Подойди! Варвара протянула ему пергаментный свиток. Сможешь растолковать, что тут написано?
Вольдемар взял свиток, развернул его и закивал:
Могу.
Говори, кому и от кого писано. Варвара замолчала, чтобы дать немцу время прочитать грамоту.
Послание ливонского магистра Отто фон Винтерштайна господину Ниренштедту, старшине немецких купцов в Новьгороде.
О чем пишет?
Сообщает, что отряд крестоносцев уже в пути и вскорости будет на шляху у Черного озера, где пройдет обоз из Новьгорода.
Обоз? Варвара перевела взгляд на Кондрата.
Тот сказал:
Слыхивал, выкуп собирают в Орду. Сначала в Изборске, опосля в Пскове, во последний черед в Новьгороде.
Это что же Неужто выкуп хотят отбить?
Так выходит.
Купцы-то немецкие каковы!
Лазутчики и есть. Соглядатаи, согласился Кондрат. Сколько волка ни корми, все равно в лес своротит.
Отослав Вольдемара, Варвара спросила:
Отыщешь для меня платье женское?
Кондрат со смехом указал на кучу тряпья:
Вона сколько! Чего тебе надобно?
Сарафан, кофту да епанечку. А еще сапожки тимовые или выступки[18], какие-нибудь.
Отыщу, посмеиваясь, сказал Кондрат.
К утру понадобятся.
Это зачем?!
Еду в Новгород.
Не пущу! нахмурился Кондрат. Чуть жива, а туда же!
Не противься. Нельзя не ехать. У меня сестра в неволе томится. А ну как не дойдет выкуп до хана?
Твою сестру крестоносцы угнали. В неметчине она. Что с того толку?
Сказывали, продали ее в Орду.
Орда большая! Поди отыщи!
Не ее, так других! Не спорь, Кондрат, все одно утром уйду!
Собираясь в Немецкий двор, Бронеслав нарядился: надел сорочку белого полотна, поверх еще одну шамаханского шелку. Порты выбрал суконные из чужеземной материи. Поверх натянул праздничный зипун кунью шубу, крытую вышитым сукном. Шапку взял алую, с разрезом да собольей опушкой. Чем не княжий посланник!
Бронеслав спустился с крыльца во двор, сел в расписные сани и крикнул вознице:
Гони!
Выехали сани на улицу и понеслись, стукаясь полозьями о снежные бугры, намерзшие поверх тесовой мостовой. Спустились к реке, по Великому мосту перебрались через Волхов на торговую сторону. Промчались мимо Святого Николы, мимо Параскевы Пятницы, мимо вечевых гриден, наконец свернули в Немецкий двор.
Выбрался Бронеслав из саней, соколом прошелся по двору, поднялся по широким ступеням крыльца. Пошел, постукивая каблуками красных востроносых сапог, по длинному висячему переходу с рядом мелкоплетеных цветных оконец. Глянул в одно и увидел подворье, а на нем три нагруженных воза.
«Не выкуп ли собирают?» улыбнувшись, подумал он, снял шапку, вошел в просторные сени, предварявшие гридницу, и замер. Прильнув ухом к дверям гридницы собраний немецких купцов, стояла стройная девушка в одежде прислужницы. Выждав время, он понял она подслушивает. Стараясь ступать как можно тише, Бронеслав подкрался к ней со спины и обхватил руками. Девушка молниеносно обернулась, будто огнем полыхнули синие глаза из-под платка, надвинутого до самых соболиных бровей.
«Не выкуп ли собирают?» улыбнувшись, подумал он, снял шапку, вошел в просторные сени, предварявшие гридницу, и замер. Прильнув ухом к дверям гридницы собраний немецких купцов, стояла стройная девушка в одежде прислужницы. Выждав время, он понял она подслушивает. Стараясь ступать как можно тише, Бронеслав подкрался к ней со спины и обхватил руками. Девушка молниеносно обернулась, будто огнем полыхнули синие глаза из-под платка, надвинутого до самых соболиных бровей.
Решив, что напугал ее, Бронеслав тряхнул русыми кудрями и рассмеялся, но вдруг шеей ощутил холодную сталь.
