Действительно, поморщился Золтан Хивай. Цирюльник, алхимик или же знахарь. Не обижайтесь, но от вас сильно несет аптекой.
Эмиель Регис, не разжимая губ, странно усмехнулся, развел руками мол, что поделаешь.
Запах вас выдал, милсдарь цирюльник, сказал Геральт, убирая меч в ножны. У вас были особые причины прятаться от нас?
Особые? глянул на него черноглазый мужчина. Нет. Скорее обычные. Просто испугался. Такие времена.
Верно, согласился краснолюд и указал большим пальцем на освещающее небо зарево. Времена такие. Я думаю, вы такой же беженец, как и мы. Конечно, интересно, почему вы, так далеко от родимого Диллингена убежав, в одиночку скрываетесь среди здешних курганов. Впрочем, людям всякое случается, тем более в трудные времена. Мы испугались вас, вы нас. У страха глаза велики.
С моей стороны, назвавшийся Эмиелем Регисом мужчина не спускал с них глаз, вам ничего не угрожает. Надеюсь, я могу рассчитывать на взаимность?
Вы что ж, ощерился Золтан, за разбойников нас принимаете, или как? Мы, милсдарь цирюльник, тоже беженцы. Направляемся к темерской границе. Хотите, можете пристать. Вместе-то оно лучше и безопасней, чем в одиночку, а нам медик может пригодиться. С нами женщины и дети. А не найдется ль среди смердящих чудодейственных лекарств, которые, чую, вы носите при себе, чего-нибудь против ног? Стерли мы их.
Найдется, тихо сказал цирюльник. Рад случаю помочь. Что же до вашего предложения Искренне благодарю, но я не беженец. Я не бежал из Диллингена от войны. Я здесь живу.
Подумать только! нахмурился краснолюд, слегка отступив. Живете? Тут, на кладбище?
На кладбище? Нет, что вы, у меня хата неподалеку. Кроме дома и магазина в Диллингене, разумеется. Но здесь я провожу все лето, каждый год с июня по сентябрь, от соботки, то есть летнего солнцестояния, до эквинокциума, то есть осеннего равноденствия. Собираю разные травы и коренья, частично на месте дистиллирую лекарства и эликсиры.
Но о войне знаете, отметил, а не спросил Геральт, несмотря на отшельничью жизнь вдали от мира и людей. От кого знаете?
От беженцев. В неполных двух верстах отсюда, у реки Хотли, большой лагерь. Там скопилось несколько сотен беженцев, кметов из Бругге и Соддена.
А темерская армия? заинтересовался Золтан. Двинулась?
Об этом мне не ведомо.
Краснолюд выругался, потом уставился на цирюльника.
Так. Стало быть, живете здесь себе, поживаете, милсдарь Регис, проговорил он протяжно. А по ночам меж могил разгуливаете. И не страшно?
А чего мне бояться?
А вот этот господин. Золтан указал на Геральта. Ведьмак. Он недавно видел следы гулей. Трупоедов, понимаете? А не надо быть ведьмаком, чтобы знать, что гули держатся жальников.
Ведьмак? Цирюльник с явным интересом взглянул на Геральта. Истребитель чудовищ? Ну-ну. Любопытно. А вы не объяснили спутникам, милостивый государь ведьмак, что этому некрополю больше полутысячи лет? Гули неразборчивы в пище, верно, однако пятисотлетние кости не грызут. Здесь гулей нет.
Это меня нисколько не огорчает, сказал Золтан Хивай, оглядываясь. Ну-с, милсдарь медик, позвольте пригласить вас в наш лагерь. Побалуемся холодной конинкой, надеюсь, не побрезгуете?
Регис долго смотрел на него. Наконец сказал:
Благодарствую. Однако у меня есть мысль получше. Приглашаю к себе. Правда, моя летняя, так сказать, резиденция скорее шалаш, а не хата. Но рядом ключевая вода. И «топка», на которой можно разогреть конину.
