.
Хм Как ты говоришь, надо же! Слово в слово, как та женщина, которая со мной рядом на скамейку присела. Я и не знала, что ты у меня такая, мам
Какая такая?
Очень мудрая.
Я-то мудрая? Ой, да не смеши! Такую мудрость каждый сам про себя сознает, только чуть позже, с возрастом. А ты у нас маленькая еще, тебе рано Потом научишься
Они вздохнули в унисон, сидя голова к голове, помолчали. Вдруг мать живенько встрепенулась, затрясла ее за плечо:
Ой, Анютка, голова ж я садовая! Я же главную новость забыла тебе сообщить! Сегодня иду с работы, а навстречу мне Настя Захарова, ну, та, которая дачница, у них участок на нашей улице куплен Ань, продают они участок-то! И дешево продают, главное! Надо брать, Ань!
Так Леха говорил, что вроде на фабрике у вас выделяют
Да ну! Те участки плохие, на выезде, пока добежишь А этот рядом с нами! С внуками водиться сподручнее, и вообще Нормальный дом отгрохаете, детей нарожаете
Ага И дерево посадим
Да, и дерево, Ань! И вообще, все будет у вас хорошо
Мать еще что-то говорила, она уже не слышала. Вдруг зашумело в ушах, потом прошло, и будто полилась сверху тихая музыка Та самая музыка, похожая на перезвон колокольчиков, уже знакомый аккомпанемент яркого минутного откровения, в который так счастливо вписались простые ощущения, звуки голоса мужчин с кухни, теплый бок матери, дождь лапками скребет по стеклу Мягко скребет, вкрадчиво.
Ну, дождь. И ничего. Отойдут осенние дожди, зимние снега лягут. Потом весна
Почему она решила, что вся ее жизнь дождь?
На следующий день хоронили Варю. Народу собралось много, что, в общем, соответствовало обычаю сельских похорон. Идут на похороны и стар и млад, и родственник, и сосед, и тот, кто покойного лишь понаслышке знает. Траурная процессия медленно проползла через поселок, потом поднялась на взгорок, где в окружении старых берез расположилось кладбище, сбилась плотным кольцом вокруг могилы. У гроба близкие родственники стоят, прощаются. Всех близких родственников убитая горем Татьяна Михайловна да закаменевший лицом Александр Синельников.
Она стояла в толпе, смотрела в его скорбное красивое лицо, никак не могла отвести взгляда. Впрочем, не только скорбное лицо, но и весь облик Александра Синельникова вполне вписывались в эту горестную картину. Согбенная спина, строгие черные брюки, очень черная, до самой глубокой черной черноты куртка-френч, черные кожаные перчатки. Вот только шарф, дважды обмотанный вокруг шеи, был почему-то в черно-белую клетку. А впрочем Ему, Александру Синельникову, наверное, виднее, какой шарф для данной ситуации подойдет. Что там у них, у модельеров, важно в одежде соблюсти? Акцент на уместность? Дресс-код? Элемент имиджа?
«Он просто человек такой», услужливо прозвучал в голове Юлин приятный объясняющий голосок, «Ему всегда важно лицо сохранить»
Какая-то позади стоящая женщина вздохнула, произнесла сочувственно:
Глядите, как мужик-то убивается Лица на нем нет Знать, любил сильно, коли так убивается. Сейчас редко таких встретишь, чтоб по-настоящему-то любили
Что ж, молодец Александр Синельников. Правильно лицо сохраняет. Если «лица нет», значит, «лицо есть».
«Он мастер этакое наворотить вокруг себя, знаете ли», снова назойливо застрекотал в ушах Юлин голосок, и она так яростно затрясла головой, выгоняя его из себя, что даже чуть повалилась на стоящего рядом Леху. Он тут же крепко подхватил ее под локоть, глянул в лицо с тревогою что? И неожиданно громко шмыгнул носом, глотая слезы.
Она уставилась на него во все глаза А он снова шмыгнул, жалко и виновато вздергивая вверх плечи извините меня, мол, такого некультурного, и воровато провел под носом указательным пальцем. Детский такой жест, быстрый, туда-сюда.
От этого его жеста горло веревкой скрутило И воздух пошел в легкие с трудом, и задрожал там слезной правдой откровения да вот же оно, настоящее горе, без всякого акцента на уместность и правильную сохранность лица! Вот оно, некультурное горе, сопливое, шмыгающее, суетящееся под носом указательным пальцем. А по-другому и не умеем. Да, мы такие, дорогая насмешница Юля, и впрямь, стоит нам в этом позавидовать
Припала к Лехиному плечу, зарыдала так громко, что на нее оглянулись. Печальные знакомые лица, все свои, Одинцовские. Вон стоят бок о бок, поддерживая друг друга, гипертонические старушки Мария Егоровна и Мария Семеновна, вон там, чуть подальше, крепкий мужик Кузин со своей женой Валькой, и Танька Селиванова тоже пришла, и Серега Обухов, что инвалидное кресло отдал, и медсестра из регистратуры Лидочка
Леха настойчиво совал ей платок в руки, бурчал в ухо что-то свое, жалобно-успокаивающее. Взяла платок, отерла глаза, глянула поверх голов
Привычная со взгорка открылась картинка, омытая осенним дождем. Вон там, внизу, за картофельным полем, бежит речка Одинцовка, за ней большая ромашковая поляна, потом богатый живностью да грибами лес. Помнится, однажды они с отцом пошли по грибы и набрели на поляну, полную подосиновиков. Вся поляна усеяна красными шляпками А вон там, на подвесном мосту через Одинцовку, у них с Лехой первое свидание состоялось, они тогда только в восьмой класс перешли
А там, высоко над лесом Там косяк перелетных птиц летит. Вздохнула, провожая его глазами летите, птицы, летите. У вас своя дорога. А мое все здесь. И будет всегда здесь. Дом, дети, жизнь. Своя. Настоящая. А я остаюся с тобою
Ань потянул ее вниз за локоток Леха, очнись, Ань Вон, все прощаться уже пошли
Оскальзываясь на глине и соблюдая свою очередь, она подошла к самому краю могилы, бросила ком земли.
Прости, прости меня, Варенька. Если можешь. И спасибо тебе