Так же я недавно и сам попался. Нужно было выбрать между двумя акциями. Та, которую я предпочел, вскоре потеряла в цене, а другая крепко прибавила. Как ни глупо, но я не хотел признавать свою ошибку. Напротив, я попытался всерьез доказать своему другу, что моя акция, несмотря на временное ослабление, имеет «более мощный потенциал», чем та, что сейчас растет. Совсем неадекватная самооценка, объяснить это я могу только собственным когнитивным диссонансом. Мой «потенциал» на бирже был бы более мощным, если бы я не спешил с покупкой, а немножечко подождал и купил другую, к тому времени уже проявившую свои достоинства акцию. Басню Эзопа мне напомнил тот самый друг. Он сказал: «Ты можешь сколько угодно изображать хитрую лису но до винограда ты так и не дорвался».
52. Гиперболическое обесценивание. Carpe diem но только по воскресеньям
Вам, наверное, знакома фраза: «Наслаждайся каждым днем, как если бы он был последним в жизни». Ее употребляют минимум трижды в каждом журнале «о правильном стиле жизни», и она непременно входит в стандартный репертуар авторов, обожающих давать советы. От частого употребления эта мысль не становится умнее. Представьте себе: с сегодняшнего дня вы прекращаете чистить зубы, мыть голову, убираться дома, забрасываете работу и прекращаете оплачивать счета. К чему это приведет? Вскоре вы станете бедным, больным, а возможно, и в тюрьму угодите. И все-таки эта фраза выражает глубокую тоску, тоску непосредственности о пролетающем мгновении. Из всех латинских поговорок, доживших до нашего времени, Carpe diem мне кажется самой популярной: наслаждайся сегодняшним днем в полной мере и не думай о завтрашнем. Непосредственность представляется нам очень ценной. Насколько? Гораздо ценнее, чем можно объяснить рационально.
Чего бы вам больше хотелось: получить через год 1000 евро или получить 1100 евро через год и месяц? Если вы рассуждаете как большинство людей, то вы предпочтете 1100 евро через тринадцать месяцев. Вполне разумное решение, поскольку подобного процентного роста (10 % в месяц) вы больше нигде не найдете. Такая ставка в значительной мере обезвредит и риски, которые могут грозить при ожидании лишнего месяца.
Теперь другой вопрос: чего вам больше хочется получить 1000 евро сегодня или 1100 через месяц? Если вы рассуждаете как большинство, то скажете: лучше 1000 евро сегодня. Это, однако, удивительно. В обоих случаях вам надо потерпеть всего месяц и вы получите на сто евро больше. Но в первом случае вы говорите себе: я буду ждать год и уж как-нибудь смогу потерпеть еще месяц. Во втором случае все выглядит совершенно иначе. Решения, которые нам предлагается принять, несообразны по временным горизонтам. Наука называет этот феномен гиперболическим обесцениванием. Оно означает, что на эмоциональном уровне мы оцениваем свою выгоду тем выше, чем ближе предполагаемое событие к настоящему времени.
Теперь другой вопрос: чего вам больше хочется получить 1000 евро сегодня или 1100 через месяц? Если вы рассуждаете как большинство, то скажете: лучше 1000 евро сегодня. Это, однако, удивительно. В обоих случаях вам надо потерпеть всего месяц и вы получите на сто евро больше. Но в первом случае вы говорите себе: я буду ждать год и уж как-нибудь смогу потерпеть еще месяц. Во втором случае все выглядит совершенно иначе. Решения, которые нам предлагается принять, несообразны по временным горизонтам. Наука называет этот феномен гиперболическим обесцениванием. Оно означает, что на эмоциональном уровне мы оцениваем свою выгоду тем выше, чем ближе предполагаемое событие к настоящему времени.
Тот факт, что мы субъективно оцениваем события по разной шкале (в зависимости от горизонта времени), экономисты практически не замечают. Их модели основаны на одной и той же, константной процентной шкале и поэтому в данном случае непригодны.
Гиперболическое обесценивание (hyperbolic discounting) тот факт, что мы поддаемся своей непосредственной реакции, можно объяснить нашим биологическим происхождением от животных. Те ни за что не станут отказываться от немедленного вознаграждения, чтобы в будущем получить двойную порцию. Можно сколько угодно тренировать крыс, но они никогда не отвернутся от кусочка сыра ради того, чтобы завтра им дали два кусочка. (Вы скажете: «Но ведь белки прячут орехи, делая запасы на будущее?!» Да, но это другой инстинкт. Уже доказано: он не имеет ничего общего с контролем своих импульсов.)
А как с этим феноменом обстоят дела у детей? Уолтер Мишел[64] в 1960-е проводил знаменитый эксперимент на тему «Отсрочка вознаграждения». На YouТube можно найти замечательное видео по запросу marshmallow test. Четырехлетние малыши получали сладость на тарелке и были поставлены перед выбором: съесть ее прямо сейчас или получить вторую, потерпев несколько минут. Всем на удивление, оказалось, что немногие дети способны ждать. А еще удивительнее другое: Мишел обнаружил, что способность ребенка подождать вознаграждения можно считать надежным индикатором будущего карьерного успеха[65].
Чем старше мы становимся и чем больше в состоянии себя контролировать, тем легче нам удается отодвинуть срок вознаграждения. Вместе двенадцати месяцев можно ждать и тринадцать, чтобы получить дополнительные 100 евро. Но когда вознаграждение можно получить сегодня, прямо сейчас, прибавка должна быть уж очень желанной, чтобы мы согласились ее подождать. Лучшее доказательство ростовщические проценты по кредитным долгам и другие впечатляющие проценты по краткосрочным потребительским кредитам.
