Трехдневная щетина и растрепанные волосы не красили инженера. «Даже ради Давиры не побрился!» с неожиданным злорадством подумала Танри и тут же прогнала приятную сердцу мысль.
Сани вполне приличные, заверил куратора посланец адмирала. Мне сказали, на складе ничего лучше не было.
Танри, выглядывая из-за командора, присматривалась к Самиду. Он очень торопится. Кажется, не из-за того, что во льдах терпит бедствие экспедиция некого Анависа. Здесь иное. Захотелось применить способности, в наличии которых у нее был уверен Ванибару. Но тот же Ванибару пока запретил ей это делать.
А если он сам такой, но куда более сильный, выученный? Обнаружит тебя, доложит, куда не следует. Дождись возвращения, тогда я свяжусь с друзьями на Спире, тебя пристроят в перо к хорошему командиру.
Оставалось ждать. Разговор перешел на детали полярного быта. Танри заскучала. Лезть в гондолу не хотелось. Ее вещи погрузят Арви с Рофиртом. Сосредоточиться тоже не удавалось. Мысли уносились на Спиру к Александру. Как он там? Скучает? Дождется?
Танри, марш к капитану! с командовал гатур. Ты теперь дирижабельщица, а не звезда курса! Работай!
Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, возмущенно зарделась, но, встретившись со смеющимися глазами Бартеро, взяла себя в руки. Еще чего не хватало, веселить этого!
Будет сделано, господин командор! отчеканила она и, высоко задрав голову, зашагала к дирижаблю. По дороге она споткнулась, едва не упав. «Точно, смотрят в спину, развлекаются!» решила девушка, но оборачиваться поостереглась.
Только забравшись в гондолу, она расслабилась. «Уф, интересное будет путешествие!» она встряхнула черными волосами и поспешила в рубку управления.
К всеобщему удивлению, вылетели всего на четверть часа позднее намеченного и устремились на юг на максимальной скорости. Берег таял вдали, растворяясь в сиянии просыпающегося солнца. Океан казался бархатным, расшитым бисером и блестками. Летели невысоко. Яхты и корабли прощально белели парусами
Если повезет с погодой, остров Ивинаку встретит их до заката следующего дня.
Своенравные воды Герийского океана вздумали показать свой норов уже к полуночи. Случись что с дирижаблем, и посадка на воду не спасет корабль. Вмиг разобьется в щепки, утопит экипаж, как котят, не найти следов
Молодой команде «Вестницы» невольно вспоминались громкие истории былых катастроф. Невозмутимыми оставались двое капитан Швас и командор Ванибару. Тот вообще к возможности погибнуть относился философски. «Уж если мне суждено умереть не своей смертью, то на Данироль. Однажды отпустив, второй раз она может не пощадить».
Танри слышала эти слова и злилась на гатура. Но и самой ей вспоминались предостережения: не отказываться от обретенной однажды зеленой земли. Чушь! Если следовать всем предостережениям, будешь ли свободной и счастливой? Нет.
Определяя по приборам отклонение дирижабля от курса, Танри, выполнявшая обязанности второго штурмана под внимательным надзором Ванибару, вдруг поняла страх прошел. Неизвестность гостеприимно распахнула ей объятья! Свершилось, летим! Тонкие иголочки нетерпения и азарта покалывали спину. Начавшаяся буря не внушала опасений. Танри знала до острова они доберутся без приключений.
И верно, дирижабль взмыл над тучами, просигналил тяжелому гатурьему транспортнику, идущему с островов Сонного Архипелага, и на полной скорости поплыл к своей цели.
Ивинаку. Черная скалистая земля со скудной растительностью на юге и западе. Злобно шипящие раскаленные гейзеры на юго-востоке. Ледяные ветры, свирепствующие над несколькими рыбацкими поселками на севере. Там же находился аэродром с единственной взлетно-посадочной полосой, но четырьмя причальными мачтами, из которых действовали две. Только на дирижабле сюда и добраться
Дежурил на маяке угрюмый старый гатур бледный, выцветший, высушенный непогодой. «Вестнице» пришлось заложить несколько кругов, прежде чем он заметил и сигнальными огнями указал к какой из мачт причаливать.
Пока наземная команда аэродрома соединяла тросы, чтобы лебедкой подтянуть дирижабль к мачте, Бартеро хмуро смотрел вниз из рубки. Эдвараль с командой еще не прибыл. Им-то лететь минут десять
Что поделать, если верить теории командора, древние машины Данироль реагируют на высокую скорость. А дирижабль способен двигаться сколь угодно медленно и зависать на месте В нем почти нет электроники, на которую тоже могут наводиться орудия. Спутниковую навигационную систему они отключат на подлете и пойдут по старинке, по людским приборам
Ступив на землю под навязчиво моросящий дождь, Бартеро Гисари натянул до глаз капюшон куртки и отправился беседовать со смотрителем. Но старый гатур, едва узнав имя куратора экспедиции, отшатнулся и во все глаза уставился на человека.
Не думал, что ты такой. Ничего в тебе нет от отца, вымолвил он наконец.
Вы знали моего отца? удивился Бартеро.
Кто ж его теперь не знает? гатур криво усмехнулся. Я его всегда уважал. Знаменитая личность во всех отношениях. Даже с тобой отличился! Но тебе, его сынку, лучше на Спире не появляться. Фегинзар не пощадит.
