Мое сердце начинает биться чаще, как и всегда, когда он что-то вспоминает обо мне.
Да. Сначала она работала здесь, во Франции, но потом переехала, потому что в Америке ей предложили лучшие условия. Там она познакомилась с моим папой и осталась.
Джош улыбается:
Ничего себе.
А как познакомились твои родители? спрашиваю я, и мне действительно интересно.
В юридической школе. В Йеле. Скучная история, пожимает Джош плечами.
Уверена, им она не кажется скучной, смеюсь я.
Он тоже смеется в ответ, но моя улыбка быстро испаряется.
Где ты пропадал на этой неделе? спрашиваю я. Ты заболел?
Нет. Я в порядке. Джошуа снова выпрямляется, и выражение его лица становится непроницаемым. Это из-за Суккота[16].
Су что?
Что, прости? Я и правда ничего не поняла.
Это еврейский праздник, поясняет Джош.
Румянец стыда тут же заливает мое лицо. Ох ты боже мой!
Меня освободили от уроков до следующего четверга, продолжает он.
Я судорожно пытаюсь вспомнить все, что мне известно об этом празднике и том, как его отмечают в Нью-Йорке, но в моей голове пусто. Суккот Разве на этот праздник берут отгулы? Ни разу не слышала. Когда я хмурюсь, Джош оживляется. Кажется, в его глазах отражается что-то похожее на надежду. А затем он качает головой, будто я задала какой-то вопрос:
Нет. Многие американские евреи не отдыхают в эти дни. Или берут отгулы всего на два дня.
А тебя отпустили на целую неделю?
Да, и к тому же в прошлую пятницу, хотя Йом-Кипур[17] начался после заката. И за день до Суккота.
Но почему?
Джош наклоняется вперед:
Знаешь, ты первая, кого это заинтересовало.
Не знаю, что больше меня ошеломило: его обман или то, что он меня выделил. Я смеюсь, но даже мне этот смех кажется неестественным.
И на какие еще праздники ты планируешь так отпрашиваться?
На все, улыбается Джош улыбается.
И ты думаешь, тебе это сойдет с рук?! восклицаю я.
Ну, в прошлом-то году сошло, хмыкает Джош. Я единственный иудей в школе, и преподавателям неловко ставить под сомнение важность религиозных обрядов.
Джош наклоняется вперед:
Знаешь, ты первая, кого это заинтересовало.
Не знаю, что больше меня ошеломило: его обман или то, что он меня выделил. Я смеюсь, но даже мне этот смех кажется неестественным.
И на какие еще праздники ты планируешь так отпрашиваться?
На все, улыбается Джош улыбается.
И ты думаешь, тебе это сойдет с рук?! восклицаю я.
Ну, в прошлом-то году сошло, хмыкает Джош. Я единственный иудей в школе, и преподавателям неловко ставить под сомнение важность религиозных обрядов.
Ты попадешь в ад. Я смеюсь, но в этот раз искренне.
Тогда хорошо, что я в него не верю, легко парирует Джош.
Точно. Ох уж мне вся эта еврейская фигня, подхватываю я легкий тон беседы.
Скорее уж атеистическая фигня. Джош замечает мое удивление и подмигивает: Только не передавай мои высказывания прессе. Папе нельзя терять голоса евреев. Он закатывает глаза в притворном ужасе.
Твой папа тоже не придерживается иудейских традиций? с интересом спрашиваю я.
Да нет, он как раз придерживается. И мама тоже. Они, как «истинные» верующие, посещают синагогу дважды в год. Но когда дело касается политики и СМИ, лучше всегда быть настороже.
Судя по тону Джошуа, он повторил слова, которые слышал от родителей, как минимум, тысячу раз.
Я замолкаю, а потом решаю сменить тему разговора.
Слышала, твой отец хочет вновь баллотироваться в этом году. Должно быть, это странно.
Не особо. В нашем доме всегда есть кто-нибудь, кто нуждается в агитации. Это беспокоит не больше занозы в пальце.
Я ожидала такой реакции. Мне всегда казалось, что его темная сторона та, что пренебрегает правилами и манипулирует системой, та, что нашла свое выражение в мрачной татуировке на руке, как-то связана с родителями. Но я знаю, что об этом расспрашивать не стоит. С Куртом я научилась терпению, и теперь знаю: если ты хочешь, чтобы кто-то раскрыл тебе свою душу, приготовься проявить терпение. А еще я мастерски научилась менять тему разговора.
Кстати, начинаю я, ты так и не сказал, почему пришел. Ты просто проходил мимо? Хотел похвастаться, что тебя отпустили с уроков на целую неделю?
О-о Мм точно. Джош смеется и выглядывает в окно. Просто хотел узнать, не хочешь ли ты прогуляться.
Черт побери!
Я иду в «Album», продолжает Джош, имея в виду один из ближайших магазинов комиксов. А так как мы однажды говорили про Сфара, я подумал, что ты, возможно, захочешь присоединиться. Если, конечно, ты не занята.
Ох!
Мое сердце стучит так часто, будто его ритм выбивает сумасшедший барабанщик. Что же ты делаешь со мной, Джош?! Оказывается, я все еще сжимаю в руке книгу о кораблекрушении. Я осторожно откладываю ее в сторону и стараюсь незаметно вытереть вспотевшие ладошки.
Конечно, осторожно отвечаю я. Правда, я обещала Курту встретиться с ним через два часа за ужином. Но ничего страшного
При упоминании о Курте Джош слегка морщится. Следом морщусь и я. Но потом он наклоняется вперед и хватает мою книгу, будто только и ждал этой возможности. Джош читает аннотацию на задней стороне обложки, а потом поднимает книгу, изогнув бровь.
Мне нравятся приключенческие истории. Особенно если речь идет о какой-нибудь катастрофе.