Охотно воспользуемся, поклонился краснолюд. Может, и нет здесь гулей, но все равно мысль о ночевке на кладбище не очень меня привлекает. Пошли, познакомитесь с остальными из нашей компании.
Когда они подходили к стоянке, кони зафыркали, стали бить копытами.
Встаньте малость под ветер, милсдарь Регис. Золтан Хивай окинул медика красноречивым взглядом. Запах шалфея пугает лошадей, а мне, стыдно признаться, напоминает о зубодрале.
Геральт, буркнул Золтан, как только Эмиель Регис скрылся за пологом, прикрывавшим вход в хату. Разуй глаза. Этот вонючий знахарь не шибко мне нравится.
Что-нибудь конкретное?
Не нравятся мне люди, сидящие целое лето на кладбищах, к тому же вдали от человеческого жилья. Неужто травы не растут в более приятных местах? Уж больно этот Регис смахивает на любителя пограбить могилки. Цирюльники, алхимики и им подобные выкапывают на жальниках трупы, чтобы потом проделывать с ними разные экскременты.
Эксперименты. Для этих целей используют свежие трупы. А здесь очень старое кладбище.
Точно, почесал бороду краснолюд, наблюдая за женщинами из Кернова, готовящими себе ночлег у кустов черемухи, растущей вокруг халупы цирюльника. А может, он выгребает из могил спрятанные там драгоценности?
Спроси его, пожал плечами Геральт. Приглашение ты принял сразу, не раздумывая, а теперь вдруг тебя подозрительность заела, словно старую деву, которой расточают комплименты.
Хммм, протянул Золтан. Вообще-то ты, пожалуй, прав. Но я охотно глянул бы, что у него там, в халупе. Так, для верности
Так войди и прикинься, будто хочешь попросить вилку
Почему вдруг вилку?
А почему нет?
Краснолюд долго глядел на него, потом решился, быстро подошел к хатке, аккуратненько постучал в косяк и вошел. Не выходил довольно долго, потом вдруг появился в дверях.
Геральт, Персиваль, Лютик, идите-ка сюда. Увидите нечто интересное. Ну, смелее, без церемоний, господин Регис приглашает.
В хате было тесно и забито теплым, дурманящим, свербящим в носу запахом, бьющим в основном от пучков трав и кореньев, которыми были увешаны стены. Вся мебель состояла из подстилки, тоже прикрытой травами, и колченогого стола, заставленного неисчислимыми стеклянными, глиняными и фарфоровыми бутылочками. Скупой свет, позволявший видеть все это, шел от угольев в топке странной пузатой печки, напоминавшей клепсидру на сносях. Печку охватывала паутина разнокалиберных трубок, изогнутых дугами и спиралями. Под одной из таких трубок стояла деревянная бадейка, в которую что-то капало.
При виде печки Персиваль Шуттенбах вытаращил глаза, раззявился, вздохнул, потом подпрыгнул и восторженно заорал:
Хо-хо-хо! Что я вижу? Это же самый настоящий перегонный куб с ректификационной колонкой и медным охладителем! Какая работа! Сами сконструировали, милостивый государь цирюльник?
Именно, скромно признался Эмиель Регис. Я занимаюсь изготовлением эликсиров, приходится дистиллировать, извлекать пятые вытяжки, а также
Он осекся, видя как Золтан Хивай ловит стекающие из трубки капли и облизывает палец. Краснолюд вздохнул, на его румяной физиономии отразилось неописуемое блаженство.
Лютик не выдержал, тоже попробовал. И тихонько застонал.
Пятая вытяжка, признал он, причмокивая. А может, шестая или даже седьмая.
Ну да, слегка улыбнулся цирюльник. Я же сказал, дистиллят
Самогон, поправил Золтан. Да еще какой! Испробуй, Персиваль!