Вы что-то путаете, куратор ничего не понял. Разве Фегинзар пришел в себя? И мои родители, они давно погибли
Так ты не знал? Жаль, что Марминар, твой настоящий отец, не пожелал известить заранее о твоем происхождении. Теперь это известно всей Спире.
И смотритель коротко обрисовал потрясенному Бартеро и подошедшему, да так и замершему в дверях Ванибару все, что он услышал по передатчику.
Я чувствовал, совсем тихо прошептал человек. И как мне жить с этим дальше? И жить ли вообще?
Поищи в себе хоть что-то, чем получится думать, и ответь: все эти годы ты ощущал себя человеком? рявкнул Ванибару. Ты был человеком?
Да, одними губами ответил куратор.
Так что изменилось? У тебя крылья прорезались или гребень? он встряхнул своим, и золотые украшения на голове зазвенели. Отвечай!
Но я
Отвечай! Голос командора рокотал под сводами просторной прихожей маяка.
Внешне ничего. А вот внутри, в душе
Все зависит от твоего отношения к этому, тон гатура смягчился. Ты хороший человек, и мое расположение к тебе не изменится от того, что я узнал. И ничье не изменится, если ты сам не захочешь этого, если не станешь вести себя иначе. Будь таким, каким был. Не кори себя за то, на что повлиять не способен, а поищи плюсы нового положения. Вдруг окажется, быть сыном адмирала Земли гораздо лучше, чем простого рабочего, сапожника или крестьянина? Докажи, что ты достоин состоять в родстве со вторым гатуром планеты, иначе я подам рапорт о твоей негодности к руководству экспедициями. Учти, я не шучу!
Бартеро плотно сжал губы. Командор прав. Но отчего так тоскливо в груди?
Пока возможно, пусть это останется между нами, только и попросил куратор, выходя вон.
Гатуры переглянулись, и старый произнес:
Вот уж не думал, друг, что тебя вновь потянет во льды.
Сам от себя не ожидал, согласился Ванибару. И я не думал, что тебе разрешат коротать старость на Земле.
Сто сорок лет стерег покой этого неба. Заслужил.
За Ивинаку начинался Вьюжный океан, катящий темные воды к Данироль. Дирижабль медленно полз над свободным от льдин морем, над плоской тундрой, мертвым, поваленным лесом. Перегруженный подсевшими рабочими, тяжело тянул он на небольшой высоте. Где-то там, на леднике, должны быть еще живыми до сорока двух человек экспедиции и одиннадцать спасательной группы. Должны быть. Но Ванибару не надеялся на это и сразу предупредил Бартеро.
Почти месяц прошел с их пропажи. Если они разбились так далеко от жилья, надежды нет.
Почти месяц прошел с их пропажи. Если они разбились так далеко от жилья, надежды нет.
Я чувствую, Анавис жив, возражал погрустневший куратор.
Гатур только скептически кривил губы, выискивая поводы лишний раз поддеть молодого инженера, лишь бы тот удержался над пропастью душевных терзаний.
Они оба подолгу засиживались в рубке, беседовали, нисколько не стесняясь молодых пилотов.
Сам не могу объяснить, отчего меня так влечет сюда, вздыхал куратор, разглядывая черные нагие скалы и нагромождения льда внизу. Как увидел в юности фотографии со спутника, прочитал отчеты, так и загорелся идеей докопаться до развалин. Ни секунды не сомневался, что удастся.
Что у нас есть кроме веры? соглашался с ним командор, попутно следя за действиями Танри. Каждое утро открывая глаза, мы конструируем окружающую действительность из наших снов, мыслей, надежд и грез. А фундамент к ней вера в то, что мы существуем не зря, не приходим из пустоты и не канем в нее, что оставим след наших поступков в чужих судьбах, а если повезет, то и в истории как назидание или вдохновение: тут уж как повезет. Совершая любое действие, мы втайне ждем одобрения или хотя бы внимания: вот МЫ, смотрите, впустите нас в свои сердца и мысли. Мы тщеславны все до единого, играем роли, живем с оглядкой на невидимого зрителя, в существовании которого непоколебимо уверены, вместо того чтобы просто жить.
Считаете, я ради славы все затеял? удивлялся куратор.
В основном ради идеи. И ее воплощение поможет тебе справиться с личными терзаниями, командор снова отвлекся на ученицу: Комидари, не зевай, у тебя на визире двенадцать градусов угол сноса, следи за компасом и ветром.
Так точно, спохватилась заслушавшаяся чужой беседой девушка.
Гатур усмехнулся и обернулся к Бартеро.
Сосредоточься на мечте и увидишь твое происхождение станет заботить тебя куда меньше, посоветовал он инженеру.
Расстояние до возможного места катастрофы покрыли за сутки. Под не заходящим в это время года солнцем сменялись вахты. До рези в глазах всматривались вниз пилоты и рабочие. Ни следа экспедиции. Дирижабль едва ли не скреб гондолой по ледяной груди континента. Передатчик молчал, погода портилась, грозя обрушиться мокрой метелью. А девушке, изредка отводившей взгляд от приборов, порой чудилось, будто внизу по ледяному насту впереди дирижабля бегут то ли белые волки, то ли звездные псы. Нет, ей просто чудится от волнения. Все-таки в этих краях она родилась.
Постоянно находясь в рубке, Танри успевала и поболтать со всеми, и поругаться с Бартеро по пустякам, и почти помириться с Рофиртом. Даже Арви относился к бывшему другу значительно мягче, что не могло не радовать Бингара. Полет их сблизил, вернул иллюзию былой легкости в общении.