Ничего. Я уже принял решение. Но ты можешь потратить с пользой эти два дня. Например, запросить у «Эотанари» информацию по амуэ и амонах. Уверен, это поможет тебе подготовиться к будущей встрече и осознать всю важность того, о чем я здесь говорил.
Это приказ?
Убедительная просьба.
Марина сникла.
Спасибо, я наелась, пробормотала она, отодвигая почти полную тарелку. Все было вкусно.
К сожалению, не могу сказать того же и о себе, проскрипел амон, поднимаясь.
В ответ на его безмолвный приказ дверь трапезной тихо отъехала, и в проеме возникла мужская фигура.
Темная маска амона повернулась к омрану.
Проводи нашу гостью в ее каюту, приказал Ги, не меняя интонации. Потом снова глянул на девушку. Отдыхай. Мы еще встретимся.
Только в своей каюте, когда дверь закрылась, отрезая ее от конвоя и всего корабля, Марина смогла разжать кулаки и выпустить воздух сквозь сжатые зубы. Упав на кровать, она уставилась в потолок.
Два дня. Казалось бы, что может случиться за эти два дня?
Но сердце девушки колотилось, предчувствуя что-то дурное.
Не просто так этот самодовольный амон установил такой срок. Что ему помешало дать ей сегодня увидеться с Сингхом?
Но в то же время в его словах был резон. Она беспомощна, потому что не владеет никакой информацией. Все эти амоны, догмы, амуэ для нее пустой звук. Она собирается спасать Сингха, а сама даже толком не знает от чего именно. Может он и не нуждается в этом спасении? Может его отец прав? Они живут так тысячи лет, разве она вправе что-то менять в чужом укладе?
Да и нужно ли что-то менять?
Червячок сомнений вновь поднял голову.
Ги сказал, что отправит ее на Землю. Домой.
Она может вернуться назад, позабыв этот месяц как страшный сон.
Заманчивое предложение. Очень заманчивое
Приподнявшись на локте, Марина глянула на себя в экто-экран. Серебристая гладь отразила бледное лицо с заострившимися чертами, тонкие, с волосок, переливающиеся линии на щеках
Это была она и не она. Встреча с Сингхом запустила в ее организме неизвестный процесс, который теперь медленно, незаметно, но все же изменял ее. И она это чувствовала.
Подняв руку, она потерла пальцем сияющую нить. Но та, хоть и выглядела выпуклой, на самом деле была углублением в коже, словно русло реки, несущей серебристые воды. И сейчас, после встречи с амоном, этих линий стало гораздо больше, чем было с утра.
Вывод пришел сам собой.
Марина хотела бы не думать об этом, но правда умеет быть навязчивой и от нее никуда не деться.
Ги обманул. Никто не вернет ее на Землю. Не в таком виде. Амоны умеют хранить свои тайны.
Она ждала, что глаза повлажнеют от слез, а сердце заноет в тоске. Но, к ее удивлению, глаза остались сухими, да и чувство, шевельнувшееся внутри, мало напоминало тоску. Скорей уж тайную радость.
Перспектива никогда не вернуться домой почему-то совсем не пугала.
Гораздо больше пугала мысль никогда не увидеть Сингха.
А еще ребенок
Марина сознательно запрещала себе думать о нем, но рука сама собой потянулась вниз и легла на живот. Срок еще слишком маленький, по ее подсчетам шесть-семь недель, не больше. Но в любом случае уже поздно что-либо менять.
Она вспомнила тот день, когда Сингх сохранил ей беременность. Он знал, что она носит чужого ребенка, и у него был шанс избавиться от него.
Не избавился. И ей не дал смалодушничать.
Утешил, поделился силами, дал стимул жить дальше, строить будущее на обломках прошлой жизни.
Как бы там ни было, она должна встретиться с ним и выяснить раз и навсегда: кто она для него. Просто удачная сделка, товар или, может быть, нечто большее?
Ей хотелось бы стать для него чем-то большим. Занять в его сердце особое место. Как он занял особое место в ее. Вот так незаметно пробрался ей в душу, врос в нервы и вены. Пустил корни, что опутали ее изнутри и снаружи серебристыми нитями. Как она не трепыхалась в этой паутине, пытаясь вырваться из нее, только увязла по самое горло. А самое странное то, что больше не хочется вырываться из этого плена.
Но будет ли он помнить девушку с Земли после стабилизации? Или все его чувства к ней и даже сама память об их встрече будут стерты из его сознания?
Она должна выяснить это. И у нее есть два дня.
Что ж, Ги Диз Раенг, ты сам дал мне фору, процедила она, поднимаясь с кровати и придвигая к себе экто-экран. «Эотанари»! Выведи на монитор все, что есть по амонам.
***
Значит «Ратамансу» все же попался Ги Диз Раенг сложил пальцы домиком и откинулся в кресле. Хорошо, Эрон, можешь идти. Я сам этим займусь.
И не только этим.
Сегодня утром они выпрыгнули из гиперпространства на окраине Тариана. Но тут же были окружены имперской эскадрой, что отконвоировала их за границу системы. Капитан эскадры передал личное сообщение от канцлера Лест Маррока. Тот запретил приближаться, пока Сингх нестабилен. Иначе «Эотанари» будет ждать стабилизационный контроль. А эти парни не умеют шутить.
И если Омикрон не хочет лишиться единственного наследника, Ги должен пойти на крайние меры прямо сейчас.
Отдав честь, теркхай исчез за дверями
А ты сильнее, чем я рассчитывал, сын пробормотал амон, вглядываясь в серебристый экто-экран, на котором был виден спец-блок.