Я в органической химии не разбираюсь, не вставая с коленей, растерянно ответил гном, изучающий особенности монтажа алхимической печи. Сомневаюсь, что распознаю компоненты
Дистиллят из мандрагоры, рассеял сомнения Регис. Обогащенный белладонной. И ферментированный крахмальной массой.
То есть затором?
Можно и так назвать.
А нельзя ли попросить какую-нибудь плошку?
Золтан, Лютик. Ведьмак скрестил руки на груди. Вы что, сдурели? Это же мандрагора. Самогон из мандрагоры. Оставьте в покое бадейку.
Но, милейший господин Геральт. Алхимик отыскал среди запыленных реторт и бутылей небольшую мензурку, заботливо протер ее тряпочкой. Ничего страшного. Мандрагора была собрана в соответствующий сезон, а пропорции старательно подобраны и точно отмерены. На одну либру крахмальной массы я даю только пять унций поскрипа, а белладонны всего половину драхмы
Не об этом речь. Золтан глянул на ведьмака, понял с ходу, посерьезнел, осторожно отодвинулся от печи. Не в том дело, милсдарь Регис, сколько драхм вы туда кидаете, а в том, сколько стоит одна драхма поскрипа. Слишком это дорогой напиток для нас.
Мандрагора? удивленно шепнул Лютик, указывая на лежащую в уголке домишки кучку клубней, напоминающих маленькие сахарные свеколки. Это мандрагора? Настоящая мандрагора?
Женская разновидность, кивнул алхимик. Она растет в больших количествах именно на кладбище, на котором нам довелось познакомиться. Поэтому здесь я и провожу лето.
Ведьмак красноречиво взглянул на Золтана. Краснолюд моргнул. Регис едва заметно ухмыльнулся.
Прошу, прошу, господа, если есть охота, искренне приглашаю продегустировать. Ценю ваш такт, но в данной ситуации у меня мало шансов довезти эликсиры в охваченный войной Диллинген. Все это и без того пропало бы, поэтому не будем говорить о ценах. Как говорится, лучше в нас, чем в Простите, но сосуд для дегустации у меня всего один.
Достаточно, проворчал Золтан, принимая мензурку и осторожно зачерпывая из бадейки. Ваше здоровье, милсдарь Регис. Ууууу!..
Прошу прощения, снова улыбнулся цирюльник. Качество дистиллята, вероятно, оставляет желать лучшего В принципе это полуфабрикат.
Это самый лучший полуфабрикат из всех полуфабрикатов, какие только я пил, наконец смог выдохнуть Золтан. Бери, поэт
Аааах! О, мать моя! Отличный! Попробуй, Геральт.
Первая хозяину, слегка поклонился ведьмак Эмиелю Регису. Где твои манеры, Лютик?
Извольте извинить, милостивые государи, ответил поклоном на поклон алхимик. Но я себе этого не позволяю. Здоровье уже не то, что ранее. Пришло время отказаться по многим причинам.
Ни глоточка?
Тут дело в принципе, спокойно пояснил Регис. Я никогда не нарушаю принципов, которые сам себе установил.
Восхищаюсь и завидую принципиальности. Геральт малость отпил из мензурки и после недолгого колебания выпил до дна.
Удовольствие немного подпортили брызнувшие из глаз слезы. По желудку растеклось живительное тепло.
Схожу-ка я за Мильвой, бросил он, передавая сосуд краснолюду. Не вылакайте все, пока мы не вернемся.
Мильва сидела при лошадях, играя с веснушчатой девчушкой, которую весь день везла на своем седле. Узнав о гостеприимстве Региса, она сначала пожала плечами, но упрашивать себя не заставила.
Войдя в домишко, они застали компанию за осмотром корней мандрагоры.
Впервые вижу, признался Лютик, вертя в руках клубень. И верно, немного напоминает человека.
Удовольствие немного подпортили брызнувшие из глаз слезы. По желудку растеклось живительное тепло.
Схожу-ка я за Мильвой, бросил он, передавая сосуд краснолюду. Не вылакайте все, пока мы не вернемся.