Вывод: непосредственное вознаграждение невероятно соблазнительно а вот гиперболическое обесценивание следует отнести к ментальным ошибкам. Чем лучше мы контролируем свои импульсы, тем удачнее избегаем их. Чем меньше власти у нас над собой, своими непосредственными стремлениями например, под воздействием алкоголя, тем чаще мы оказываемся во власти своей импульсивности. «Лови момент!» увлекательная идея, но она хороша лишь раз в неделю. А уж наслаждаться каждым днем, словно он последний для тебя, просто нелепо.
Послесловие
В обществе легко жить по чужим представлениям. В одиночестве легко жить по собственным представлениям. Но примечателен только тот, кто, живя в обществе, сохраняет независимость взглядов.
Ральф Уолдо Эмерсон[66]Есть две теории иррационализма горячая и холодная.
Горячая очень древняя. У Платона вы найдете такую картину: возница управляет яростно галопирующими лошадьми. Человек олицетворяет разум, а несущиеся вскачь лошади наши эмоции. Сила разума сдерживает чувства. Если это не получается, происходит прорыв неразумия. Есть и другая картина: чувства кипят, как лава в вулкане. Разуму в основном удается держать всю бурлящую массу под крышкой. Но иногда лава иррациональности прорывается на свободу. Отсюда горячая, жаркая иррациональность. А с разумом все в порядке, он безошибочен, да только чувства и эмоции то и дело оказываются сильнее.
Горячая теория иррациональности существовала веками. Для богослова Жана Кальвина наши чувства есть Зло, и только концентрация на Боге способна их потеснить. А значит, люди, в которых бушует лава эмоций, принадлежат Дьяволу. И поэтому их пытали и убивали. У Фрейда эмоциональная сфера («оно») контролируется собственным «я» и «сверх-я». Но это удается редко. При всем давлении, при максимальной дисциплине: вера, будто мы можем силой мысли контролировать все свои эмоции, иллюзия. Такая же, как попытка мысленно регулировать рост наших волос.
Горячая теория иррациональности существовала веками. Для богослова Жана Кальвина наши чувства есть Зло, и только концентрация на Боге способна их потеснить. А значит, люди, в которых бушует лава эмоций, принадлежат Дьяволу. И поэтому их пытали и убивали. У Фрейда эмоциональная сфера («оно») контролируется собственным «я» и «сверх-я». Но это удается редко. При всем давлении, при максимальной дисциплине: вера, будто мы можем силой мысли контролировать все свои эмоции, иллюзия. Такая же, как попытка мысленно регулировать рост наших волос.
Холодная теория иррациональности, напротив, еще молода. После войны многие задавались вопросом: как объяснить иррациональность нацистов? При гитлеровском режиме у руководителей стран особых взрывов чувств на самом деле почти не отмечалось. Даже выступления фюрера, его зажигательные речи были просто мастерски исполненными актерскими представлениями. Не извержения, а холодный расчет, продуманные решения привели к национал-социалистическому безумию; то же можно сказать о Сталине или «красных кхмерах»[67]. Разве это строгая, безошибочная рациональность? Очевидно, нет. А значит, с нашими представлениями о разумности что-то не так. В 1960-е психологи, отодвинув бессмысленные утверждения Фрейда, взялись за научные исследования нашего мышления, процесса принятия решений и наших действий. Результатом и стала холодная теория иррациональности, которая утверждает: наше мышление не может быть идеальным, оно допускает ошибки. Исключений нет. Даже самые высокоинтеллектуальные люди постоянно заблуждаются, повторяя одни и те же ментальные ошибки. И еще один важный момент: ошибки распределяются неслучайно. В зависимости от их типа мы в своих заблуждениях следуем определенным путем. Это позволяет спрогнозировать наши ошибки и скорректировать их отчасти. Но не полностью.
Несколько десятилетий подряд мы не могли распознать, по каким причинам возникают ментальные ошибки. Наше тело во многом устроено безошибочно. Сердце, мышцы, дыхание и иммунная система функционируют достаточно хорошо. Почему же именно мозг совершает ляп за ляпом?
Мышление биологический феномен. Деятельность мозга определена эволюцией, как и форма тела животных или расцветка лепестков у цветов. Представим себе, что мы можем вернуться на 50 тысяч лет назад, прихватить там любого из наших предков и доставить его в сегодняшний день, привести к парикмахеру и одеть в модные тряпки от Hugo Boss. Пройдя с ним по улице, мы убедимся: он ничем не выделяется из толпы. Ну, конечно, ему придется выучить современный язык, усвоить правила дорожного движения и узнать, как обращаться с микроволновкой, но и нам это тоже приходится усваивать. Биология не оставляет сомнений: по своему физическому строению включая мозг мы остаемся охотниками и собирателями в одежде от Hugo Boss (или от H&M как вам больше нравится).
Что же существенно изменилось за прошедшие тысячелетия? Мир, в котором мы живем. В древнейшие времена он был прост и стабилен. Мы жили небольшими группами, примерно по 50 человек. Никаких достойных упоминания технических или социальных достижений тогда не наблюдалось. Лишь в последние 10 тысяч лет в мире начались серьезные изменения развились земледелие и животноводство, возникли города и появилась мировая торговля. А с начала индустриализации уже мало что в окружающем мире напоминает те времена, под которые был оптимизирован наш мозг. Тот, кто сегодня хотя бы часок побродит в торговом центре, встретит больше людей, чем нашим предкам доводилось увидеть за всю жизнь. Если сегодня кто-нибудь возомнит, что он точно знает, как будет выглядеть мир через десять лет, мы станем его высмеивать. За последние 10 тысяч лет мы создали мир, которого сами не понимаем.