Убьешь? спросил он, глядя в бездонные синие глаза девушки. А коли узнают?
Бронеслав старался не шевелиться, чтобы не напороться на острый клинок. Однако, чуть двинувшись, он ощутил тепло пролившейся крови и почувствовал ее запах. От страха слова заклокотали у него в горле:
Твои дела мне не ведомы. Иди подобру-поздорову И я пойду. Ощутив страх, он разозлился: Или убей, потому как нет худшего врага, чем враг недобитый.
Молчи! прошептала незнакомка. Из-за двери послышались шаги и многоголосый говор.
Приготовившись к смерти, Бронеслав закрыл глаза, а когда открыл, рядом никого не было. Он огляделся и выбежал в галерею. В дальнем ее конце мелькнула пестрая юбка.
Ах же ты, гадюка подколодная! тихо сказал он и крикнул: Гляди! Найду я тебя!
Глава 18. Томик Шекспира
У пансионатского домика Лионеллы стояла дорогая машина. Заметив, что она подошла, из машины выбрались Тихвин и его жена.
Как только узнали, сразу приехали, сказал Егор Макарович, мягко потряхивая обе ее руки в затянувшемся рукопожатии.
Взглянув на часы, Марианна уточнила:
Приехали бы раньше, но пришлось подождать Егора.
Дела задержали, нехотя объяснил Тихвин.
Что-нибудь случилось? спросила Лионелла.
Он вскинул руки:
Ничего! Кроме того, что случилось с вами.
По тому, как поспешно и даже суетливо он это сделал, Лионелла поняла: произошло еще что-то. Марианна отвела глаза.
Как вы себя чувствуете? спросил Тихвин.
Вполне хорошо, чтобы сегодня же уехать в Москву.
В Москву? Он переглянулся с женой. Мы разочарованы. Рассчитывали забрать вас с собой хотя бы для того, чтобы вы получили квалифицированную медицинскую помощь.
Да-да, я помню, у вас всегда под рукой «Скорая помощь».
Как видите, это кстати.
Но я решила уехать.
Марианна оглядела Лионеллу:
У вас такой необычный, романтический вид Это ваш костюм для съемок в кино?
Как вы понимаете, моя одежда намокла, ответила Лионелла и, вспомнив, что в доме Тихвиных остались ее вещи, попросила: Не могли бы вы распорядиться, чтобы привезли сюда мою дорожную сумку?
Я прикажу, пообещал Тихвин. И кстати На чем вы собираетесь ехать в Москву?
Пока не знаю. Возможно, вместе с костюмершей в ее автобусе.
Не годится. Такая женщина, как вы, не должна ездить в автобусах. Водитель, который привезет ваши вещи, доставит вас до дома.
Благодарю Лионелла чуть заметно кивнула.
Мы тоже едем в Москву, заметила Марианна.
Вот как? Лионелла сделала вид, что заинтересовалась, и сказала ничего не значащую фразу: Надеюсь, еще увидимся.
Давайте встретимся завтра, предложил Тихвин. На семь у нас заказан столик в ресторане «Мирамаре». Мы приглашаем вас.
Я бы с удовольствием, но обещать не могу, ответила Лионелла. Ее покоробила та настойчивость, с которой Тихвины навязывали свое общество.
По крайней мере, теперь вы знаете, где нас можно будет найти, заметил Егор Макарович. И вот еще что: совсем забыл вам сказать. Сегодня мне звонил ваш супруг.
Зачем? удивилась Лионелла.
Он все утро и весь день не мог до вас дозвониться.
Ах да, смутилась она, мобильный телефон утонул.
Я не стал рассказывать о том, что случилось. Просто сообщил, что вы живы-здоровы и у вас все хорошо.
Спасибо.
Хотите перезвонить? Тихвин протянул телефон.
Пожалуй, нет. В моей дорожной сумке есть второй мобильник.
Повторю: вам ее привезут.
На этом они распрощались, Тихвины сели в автомобиль и уехали. Лионелла вошла в дом. Дверь в комнату Бирюковой была открыта, она туда заглянула.