Выражение его лица не меняется.
Я читаю только те, что со счастливым концом. Я смеюсь.
Джош показывает на мои полки:
Ты много читаешь.
Это безопаснее, чем отправиться в настоящее приключение.
Возможно. Теперь смеется он.
Ну вот, я призналась в трусости своему любимому человеку. В смущении я вскакиваю на ноги.
Раз уж речь зашла о приключении бормочу я.
Под пристальным взглядом Джошуа я достаю босоножки на платформе. Но когда я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться парню, то замечаю, как он переводит взгляд с моих бедер на потолок. Он закрывает глаза, словно ругая себя. Мой пульс ускоряется, но я делаю вид, будто ничего не заметила, и дрожащими руками надеваю босоножки.
Готов? спрашиваю я наконец.
Джош кивает, стараясь не смотреть мне в глаза. Я хватаю сумочку, и мы направляемся к двери. Джошуа достает учебник, пинает его ногой в дальний угол и закрывает за нами дверь.
Она распахивается.
Он снова ее захлопывает.
Она снова распахивается.
Тогда за дело берусь я, захлопываю непослушную дверь и что есть силы надавливаю на ручку. Какое-то время мы смотрим на дверь, но она больше не открывается.
Извини. У меня отстойная дверь, говоря я наконец.
Хм вообще-то это я должен извиняться. Джош снова прячет руки в карманы. Его плечи почти касаются ушей, пока мы идем к выходу. Это я виноват в том, что у тебя такая дверь.
Правда? По какой-то неведомой причине это радует меня. Что ты сделал?
Ну я пнул ее. Он выжидательно смотрит на меня.
Специально?
Да, нехотя сознается Джош.
Ты злился? Мне действительно интересно.
Нет. Джошуа морщится. Причина была дурацкой.
О, прекрати, настаиваю я. Ты не можешь держать меня в неведении.
Джош стонет:
Ладно. Прошлой зимой я пнул по замку, чтобы моя бывшая девушка в то время она еще не была бывшей могла приходить и уходить в любое время. И опережая твой вопрос: да, я пробовал сделать копию ключа.
Это очень изобретательно. Я стараюсь не рассмеяться, но у меня не получается. Мы с Куртом просто обмениваемся ключами. Иногда я забываю забрать свой и не могу попасть в комнату. Ну раньше так было. Как ни странно, но в этом году у меня не возникло такой проблемы.
Джошуа фыркает, открывая для меня входную дверь.
Ого, ты решил отрыть дверь руками, говорю я. Новаторский подход.
От этих слов парень вздрагивает и смотрит на свою правую руку. Ему больно. Моя улыбка тут же исчезает.
Ты в порядке? встревоженно спрашиваю я.
Ерунда. Но, похоже, на моем лице отражается недоверие, потому что Джош смеется: Серьезно, я в порядке. Рисовал больше обычного
Много свободного времени?
Именно. Он улыбается. Всего лишь небольшое воспаление сухожилий кисти.
Воспаление сухожилий? Разве этим страдают не одни старики?
Джош нарочито тревожно оглядывается и начинает говорить тише:
Ты умеешь хранить секреты? Ты должна пообещать, что никому не скажешь, хорошо?
Хорошо соглашаюсь я, тоже невольно переходя на шепот.
На самом деле мне восемьдесят семь лет, шипит Джош. У меня ужасно болят руки, но кожа по-прежнему как у юноши
Я что есть силы хохочу.
Тогда тебя должны изучать ученые, говорю я, отсмеявшись.
А как ты думаешь, зачем я приехал во Францию? попрежнему заговорщицки шепчет Джош. Здесь же самые крутые дерматологические университеты!
У него такое серьезное лицо, что я начинаю смеяться еще сильнее. И Джош заражается моим смехом и тоже начинает широко улыбаться.
Мы переходим узкую улочку. Я замечаю, что мы идем шаг в шаг, несмотря на разницу в росте. Я любуюсь его худощавым и подтянутым телом, мне хочется прикоснуться к его длинным, нервным пальцам. Хочется уткнуться в его красиво очерченную шею.
Но Джош слишком сосредоточен на мостовой.
Между нами что-то происходит. Может, это зарождается дружба? Или что-то большее? Или я просто принимаю желаемое за действительное? Хотя после того, что случилось на прошлой неделе, мне должно быть стыдно думать о таких вещах. Но на самом деле я и не думаю. Я просто надеюсь. Говорят, люди меняются, но я никогда особо не верила в это. Может, Джош изменит свое отношение к Курту. Может, я неправильно поняла его реакцию. Или существует еще какая-то веская причина, из-за которой он хотел сбежать от Курта. Наверное, существует
Так над чем ты работаешь? спрашиваю я.
О черт! Джош потирает шею. Кажется, он всегда так делает, когда чувствует беспокойство. Мне каждый раз неловко об этом рассказывать.
Что это? Обещаю, что не буду смеяться.
Это ты сейчас так говоришь. Джош корчит гримасу и переводит взгляд на припаркованные вдоль дороги велосипеды и скутеры. Я рисую комиксы о своей жизни в школе. Скорее, графические мемуары. Боюсь, по-другому никак не выразиться, хотя и это звучит чересчур пафосно. К сожалению
Так это правда.
И сколько ты уже нарисовал? Я не могу сдержать любопытство.
Хм около трех сотен страниц. Это на текущий момент.
Я в прямом смысле слова открываю рот от удивления.
Я очень люблю себя, пожимает плечами Джош.
Не шути над своей работой. Я трясу головой. Это же невероятно. Я никогда не делала чего-то подобного.
Ну, я тоже пока не закончил. Впереди еще один учебный год, говорит Джошуа, словно оправдываясь за собственную медлительность.