Там, между непробиваемых стен-сенсонаторов, глушащих амуэ, диким зверем метался Сингх.
Два дня назад он добровольно вошел на борт «Эотанари», добровольно позволил надеть ограничители и сам, без принуждения, согласился провести весь полет в спец-блоке.
Но этого было мало.
Ги собирался его подчинить. Сделать своей безотказной марионеткой. Он больше не желал рисковать, давая Сингху свободу выбора. Это слишком опасно.
Его расчет оказался верным.
Уже через несколько часов эмоциональный фон Сингха резко скакнул вверх, к точке предела. В замкнутом пространстве, в одиночестве, без малейшего контакта с землянкой, он перестал контролировать амуэ. Теперь амуэ контролировала его, проявляясь беспричинными вспышками гнева и ярости. Она разрывала его тело на части, причиняя жгучую боль.
Стоило Ги немного уменьшить мощность сенсонаторов, как кожа Сингха начинала полыхать ослепительным, режущим взгляд белым пламенем. Это же пламя заполняло его глаза, плясало на волосах, срывалось с кончиков пальцев
Стоило увеличить мощность, блокируя амуэ и Сингх с бешеным рыком начинал бросаться на стены. Боль раздирала его изнутри. Выжигала сознание. Скручивала внутренности в один большой узел. Оголяла все нервы.
И чем дольше он находился в спец-блоке, тем сложнее ему было справляться с собой.
Скоро, уже очень скоро он перестанет себя контролировать. И тогда стабилизация станет единственным способом сохранить ему жизнь и сознание.
Ги знал, как добиться покорности от непокорного сына.
Он передвинул сенсорный движок вниз до упора. И в камере резко усилилось гудение сенсонаторов.
Сингх закричал, падая на пол. Его амуэ полыхнула еще раз и погасла, тонкие линии застыли безжизненными шрамами, изрезавшими кожу.
Тело молодого аркхая трясло, его глаза закатились, на губах показалась розоватая пена.
Вот так, произнес Ги с удовлетворением, глядя на муки сына. Осталось немного. Я знаю, что сейчас ты меня ненавидишь, но однажды скажешь мне за это «спасибо». У таких как мы не должно быть слабостей, не должно быть привязанностей, сын, и скоро ты это поймешь.
Он перевел взгляд на соседний экран. Тот транслировал каюту, отведенную землянке. Девушка оказалась послушной, эти два дня она не доставляла хлопот, изучая общеизвестную информацию об амонах, которую Ги позволил ей выдать. И дожидалась обещанной встречи.
Спокойно, без лишней нервозности, без капризов она задавала «Эотанари» вопросы. Натыкаясь на запрет, искала способы зайти с другой стороны. Ги импонировала ее целеустремленность в поисках новых знаний и гибкий ум. Он бы нашел ему применение. Даже жаль, что девочка не амани, она бы стала жемчужиной Омикрона.
Но ее ребенок совсем другое дело. Если старые записи в архивах не врут, а Догму за последнюю тысячу лет не исказили, то в руках Ги оказалось истинное сокровище, за которое будут драться все Дома Тариана.
И даже больше: сам император будет счастлив породниться с Омикроном, невзирая на мезальянс.
Не отрывая взгляд от экрана, амон нажал кнопку личной связи и сказал одно слово:
Пора.
***
Эти два дня она провела как на иголках. Оказалось не так-то просто сохранять спокойствие и цедить по капле строго дозированную информацию. Хотя, было бы глупо ожидать, что ей позволять узнать больше, чем полагается.
И все же, полученных крох и собственной догадливости хватило, чтобы сделать нужные выводы.
Утром третьего дня Марина приняла окончательное решение.
На Землю она не вернется. Там не осталось ничего, кроме воспоминаний. Да и процесс, запущенный в ее организме, повлиял на саму ДНК.
Она больше не человек, хоть и не тарианка. Мутант, в клетках которого идет бурный, но невидимый процесс, называемый адаптацией.
Обычно эта адаптация проходила искусственным путем под присмотром врачей. Но с Мариной случилось то, чего не случалось еще ни разу. Ее адаптацию спровоцировал Сингх. Бессознательно. Совершенно случайно.
Если бы он был амоном она бы не выжила после контакта с ним. Но ей повезло. Его амуэ, на тот момент еще слабая, не убила ее, а вплелась в энергетический контур и начала изменять. Подействовала как катализатор, запустив необратимый процесс.
Сделала ее идеальным партнером для Сингха.
Его половинкой.
Когда за ней пришли, Марина с достоинством поднялась, поправила одежду и, подумав, отбросила кружевной асхан.
Нет, лицо она прятать не будет. Она не ливарри. Пусть все видят свет амуэ на ее щеках.
Ты все еще хочешь встретиться с моим сыном? Ги встретил ее в своем кабинете, невозмутимый и бесстрастный, точно ледяная статуя.
Да.
Что ж, не смею задерживать. Он кивнул сопровождающему омрану. Проводи нашу гостью в спец-блок.
Это было слишком легко. Подозрительно легко.
Марина ждала, что Ги задержит ее разговором, опять начнет провоцировать, угрожать. Но вместо этого он опустил темную маску к экрану, давая понять, что аудиенция закончилась, не успев начаться.
От дурного предчувствия по телу девушки прошел холодок. Сжав для храбрости кулаки и спрятав их в рукавах, она двинулась за омраном по безликому коридору.
Серый пол, серые стены, серый потолок-полусфера. На «Эотанари» все было таким: серым, обтекаемым, без острых углов и резких граней. Тут сама атмосфера была иной. Давящей, точно в пасмурный день.