Здравствуйте
Невысокий полный мужчина, стоявший посреди комнаты, обернулся.
Здравствуйте.
Примите мои соболезнования.
Здравствуйте.
Примите мои соболезнования.
Он безэмоционально ответил:
Принимаю.
Могу чем-то помочь? На этот раз Лионелла обратилась к Тамаре, которая застегивала дорожную сумку.
Я все собрала, ответила она.
Мне помогите. Бирюков подошел к Лионелле и протянул книжицу в зеленой обложке.
Что это? спросила Лионелла.
Шекспир.
Вижу. Зачем вы даете его мне?
Эта книга не принадлежала моей жене.
Вы не можете знать.
Могу. Я сам собирал ее сумку, когда Надя уезжала на съемки.
Тогда откуда начала Лионелла, но Бирюков перебил:
Не знаю. Спросите у коллег, возможно, найдете хозяина.
Хорошо.
В коридоре Лионеллу догнала Тамара.
Слава богу, что все закончилось. Такой неприятный тип этот Бирюков!
Он потерял жену. Ему не до нас.
Едете со мной?
Лионелла покачала головой:
Нет. Меня отвезут.
Тогда до свидания! Тамара направилась к выходу, и скоро ее каблучки дробно простучали по крыльцу и ступеням.
Лионелла вошла в свою комнату и легла на кровать. Перебрала в памяти все, о чем хотела подумать, и остановилась на измене мужа. Анализируя звонок любовницы Льва, поняла здесь что-то не так, однако, не желая выдавать желаемое за действительное, сдержалась. Лев хоть и немолодой, но очень привлекательный и богатый мужчина. На такого всегда найдутся желающие. Ей ли не знать!
Усмехнувшись, Лионелла вспомнила рублевский ресторан «Веранда», где за столиками, как голодное воронье, сидели охотницы за богатыми мужикам. Скорее всего, Алена была из той же когорты жестокая, бескомпромиссная хищница. Ее наверняка звали не Алена, а Лена или, что еще хуже, Фекла или Глафира. Хотелось хотя бы мысленно унизить ее, доказать, что она, Лионелла, лучше, умнее, интеллигентнее, рафинированнее
Просто она моложе Лионелла прикрыла глаза и вспомнила, что было с ней самой в этом же возрасте.
В двадцать два ее бросил Кирилл Ольшанский любовь ее жизни[19]. Она сделала свой первый и последний аборт. Но когда бог что-то забирает одной рукой, другой он дает что-то взамен. В том же возрасте Лионелла сделалась известной актрисой. Ее обожали все мужчины страны, ее узнавали на улицах и в магазинах. Потом добрый боженька забрал у нее кино и дал хорошего мужа, Льва Ефимовича Новицкого. И вот теперь этот мужчина ей изменяет.
Анализируя телефонный разговор с Аленой, Лионелла предположила, что по ряду моментов девица врет. Назвав имя мужа, Алена не уточнила, где с ним находится. Как зовут мужа Лионеллы Баландовской, может узнать каждый только загляни в интернет. Но то, что он сейчас в Макао, знают немногие. И, наконец, самое главное: Алена хотела произвести ошеломительный эффект. Тогда почему не позвонила с его телефона? Тем более что Лев, по ее словам, был в это время в ванной. Во всяком случае, Лионелла так бы и сделала. Что-то не складывалось, но все же из опаски выдать желаемое за действительное Лионелла решила, что любовница у Льва скорее есть, чем ее нет.
Лионелла открыла глаза и перевела взгляд на часы. Подумала, что водителю Тихвина пора бы приехать. От нечего делать встала, взяла в руки томик Шекспира, перелистнула, увидела штамп: «Библиотека 33 имени Дмитрия Фурманова, ул. Беговая, 13». Подняла с пола выпавший бумажный клочок, оглядела его с обеих сторон и прочла: «Жду в своей комнате, когда приедем в гостиницу. Это важно!» Лионелла отметила необычное написание буквы «Й». Вместо хвостика над ней висел вопросительный знак.