В 1990 г. появилась работа известного французского историка, члена Французской академии и Академии нравственных и политических наук, специалиста в области политической истории Франции и непосредственно идеологии орлеанизма, Габриэля де Броя «Гизо»[9]. Г. де Брой автор первой полной научной биографии Гизо, основанной на обширных архивных источниках. Историк справедливо отмечал: если историческим и политическим работам Гизо, которых насчитывается более шестидесяти томов, посвящен ряд работ, то его публичная и частная жизнь, необыкновенно богатая и насыщенная, не была предметом самостоятельного научного анализа. После открытия архивов Валь-Рише такая работа стала возможной. Автор использовал обширные архивные материалы: архивы членов семьи Шлюмбергер, потомков Гизо, опубликовавших его переписку с княгиней Д.Х. Ливен, объединенных в «Общество Валь-Рише»; архивы «La Maison de France»; королевские архивы Виндзорского замка (бумаги королевы Виктории); муниципальные архивы Тулузы; бумаги герцогов Виктора и Альберта де Броев.
Интеграционные процессы в Европе, активизировавшиеся в конце прошлого столетия, стали еще одной причиной обращения к интеллектуальному наследию Гизо, свидетельством чему является книга французского исследователя Пьера Триомфа «Европа Франсуа Гизо»[10]. По словам историка, «Европа, в которой борьба против коммунизма на протяжении полувека являлась скрепляющим фактором, после падения Берлинской стены оказалась в состоянии поиска новой идентичности. Этот поиск становится все более настоятельным в условиях постоянного расширения географических рамок Европы, когда в европейскую дверь стучатся страны Востока, Турция и некоторые страны Магриба». Исходя из этого, отмечает П. Триомф, европейские идеи Гизо заслуживают серьезного внимания: «Гизо был одним из первых в Европе и первым во Франции, попытавшимся осмыслить это единство, опираясь на исторические факторы». Более того, помимо европеизма Гизо, П. Триомф отмечает актуальность общефилософской, политической и исторической концепций Гизо: «Вернуться сегодня к наследию Гизо означает вернуться к целому ряду фундаментальных вопросов, волнующих людей сегодня. Это означает вновь открыть для себя синтетическую и мощную мысль, повлиявшую на многочисленных последующих мыслителей Перечитывать сегодня Гизо, это значит просто испытать удовольствие, читая книги, написанные ярким и точным языком Это значит, наконец, вновь окунуться в XIX век, к которому мы испытываем «тайную симпатию, основанную на глубоком с ним сходстве»[11].
В 2008 г. во Франции была опубликована еще одна биография Гизо, вышедшая из-под пера известного историка, издателя и критика, почетного президента Общества истории французского протестантизма Лорана Теиса[12]. Эта работа написана на стыке двух жанров: классической биографии и истории повседневности. Кроме политической и научной деятельности Гизо в центре пристального внимания автора «ближний круг» Гизо: его семья, женщины, друзья; места обитания: Ним, Женева, Англия, Нормандия и Париж; ежедневный распорядок жизни Гизо. Из этой книги можно узнать массу подробностей о привычках, стиле жизни французского политика, его предпочтениях в питании и одежде, все те подробности, которые превращают абстрактного и безжизненного «политического деятеля» в живого человека.
Что касается документального наследия самого Франсуа Гизо, то оно весьма обширно и разнопланово. Это и парламентские выступления Гизо, и его «Мемуары», исторические и публицистические работы. Однако, несмотря на обилие работ, изучение политического наследия Гизо представляет определенную сложность: Гизо не написал объемной работы, в которой систематизировал бы свои политические идеи и принципы. Если в области истории можно выделить три фундаментальных труда: «История цивилизации во Франции», «История цивилизации в Европе» и «История Английской революции», то в сфере политической философии работы подобного рода Гизо не создал. Его политические идеи были сформулированы им в многочисленных статьях, брошюрах, выступлениях перед избирателями и в парламентских речах. Выступления Гизо в верхней и нижней палатах парламента, произнесенные им с 1819 по 1848 гг., были опубликованы в 18631864 гг. под редакторским названием «Парламентская история Франции или собрание речей, произнесенных в палатах с 1819 по 1848 гг.»[13].
В 18581867 гг. были опубликованы восьмитомные «Мемуары» Гизо, отражающие итоговые воззрения автора[14]. «Мемуары» Гизо являются ценнейшим источником по истории Франции, охватывая период с последних лет Первой империи и заканчивая февралем 1848 г., не включая непосредственно события Революции 1848 г. В центр авторского повествования и, соответственно, политической жизни Франции Гизо поместил себя. Он очень умело выходит из всех затруднительных положений, обставляя дело таким образом, будто его политика была единственно возможной и правильной в тех условиях. Все противоречия, существовавшие в обществе, Гизо сводил в основном к парламентской борьбе, противоборству между правительственной партией и оппозицией, при этом страна оставалась как бы в стороне, жила своей, изолированной жизнью. Мемуары содержат совсем немного данных по экономическим и социальным вопросам. Лишь в конце последнего тома Гизо поместил резюме об итогах развития Франции за годы Июльской монархии, приведя статистические данные различных министерств.
В основу написания этой книги легли переработанные и дополненные материалы моей кандидатской диссертации, опубликованные в виде монографии: «Франсуа Гизо: теория и практика французского умеренного либерализма», а также материалы докторской диссертации, увидевшие свет в виде книги: «Политическая борьба во Франции по вопросам внешней политики в годы Июльской монархии», а также статьи, опубликованные в различных изданиях[15]. В завершение хотела бы выразить искреннюю признательность тем, кто, так или иначе, оказывал мне содействие в работе над этой книгой. Прежде всего, это относится к главному редактору интернет-портала «Вече Санкт-Петербурга» Вячеславу Александровичу Кочнову, помогавшему мне в стилистической правке текста. Выражаю также благодарность кандидату исторических наук Светлане Юрьевне Рафалюк за идею публикации этой книги.
Глава 1
Начало большого пути
Ним и Женева
Франсуа Пьер Гийом Гизо родился на юге Франции, в городе Ниме, 4 октября 1787 г. в протестантской семье, однако акт его рождения не был зарегистрирован, поскольку только в ноябре 1787 г. эдиктом Людовика XVI протестантам были возвращены их гражданские права. Лишь 13 мая следующего года родители Гизо, наконец, смогли официально зарегистрировать свой брак и рождение сына.
Отец Франсуа, Андре-Франсуа Гизо, был адвокатом, пользовавшимся большой популярностью в городе. Он обладал ярким ораторским талантом, и когда сын тоже стал знаменитым оратором, мать часто повторяла, что он унаследовал отцовский дар[16]. Мать Гизо, Софи-Элизабет Бонисель, была старшей дочерью из пятнадцати детей нимского стряпчего. Заботливая мать, эта очень красивая, веселая женщина была хорошей музыкантшей и превосходной танцовщицей[17]. Маленький Франсуа рос спокойным и ласковым ребенком, но не сохранил воспоминаний об этом счастливом периоде. Через два года после появления на свет Франсуа в семье родился второй сын Жан-Жак, а во Франции началась Революция.
Очень скоро о событиях в Париже стало известно в Ниме. Семья Гизо, олицетворявшая «третье сословие», о котором аббат Сийес заявил, что именно оно «должно стать всем», приветствовала начавшуюся Революцию и активно включилась в политическую жизнь. Однако единодушие сторонников перемен очень быстро сменяется расколом, который самым непосредственным и трагичным образом прошелся по семье Гизо-Бонисель: Андре-Франсуа становится одним из лидеров партии жирондистов в Ниме, в то время как его тесть Бонисель, назначенный главным прокурором города, примыкает к якобинцам. Вслед за падением жирондистов в Париже в ходе восстания 31 мая 2 июня 1793 г. аналогичные события происходят в Ниме. Андре-Франсуа Гизо, выступавший за умеренные действия, противившийся экстремизму и массовым репрессиям, в начале 1794 г. был арестован. Революционный суд был скор на расправу и уже 8 апреля того же года он взошел на эшафот. При этом тесть ничего не предпринял ради спасения своего зятя и отца своих внуков. Франсуа было тогда шесть с половиной лет. Гизо смутно сохранил в своей памяти прощальный визит в тюрьму к отцу, но вот что он запомнил более отчетливо: известие о свержении «Неподкупного», лидера якобинцев Максимильена Робеспьера: он помнил, как вместе с матерью и братом они выбежали на террасу дома и возблагодарили Бога за спасение Франции[18].
Софи-Элизабет, оставшаяся одна с двумя маленькими детьми, очень тяжело переживала гибель мужа и предательство отца; на этой почве у нее случилось нервное расстройство, от которого она оправилась только через три года. Поскольку, по революционным предписаниям, родственники гильотинированных не имели права носить траура, весь период террора Софи-Элизабет провела в добровольном заточении, однако до самой своей смерти (31 марта 1848 г.) она носила на груди прощальное письмо мужа, написанное из тюрьмы.
Детские страхи никогда не проходят бесследно. Конечно, Франсуа был еще совсем ребенком, но, несомненно, казнь отца повлияла на формирование его мировоззрения. В дальнейшем это трагическое событие неоднократно будет становиться предметом политических спекуляций противников Гизо, которые будут усматривать в казни его отца главное событие, повлиявшее на формирование характера историка и политика. Причем, повлиявшее сугубо негативно. На страницах русской публицистики в 1850-е в связи с этим развернулась самая настоящая полемика между либеральными журналами «Отечественные записки» и «Русский вестник». Так, в журнале «Отечественные записки», критиковавших Гизо как консервативного политика, отмечалось, что казнь отца, «это страшное зрелище глубоко запало в его душу и заронило в нее первые семена той глубокой ненависти и того презрения к человеческому роду, которое, скрываясь под наружно-холодными и беспристрастными манерами министра-консерватора, при каждом удобном случае невольно проявлялось наружу. Можно с достоверностью предположить, что и самый консерватизм Гизо зародился в нем под влиянием безумных кровавых сцен, ознаменовавших разгар французской революции. Сын, видевший позорную смерть любимого отца, должен был неминуемо сделаться противником людей и начал, отравивших его светлые, детские впечатления, и, при первой возможности, решительно стать во главе реакционеров, друзей тишины и порядка»[19].